Роман Золушка за тридцать глава Глава 28

Так и понеслось. Следующий час Данила пил виски, а я кофе. Закусывали мы тоже неплохо, разговаривая при этом о странах ближнего и дальнего зарубежья. Оказывается, Эскин много где побывал и что повидал и останавливаться на достигнутом не собирался. В его планах дальше стояла Испания, потом Кипр…

— Мы собирались по этому маршруту с Гариком, но теперь он занят Машей, а я, как видишь, совершенно свободен. Поеду один, как только твой Макс мне отпуск даст.

— Эх, хорошо тебе, никаких забот, — вздыхала я, допивая третью чашку кофе и чувствуя, как выпадают из орбит глаза.

— А что тебя держит? — удивился Данила. — Молодая, красивая, без обязательств перед мужем и тремя детьми. У тебя даже кота нет, которого вроде как оставить негде было бы. Не понимаю таких, как ты, Кир. Чего сидеть в загазованной Москве круглый год? Мир прекрасен, а ты и не знаешь об этом.

— Знаю, — возражала я. — Смотрю передачи о природе, между прочем… А вообще, у меня кредит, страх самолетов и… ну, не знаю.

— Зацикленность, — кивнул Эскин, подливая себе в рюмку. Махом выпив, он вдруг радостно заулыбался, и я поняла: у него снова озарение. Уже пятое за ночь, плавно переходящую в утро. — Полетим вместе в Испанию? Можем даже обручиться тоже. Представляешь, как Гарик охренеет?

— Я и сама, мягко говоря, удивлюсь, — пробурчала, качая головой.

— Отказываешь? Сарказм в глазах? А почему? — Эскин надул губы, вскочил. — Слушай, а может, и правда?

— Что? — нахмурилась я, предвкушая некую подставу, но не понимая в полной мере, чего ждать.

— Ну, мы с тобой…

Додумать, что уж там мы с ним должны были сделать, не успела. Даня сделал шаг, наклонился, обхватив меня за плечи одной рукой и за копну волос второй. Потянул голову назад и сразу впился в губы страстным поцелуем.

Я ответила не сразу, каюсь. Секунды две нещадно тупила, соображая, что же такое в жизни творится, ошарашенно хлопая глазами. Даня в это время самозабвенно предавался любовным утехам. Даже руку переложил мне на грудь, слегка ее сжимая. Тут уж я не выдержала — пробудила в себе женщину. Ту самую, у которой страсть вместо мозгов и жажда ласки вместо самобичевания.

Обхватив лицо Данилы ладонями, отдалась во власть нашим игрищам. А что? Вдруг прокатит и я себе вот такого Аполлона в хозяйство заимею?

Однако хоть поцелуй и вышел неистовым и горячим, сердце не екнуло, ладошки не вспотели и даже бабочки в животе порхать не начали… Магии, которую ощущала в присутствии Макса, не случилось, как бы мы ни старались.

В общем, в тот момент, когда Данила резко все прекратил, отстранившись, мне даже в голову не пришло его останавливать.

— Ну? — спросил он, вытираясь тыльной стороной ладони и жадно всматриваясь в скептическое выражение моего лица. — Как?

— А ты сильно расстроишься, если я скажу правду как она есть? — спросила осторожно.

Эскин поморщился, сел назад.

— Вот и мне вообще никак, — пожаловался, задумчиво меня осматривая. — А ведь ты и правда красивая, Кир. Пахнешь изумительно, глаза — океаны, с тобой не скучно совсем… И истерики не закатываешь надолго. Что мне мешает тебя полюбить?

Я пожала плечами, заела поцелуй сыром, задумалась. Пожалуй, девушку из его описания и я смогла бы полюбить, прелесть прямо.

— Не обижайся только, Кир, — спохватился Эскин. — Я не хотел тебя огорчать.

Стало смешно.

— Даже и не думала огорчаться. Самой интересно было тебя поцеловать, веришь? Но как-то все не так…

Данила сокрушенно кивнул. Подперев голову рукой, он уставился в потолок, делясь новыми умными мыслями:

— Мы тут поцеловаться не можем, а где-то там Макс уже закончил с Мариночкой и Гарик уложил Машу под бочок… Сейчас они спят, а у меня сна ни в одном глазу, и такая гадость лезет в голову…

— Ну, извини, — развела руками я. — Хочешь, тоже под бочок заберусь? Еще могу предложить фильм и составить компанию для его просмотра. Как насчет романтических комедий?

— Почему бы и нет? — обрадовался Даня. — До рассвета не так долго осталось, лучше совсем не ложиться, чем мучить себя этими несколькими часами.

Спустя четыре часа, когда прозвенел будильник, я ненавидела Эскина за эти слова.

Он благородно заварил кофе и выглядел на удивление свежим. В отличие от меня. Я погибала. Каждый шаг давался с трудом, рот то и дело раскрывался на пол-лица, выдавая один зевок за другим, в глаза словно песка насыпали…

— Кир, ну ты будто старушка семидесяти лет, — смеялся Эскин, когда я вползла в кухню и упала на стул. — Хотя нет… Моей бабушке за семьдесят, она обожает читать по ночам, а утром вскакивает, чтобы сделать деду вкусный завтрак. Переживает, что его какая-нибудь молоденькая присмотрит и уведет.

— А деду сколько? — уточнила я.

— Семьдесят девять.

Передо мной поставили чашку с изумительно пахнущим кофе, положили открытую пачку печенья.

Я вяло кивнула. Это должно было символизировать благодарность.

— Раньше мне так плохо не было от бессонных ночей, — пожаловалась, вспоминая колледж. — А теперь все не так…

— Теперь из тебя песок сыплется, вижу, — Данила снова засмеялся. — А ты еще в сторону мужиков смотришь. Зачем оно тебе? Пора закупать мази, выпросить у девчонок на работе немного яду и смазывать больные суставы, горько сожалея о бесцельно прошедшей молодости.

— Зачем мне девчонки? — я прищурившись осмотрела злорадно хихикающего Эскина. — У тебя-то яд более гремучий.

Данила опровергать ничего не стал, только напомнил о времени, так что пришлось ускорить завтрак и опрометью бежать в ванную, чтобы сделать хоть что-то с лицом. Оно было таким, словно это не Эскин, а я влила в себя всю бутылку алкоголя: отекшим, припухшим и лишенным намека на интеллект. Глаза-щелочки отказались принимать линзы, а от очков сразу заболела голова, пришлось временно закинуть их в сумку.

Еще спустя минуту безобразно активный Данила помог мне натянуть пальто и распахнул двери в коридор, приглашая отправиться на работу.

— Может, я заболела? — спросила жалостливо, с ужасом разглядывая плывущий передо мной порог.

— Сейчас кофе подействует! — отмахнулся Аполлоша, вытаскивая меня из квартиры и самолично запирая двери. Ключи он сунул мне в карман и велел идти за ним точно по его следам. — Потеряешься — я не виноват! Давай же, Кира, соберись.

Благо в машине удалось немного вздремнуть. Однако пришел тот страшный миг, когда Данила припарковался.

— Время трудиться на благо компании! — сообщил он.

Я кивнула, привычно поискала сумку и… не нашла ее.

— Твою мать! — выругалась вслух, сжимая виски холодными пальцами.

— Вот этого не надо, — отозвался Эскин. — Призывать мою мать можно только в самых крайних случаях.

— Это он и есть. Крайний. — Я застонала. — Сумку дома забыла. А там… там все! Деньги, телефон, документы, очки!

— Я куплю тебе обед и отвезу домой после работы. Без проблем. — Даня стоял у моей двери, открыв ее и уговаривая выйти, как маленькую. — А документы, думаю, не пригодятся. Если только тебя сегодня никто в ЗАГС не позовет.

— А очки? Подслеповатая секретарша — это, конечно, звучит интригующе, но по факту ничего хорошего не предвещает.

— Прикрою, — пообещал златокудрый рыцарь. — Скажешь, что делать, я вроде не дурак. Разберемся, Кир. Слушай, на нас уже косятся, а ты вроде как сплетен не хотела.

Я еще раз застонала, потом дала себе хлесткую пощечину и прорычала:

— Любишь куролесить ночами — люби и плоды пожинать, Кудряшова! — С этими словами мужественно вышла. Прищурившись, окинула взглядом парковку и кивнула. — Вперед, Эскин, покорять карьерные вершины.

— Как скажешь, мой генерал, — восхищенно ответил он, следуя за мной.

Мы прошли шагов десять, когда я обернулась поторопить Данилу, а он вдруг скороговоркой затараторил мое имя:

— Кир, Кир, Кир…

Дальше я врезалась.

По ощущениям — это была стена, но руками я нащупала на ней галстук, пуговки от рубашки, теплый пиджак…

— Простите, Виктор Андреевич, — прошептала хрипло пропавшим внезапно голосом, — я вас не заметила.

Он грустно вздохнул и ответил слишком спокойно:

— Да, Кирочка. Мне жаль, что вы так слепы. Может быть, пора сменить… линзы хотя бы? Задумайтесь, милая, пока не пришлось принимать меры по вашему спасению.

Никогда я так не страдала из-за своей миопии, как в эти пять секунд, стоя прижатой к нашему генеральному.

Отскочив в сторону, усилием воли сдержала порыв прищуриться, потому что картинка сразу поплыла. Мало того, что зрение минус пять, так еще и усталость дала о себе знать: морщины на лице Соколова разгладились, нос перестал напоминать орлиный клюв, оскал больше так не пугал… С моим зрением Виктор Андреевич мог бы сойти даже за симпатичного, не знай я точно, сколько ему лет и какой гад он по натуре.

Однако не нужно было оставаться зрячей, чтобы почувствовать атмосферу холодной надменности, распространяющуюся вокруг меня. То есть нас.

— Доброе утро, — услышала Эскина чуть позади себя. Следом увидела, как этот камикадзе подходит к Соколову, протягивая руку. — Рад приветствовать большое начальство снова.

— Доброе, — задумчиво ответил Виктор Андреевич. — А что это вы, голубчик, так и не изволили переодеться? Поздно ушли с приема?

— Ну что вы, — Даня поправил пиджак с красной подкладкой, — просто решил пойти в том же. Ваша дочь вчера сказала, что я в этом костюме напоминаю ей какого-то знаменитого актера…

— Да, Мариночка любит старые безвкусные фильмы, — перебил его начальник начальника, — это у нее от матери. Что ж, не буду вас отвлекать от работы. Ступайте.

Соколов чуть посторонился, и мы бодро просеменили мимо, заворачивая за угол. Не решившись больше рисковать, я подхватила Данилу под локоть, шепнув на его вопросительный взгляд:

— Спать хочу, сил нет, глаза закрываются. Пусть лучше сплетничают, чем я себе нос расквашу на глазах у всех.

— Тоже верно, — одобрил меня Аполлоша. — Хотя самое страшное мы, кажется, уже пережили. Надо же было из всех работников врезаться в генерального.

— Неприятностева — моя фамилия, — грустно констатировала я.

— Не будь к себе так строга, Кир. Черная полоса пройдет, и наступит белая. Может быть.

— А если нет?

— Тогда нужно будет еще подождать, — оптимистично выдал Данила, открывая передо мной двери и пропуская вперед с наставлением: — Улыбайся, Кир, а то вдруг Светочка заскучала. Спасем от упаднических настроений одного вездесущего блогера, и вот уже день будет прожит не зря.