Роман Развратная глава Глава 5

Вика ничего не сказала, все еще не совсем осознавая происшедшее. Шок и адреналин покидали ее тело. На место им приходила боль. Адская, разрывающая боль. Не только физическая. Вика не могла сказать точно, что именно испытывала. Но вместе с телом болела душа. Душа болела даже больше. Вике хотелось свернуться калачиком в широкой уютной постели, где-нибудь на краю земли, в массивном двухэтажном доме. Чтобы за окном – рассвет, шум ветра и запах хвои пополам с сыростью мягкой земли. А она лежит под самым мягким одеялом в мире, в шотландскую клетку, и знает, что ничего плохого не случится.

Снаружи раздались сигналы автомобилей, и Вика очнулась от глупых грез. Не было ни дома, ни рассвета, ни мягкого одеяла. Они оказались зажаты в длинной пробке, и Павел снова несколько раз грубо выругался. Вика не выдержала и повернулась к нему. Длинный ряд автомобилей пришел в движение. Не отрываясь от дороги, Павел ухмыльнулся:

— Не этому вы меня учили, да?

Он изменился. В ее памяти остался наглый растрепанный мальчишка, превративший ее первый год преподавания в ад. Сейчас же… Рядом сидел кто-то незнакомый. Да, с тем же именем, фамилией и чертами лица, но все-таки совершенно иной человек. Начиная от модной стрижки и заканчивая татуировкой. А еще было тонкое длинное лезвие ножа и дикая, почти животная жестокость. Вика не помнила, чтобы в школе Павел был агрессивным. Нет, он был обычным мальчишкой. Чуть более неуправляемым, чем остальные, но все же вполне обычным. Она даже не могла думать о нем, как о Паше. Паша был нагловатым задиристым одиннадцатиклассником. Тот, кто превратил насильника в окровавленное месиво, не мог быть «Пашей». Телефон в кармане снова завибрировал и радостно булькнул, возвещая о новом сообщении. Вика потянулась за ним, но вздрогнула от боли. Павел тут же повернулся к ней.

— Нужно в больницу.

Вика покачала головой, одновременно пытаясь достать телефон:

— Нет.

— Что за идиотское упрямство? – Его лицо было и хмурым, и злым. От этого Павел казался взрослым. Сколько ему уже лет? Впрочем, неважно.

Вика постаралась придать лицу строгое выражение. Но, кажется, у нее болели даже веки.

— Я хоть и твоя бывшая учительница, но разговаривать ТАК со мной не стоит.

В темноте салона его глаза сверкнули, как у животного. Вика только сейчас разглядела их цвет: зеленый. Глубокий, насыщенный. Как малахит.

Павел отвернулся, передернув плечами:

— Я уже не мальчишка, которого нужно отчитывать.

Конечно, мальчишка. Особенно, по сравнению с ней.

Вика постаралась свести все к шутке и улыбнуться. Но боль была настолько острой, что перехватывало дыхание.

— Сколько бы лет тебе ни было, для меня ты – мальчик.

Ну и уважение к старшим никто не отменял.

Павел бросил на нее взгляд, пробравший Вику до костей. В нем действительно было что-то звериное. Хищное. И смертельно опасное. Тихо он выдавил:

— Возраст здесь ни при чем. У вас могут быть серьезные травмы.

— Благодаря тебе я отделалась парой синяков.

Вика снова отвернулась к окну, давая понять, что спор окончен, и вытащила наконец телефон. Еще одно сообщение от Ромы. «Приеду после двенадцати. Возникли кое-какие проблемы. Не жди. Ужин не готовь – закажу доставку.» Сердце неприятно кольнуло. Болью и разочарованием. Внезапно Вика даже пожалела, что ее не избили до потери сознания – может хоть тогда бы Рома забыл про работу и приехал к ней? Ей ужасно не хотелось оставаться в одиночестве. Оно вызывало страх. Она пыталась напомнить себе, что Рома трудится ради них, что он копит деньги на новую квартиру. Но та жадная эгоистка, что жила в ней, плевать хотела на все. Вика-эгоистка хотела, чтобы Рома позвонил, спросил, как у нее дела, чтобы примчался домой и задушил в заботе. Чтобы забыл ради нее о работе. Чтобы принадлежал только ей. Хоть это и невозможно. Жизнь давно научила: так не бывает, чтобы один человек принадлежал другому. Рома принадлежал работе и взглядам Викиных соперниц. Другие женщины всегда обращали на него внимание. На Вику же они смотрели с ненавистью, брезгливостью и непониманием. В их глазах отчетливо читалось: как он мог выбрать ее? Вика в чем-то их понимала. Она не была красавицей или обладательницей идеальной фигуры. Но ради Ромы была готова на все. Его любовь давала ей силы. А сейчас Вика ощущала лишь пустоту. Как будто их любовь медленно умирала… Может, забота о малыше позволит вернуть те чувства, которые были между ними еще совсем недавно? Слезы снова выступили на глазах. От кома в горле перехватило дыхание. Но плакать на глазах у Павла Вика не могла.

Почему в машине так ужасно жарко? Колючий шарф душил. Вика прижалась лбом к прохладному стеклу. В боковом зеркале отразилось ее лицо. Разбитые губы распухли. Запекшаяся кровь превратилась в черную корку. По всей щеке расползался багровый кровоподтек. Волосы растрепаны и висят унылыми сосульками. Наверное, она потеряла шапку, когда пыталась освободиться. Воздух застревал в горле. Вика начала задыхаться. Низкий хриплый голос вырвал ее из удушающей волны паники и истерики:

— Виктория Сергеевна, вы как? Мы почти приехали.

Вика вздрогнула и отвернулась от окна.

Павел пронзал ее внимательным сосредоточенным взглядом. Вика ощущала себя беззащитным насекомым на ладони пытливого мальчишки. Захочет узнать ее реакцию на боль – оторвет крылышки и лапки. Захочет узнать, сможет ли она лететь – швырнет на землю. А увидит другое насекомое – растопчет ее и побежит дальше. Автомобиль нырнул в узкий переулок между домами. Павел сбавил скорость. Они медленно пробирались по заснеженной улице. Двухэтажные и трехэтажные дома прошлого века, унылые деревянные заборы, деревья, больше похожие на гигантские кусты. Казалось, что они покинули пределы города и едут по деревенским ухабам. Впрочем, это была окраина – неудивительно, что все здесь выглядело старым, забытым и разрушающимся.

— Куда ехать? – Павел вел осторожно, но автомобиль все равно подпрыгивал на снежных пригорках.

Нормальной асфальтированной дороги здесь не было никогда – только колдобины и выбоины, на которых можно было переломать ноги. Вика снова отвернулась к окну, боясь увидеть в его глазах… что? Презрение? Жалость?

— Прямо по дороге. Дом в самом конце улицы.

— Здесь нет никакой дороги. – В голосе Павла слышалось раздражение. – Как вы тут вообще ходите?

Неожиданно Вика почувствовала злость. Он не имеет права ее осуждать и говорить с таким пренебрежением.

— Нормально хожу. Как все.

— Ясно…

Вика не удержалась и снова посмотрела на него. Хищный профиль Павла выделялся на фоне мерцающих снежинок, летящих в окно и бликов на стеклах. Черты его лица стали жестче, острее, чем она помнила. Конечно, человек меняется со временем. Но она не думала, что возможны настолько резкие перемены. В нем не было даже намека на мальчишеский задор. Скорее – с трудом сдерживаемое напряжение тугой пружины. Вдруг Павел повернулся к ней. Вика почувствовала, как кровь приливает к щеками. Он застал ее за беззастенчивым разглядыванием его лица. Но Павел лишь кивнул головой на что-то за ее плечом:

— Здесь?

Вика обернулась. Выкрашенный некогда розовой краской дом на тридцать шесть квартир, три этажа, выход на крышу в виде крошечного домика, окна, все еще в деревянных рамах. Из нового была только бело-голубая табличка с адресом. Да, она жила здесь.

— Да. Спасибо.

Вика потянулась к ручке, но Павел ее опередил. Он так быстро вышел из машины, что Вика даже не заметила. Открыв дверь, он подал ей руку. После секундного замешательства, Вика вложила в протянутую ладонь дрожащие пальцы. Его кожа оказалась горячей и чуточку шершавой на ощупь. Мозоли? Ее ладонь утонула в его. Он крепко сжал ее пальцы, коснувшись подушечками запястья. От этого движения, которое почему-то показалось Вике слишком интимным и властным, неправильным, по венам пробежал огненный вихрь. Хотелось выдернуть руку и одновременно касаться его так, как можно дольше. Вика не понимала, откуда эти ужасные мысли. Они казались ей грязными и порочными. Она пыталась скорее прогнать их из головы. Наверное, это последствие удара…

Павел помог ей выбраться, забрал с заднего сидения сумку и повернулся к Вике. Автомобиль мигнул фарами.

— Идемте.

Вика удивленно моргнула. Приходилось задирать голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Господи, какой же он высокий. Не совсем соображая, что происходит, она невнятно спросила:

— Куда?

— Домой. Вы же здесь живете?

Он что, собрался провожать ее до квартиры?

— Здесь, но… – Ее снова накрыло волной паники и тошноты. – Я сама дойду. Спасибо… За… все. Что помог там… и… и привез… Спасибо, Паш… Я очень тебе благодарна, но… дальше я сама…