Роман Золушка за тридцать глава Глава 9

Соколов постоял еще немного, не отворачиваясь, продолжая изучать меня своими глубоко посаженными глазами, а потом достал смартфон, намереваясь кому-то позвонить. Но не успел он начать разговор, как в приемную вошел Минаев собственной персоной. Макс выглядел отвратительно бодрым и довольным. Скользнув по мне вполне себе безразличным взглядом, проговорил привычное: «Привет, Кир. Кофе, письма, статистику» — и, приблизившись к гендиректору, добавил, чуть оборачиваясь: «Два кофе. Второй черный, с ложкой сахара». После всего этого Макс протянул руку Соколову для пожатия.

— Добрый день, Виктор Андреевич, чем обязан? — Их ладони сошлись всего на миг, после чего шеф зазвенел ключами и открыл двери в приглашающем жесте. — Прошу.

— Спасибо, мой мальчик. Какая же страшная у тебя секретарша, — услышала я перед тем, как оба мужчины скрылись в кабинете.

Скривившись, бросила сердитый взгляд на плотно закрытую дверь и подумала, что завтра же включу режим жесткой экономии, чтобы побыстрее погасить кредит. Сегодня начать откладывать деньги я не могла, потому что собиралась наесться в обед запретных сладостей. Стресс требовал калорий, а руки — шею генерального директора. И хоть одну мечту я намеревалась воплотить!

Дотерпеть бы до обеда и не уволиться…

Кофемашина справилась с поставленной задачей быстро, поэтому, прихватив все запрашиваемые папочки, уже через пять минут я стояла на пороге минаевского кабинета и вежливо стучала в дорогущую дверь.

— Войдите! — гаркнул босс.

Возведя глаза к потолку, я мысленно пропела речитативчик менеджеров, написанный много лет назад Шнуровым и спетый бессменной группой «Ленинград», взбодрилась, нацепила на губы приветливую улыбку и вошла в клетку к хищникам.

— Наконец-то, — «обрадовался» мне Соколов. — Я думал, мы закончим с делами раньше, чем вы появитесь.

Улыбнувшись, поставила поднос на стол Макса и вежливо уточнила:

— Еще что-нибудь?

— Нет, — громко и четко проговорил Виктор Андреевич, с презрением поглядывая на неугодную секретаршу, меня то есть. — Кофе, и все.

Я закивала, освободила поднос, расставляя чашки перед мужчинами, при этом пару раз пробормотала: «Конечно, конечно…» Пусть видит, что секретарь у Макса не только некрасивая, но и недалекая. К такой ревновать — грех.

Судя по недовольно поджатым губам и немного брезгливому взгляду Соколова, план сработал на все сто. Меня вычеркнули из списка опасных женщин.

Только вот стоило повернуться к выходу, как проснулся молчавший до этого босс.

— Кира? — вдруг позвал он.

Тихо так. По имени. Блин. И голос такой… Фамильярно это прозвучало, в общем. Даже слишком! Нехорошо для меня и для моей карьеры.

Развернувшись, услужливо уставилась на Минаева:

— Слушаю вас?

Он молчал.

И от этой тишины накалялась атмосфера в кабинете. Я просто чувствовала, как портится и без того не радужное настроение Соколова, как чернеет моя карма. Ну вот что Минаеву нужно?!

— Максим Сергеевич? — позвала шефа, все еще надеясь, что он сможет исправить ситуацию. — Вы что-то хотели?

Он моргнул, поелозил в кресле, поправил папку перед собой, покрутил чашку с горячим кофе и снова уставился на меня.

— Нет, ничего. Иди.

Черт! Хуже не придумать.

Звучало все так, будто мы с ним ближе некуда и шеф собирался спросить о чем-то личном, но передумал. Это капец!

Уж не знаю, что там в голове начальства происходило, но генерального директора фирмы он сильно расстроил. Соколов с громким «бах» вернул чашку, из которой сделал глоток, на стол. Коричневая жидкость выплеснулась на дорогое дерево, моментально захватывая новые территории и пытаясь добраться до бумаги с заголовком «КОНТРАКТ».

Знаете, когда простые люди становятся супергероями? В минуты отчаяния. Такая наступила и для меня. Уж не знаю, как успела совершить тот нечеловеческий прыжок, но бумажку спасла. Только чашку опрокинула. На генерального…

Он зарычал! Схватился за ткань штанов в районе ширинки, оттянул ее, затряс, шипя от гнева и боли, ведь это был поистине горячий кофе, как любит Минаев.

А я, исполнив миссию по спасению бумажки формата А-четыре, снова стала простой, не самой умной секретаршей, только и умеющей, что делать огромные глаза и шептать: «Простите, я не хотела».

— Сядь, Кира, — похлопав меня по спине, сказал Макс, проходя к мини-холодильнику. Заглянув внутрь, он присвистнул, качнул головой и быстро вернулся к столу, протягивая боссу бутылку дорогущего шампанского. — Все, что есть. Зато его хорошо подморозило. Приложите к… месту ожога.

— Ты… — Соколов не сводил с меня бешеного взгляда, не замечая Минаева. Я, как болванчик, качала головой, тем самым отрицая любые обвинения в свой адрес. Это был несчастный случай!

— Сейчас мазь поищу… — продолжал думать вслух Макс, удерживая в вытянутой руке бутылку. — Кира, где у нас аптечка?

— Мне не нужна мазь! — прохрипел Соколов, отбирая у Минаева шампанское. — Пошла вон! — вдруг заорал он. А раньше не припомню, чтоб вообще голос повышал…

Я вздрогнула, подпрыгнула и ринулась к выходу, из последних сил сдерживая слезы. Только бы не зареветь перед ними!

— Кир, мазь все-таки поищи. У тебя же там было что-то? — спокойно, как и прежде, произнес Макс мне вдогонку.

— С пантенолом, — кивнула я. — Только не мазь. Пена была.

— Вот. Найди и неси.

— У меня нет проблем с ожогами! — снова рявкнул Соколов. — Это у тебя проблема с подбором персонала! Вон!

И я выскочила за дверь.

«Это конец», — прокомментировал случившееся ошалевший от быстроты сменяемых событий мозг.

«Чтоб у него там все сморщилось», — подленько добавила внутренняя гадина, обычно помалкивающая. Но сегодня-то день особый — она и проснулась от долгой спячки!

Усевшись за свой стол, я вдруг поняла, что так и держу в руках спасенный контракт. Приглядевшись к нему сквозь пелену наступающих слез, прочла ниже: «образец».

«Твою мать», — вспомнил заветные слова мозг. И даже гадина солидарно кивнула. Надо же было так опростоволоситься?! Спасти образец контракта, облив горячим кофе генерального!

Что ж, однажды… лет через десять, не раньше, я буду вспоминать это и смеяться. Наверное. Но это не точно. Потому что если вернусь на работу в больнице и в квартиру родителей, то смеяться мне расхочется навсегда.

Вскочив на ноги, я заметалась по приемной.

В голову лезли видения одно хуже другого. Как я лежу в родительской квартире, в своей детской, смотрю мыльные оперы, жирею, а на обоях висит пожелтевший от времени плакат Брюса Уиллиса… И тот смотрит на меня с укором и немного с жалостью. Нет уж! Нет!

Я уже готова была вломиться в кабинет Минаева и каяться в чем угодно, при этом пытаясь утопить всех в слезах. Они поймут, что вот-вот утонут, и Соколов вынужден будет простить бедную меня. Хотя… Ведомо ли ему, что такое жалость?

И вот в тот миг, когда собиралась опустить ручку и войти, сзади покашляли. Деликатно так, но надменно. Как умела только Мариночка.

— Макс у себя? — спросила она, кривя полные губки в подобие улыбки.

— Да, но…

Договорить мне не дали:

— Отойди, Кудряшова, — приказала дочка генерального, просто отодвинув меня плечом. — Тук! Тук!

Она вошла, произнося последние слова на ходу. И замерла в метрах трех от порога, ошарашенно проговорив:

— Папа?!

Я почти уже ушла. Почти. Осторожно выглянув из-за своего укрытия, открыла рот от пикантности открывшегося зрелища. На стуле сидел Виктор Андреевич, между ног которого была зажата запечатанная бутылка с шампанским. Макс стоял рядом, сложив руки на груди и спокойно что-то втолковывая своему начальнику. Он замолчал при виде невесты, кашлянул и загородил будущего тестя. Сам же Соколов зарычал, вскочил и… весь затрясся, глядя на меня:

— Уволена! — распорядился он, взмахивая бутылкой.

Я отпрыгнула в сторону, закрыла дверь и как-то совсем обреченно пошла собирать вещи.

С днем рождения тебя, Кира.