Роман Девочка стального магната глава Глава 86

И вот я в высокоэтажном здании из хрома и стекла. Пылая праведным гневом, поднимаюсь на двенадцатый этаж, и сразу к секретарю. Она пытается вскочить, но я даже внимания не обращаю. Открываю двустворчатую дверь и врываюсь в святая святых.

Даже смотрю на мужчин в костюмах, вскакиваю на стол и сметаю ногами документы. Потом ломаю каблуком ноутбук Бориса. Кричу:

— Какое ты имел право вмешиваться в мою жизнь! Какое ты имеешь право меня ревновать! Какое право ты имеешь…

Следующей фразы я проорать не успеваю, потому что Борис сворачивает мне шею.

— Девушка… Вы к кому? — уже третий раз спрашивает меня секретарь в строгом, темно—синем костюме, пока я в прострации заглядываю в проем двери.

Да… Именно такие картинки мелькают в моей голове прям сейчас. И я даже поднимаю руку к шее. Страшно…

Я хотела рвать и метать. А сейчас осознаю, что последнее, что я должна делать, это вмешиваться в деловую деятельность Бориса и закатывать скандал.

Но и он должен считаться с моими мечтами.

И тогда может быть я подумаю о том, чтобы оставить свои попытки сопротивляться его магнетизму. Да, пожалуй, надо не истерить, а поговорить спокойно. Как взрослые люди.

— Я Нина Пермякова. Сообщите ему, пожалуйста, когда освободится, что я жду на первом этаже.

С этим я и разворачиваюсь к лифту. Спускаюсь на первый этаж и долго сижу, просто разглаживая складки на юбке. Она мне нравится. Вообще стиль, к которому приучил меня Борис, мне нравится. И маникюр, который я делаю почти бесплатно в школах маникюра. И шугаринг. Даже волосы не позволяю себе оставлять грязными. Неужели это всего лишь внутреннее желание выглядеть сногсшибательно всегда. А вдруг Борис решит мне отомстить и вернуть меня? Принудить к браку и долго, качественно наказывать?

Жесть…Остановись...

Порой собственные пошлые мысли пугают. Но я опять списываю все на Бориса. На его желание сделать меня зависимой от него, именно таким способом. Грязным. Распутным. Аморальным. Таким, от которого все внутри сжимается от желания.

— Нина… — вырывает меня из мыслей бархат голоса, и я поднимаю голову.

Смотреть вот так, снизу-вверх привычнее всего. И приятнее. Хочется даже опуститься еще ниже. Коснуться мягкой ткани его брюк, ощутить так ли он рад мне, как я трепещу перед ним.

— Здесь есть отличный ресторан. Ты наверняка голодна.

Голодна… Не знаю. Сегодня я получила дозу личного наркотика. Но мне кажется, это только раззадорило спящее либидо. И даже мысли о театре выветрились. Осознает ли сейчас Борис, насколько порочное создание он воспитал. Порочное по отношению к нему или это действует на всех?

— Голодна…

— Тогда может быть сразу ко мне? — предлагает он, и я даже удивляюсь, что Борис не требует, а задает вопрос.

— Я думала, ты про еду…

— Сначала так и было. Пойдем, а то ты сейчас раздеваться прям здесь начнешь.

Мне кажется, или в его голосе насмешка? Он тянет меня за локоть и ведет в ресторан, где усаживает вдалеке от остальных столиков.

— Добрый день, — приветствует официант с легкой улыбкой. — Меня зовут Данил, и я буду вас обслуживать.

— Мне водки графин. Солянку. Оливье. Пельменей. Даме апельсиновый сок, суп пюре из белых грибов, салат и отбивную.

Я оглядываюсь, пока официант принимает заказ, и замечаю морскую тематику. Мы в русском ресторане и это единственная кухня, которую воспринимает Борис. Хотя я даже готовила для него и пиццу, и пасту, и суши.

— Ты себе не изменяешь… — говорю я, когда мы остаемся одни, и натыкаюсь на внимательный взгляд. Я уже и забыла, что такое сидеть напротив и просто наслаждаться мужским обществом моего магната. Он как стальной нож, на который приятно смотреть и нужно аккуратно обращаться. Всегда помнить, что это смертельное оружие.

— Я нет. А вот тебя кидает из стороны в сторону. Не устала? Расскажешь, чего пытаешься добиться…

— Избавиться от тебя? — предполагаю со смешком, хотя в мыслях скорее отношения на равных.

— Ты пыталась.

Мне становится неловко, и я опускаю взгляд в то место, куда попала пуля. В центр груди. Я ведь даже не задумалась тогда, как он выжил. Долго ли лежал в больнице? Или сразу вышел крушить врагов и зарабатывать деньги?

— Было больно?

— Бывало и хуже…

Нам уже приносят напитки, и я отпиваю свой сок и ощущаю напряжение во всем теле, когда он сразу опрокидывает в себя рюмку водки. Выпивший он откровеннее, а в постели становится ненасытным.

— Сегодня я хотела устроить тебе скандал…

— Но не устроила…

— Мне показалось, что ты меня убьешь…

— Иногда посещают такие мысли… — сразу опрокидывает он вторую, и я хочу открыть рот, чтобы его остановить. А, с другой стороны… Возможно мне удастся его разговорить. Стать ближе. Найти слабое место. И даже понять, как избавиться от тяги. Может от пьяного Бориса меня будет воротить, как от пьяного отца?

— Как ты с ними борешься? С мыслями?

— Я не склонен к суициду, Нина, — отклоняется он от стола, пока на него ставят салаты. А я у меня перехватывает дыхание, потому что я четко осознаю ту мысль, что Борис вложил в свои слова. И я не знаю, как на них реагировать. Потому что я не хотела умереть после того, как выстрелила в него. Понимает ли он это…

— Ты меня пугаешь… — признаюсь я и принимаюсь за салат.

— Очевидно нет, раз ты продолжаешь творить дичь…

— Мне двадцать. Ты же не ждешь от меня мудрости сорокалетней.

— Не жду.

— А чего ждешь? — задаю вопрос в лоб.

— Жду, что ты начнешь осознавать, что за все приходится платить… За все.

— Ты сказал, что я твоя расплата… — поднимаю я взгляд, и меня колотит от того, насколько близко он находится. Протянуть руку. Дотронуться. Сесть на колени. Утром я проснулась со спермой на пальцах. Почему мне кажется, это была не его инициатива. — За что…

— Ты стала больше задавать вопросов, — принимается он за ужин. — Не знаю пока, как реагировать.

— Я думала, ты знаешь все…

— Я тоже, — грустный смешок и он отодвигает тарелку. То, что он привычно съел два блюда, пока я ковыряюсь в салате, даже успокаивает. И я набираюсь смелости.

— Я хочу играть в театре. Ты не имеешь права мне это запрещать…

— Это не тебе решать, но… Давай посмотрим, насколько ты этого хочешь…

— Опять сделка, — зло бросаю я вилку в пустую тарелку. Звон отдается в висках. — Но я слишком хочу выступать. Так что… Твои условия. Секс?

— В этом ты мне и так не откажешь, — ну конечно… — После травмы у меня часто болит спина. Мне нужен массажист.

— Найти тебе массажиста? — не понимаю я. Даже как-то легко. В чем подвох? — Или…

— Разве я могу кому-то доверить себя.

— Но я не умею, — удивляюсь…

— Ты, кажется, очень хотела выступать, — поднимает он бровь. — Или может ты боишься не сдержаться и самой наброситься на меня?

— Какая ерунда! — вскакиваю я. — Назначай время. Буду делать массаж. Но если ты распустишь руки, я прекращаю, но остаюсь в театре.

— А если распустишь ты?

— Даже не мечтай. По рукам? — протягиваю я пальцы, и он их сильно сжимает.

— Договорились, — Борис внезапно дергает меня через стол и опаляет губы горячим градусом. Словно парами опьяняя и меня.

— Что ты… Ты делаешь? — шепчу я и пытаюсь его оттолкнуть, но вторая его рука уже на затылке. Не дает даже дернуться.

— Скрепляю договор и напоминаю, что еще раз увижу твой язык в чужом рту, то точно тебя убью. Поняла?

Поцелуй последующий за моим кивком кажется истинно животным совокуплением. Борис словно вычищает из меня вкус всех мужчин. Как будто кто-то может с ним сравниться. Как будто кто-то может зажигать все тело одними только грубыми губами и болью, что ощущается на затылке. И мне нужно обмануть его, сделать все, чтобы во время массажа он сам ко мне пристал. Тогда я освобожусь. Только нужно не забыть остановиться, если он начнет… Потому он всегда заканчивает начатое. Потому что от поцелуя мне хочется выть и умолять взять меня прямо на этом столе.