Роман Золушка за тридцать глава Глава 37

— Как скажешь, милый, — пропела, следуя за мужиками в дом. — Колбаску нарезать? Сырок? Огурчики? Или лимончик?

— И того, и того, — не поскупился для себя любимого Данила. — И где бы нам присесть, Кир? Чтобы подальше от папы, но поближе к пирогу с ягодами.

— На кухне? — сразу предложила я.

— В гостиной и сядем! — постановил уже знающий планировку дома Леха. — Там и до пирога недалеко, и Серега близко.

— Та-ак, — Даня остановился, — а Серега у нас кто?

— Анькин муж, — легко объяснил мой друг детства.

Эскин вообще растерялся.

Улыбнувшись, я подошла к «жениху» и быстро пояснила:

— Анька — близкая подруга. Беременная и с ребенком. Муж у нее Серега, но он работает ночами в клубах на охране. Здоровый и спокойный, как удав. И спит днем почти всегда.

— И сейчас спит, — подтвердил Леха.

— Вот, — кивнула я. — А еще есть Жанна, мы вместе работали в больнице, я говорила. Она…

Посмотрела на Леху. Тот хмыкнул и показал большим пальцем на себя.

— Моя.

— Она его.

— Прелесть, — выдал Эскин. — Срочно налейте мне чего-нибудь покрепче, а то я теряюсь в этом скоплении будущих близких друзей.

— Так пойдем! — радостно отреагировал Леха, хлопая Даню по плечу и указывая дорогу в гостиную.

Я же отправилась на кухню: набирать закуску и помогать чем смогу. На ходу стаскивая пальто, отложила его на стул и пошла на запах…

— Только не мешай! — заметив меня рядом с плитой, закричала мама. — Кирочка, там уже все без тебя варится. Вот-вот кролик стушится, соляночку грею. Сейчас будем накрывать! Зови папу.

— Но ребята просили…

— Папу! — громче и тверже повторила мама. Инстинкт, выработанный с пеленок, сразу подавил природное упрямство.

Проходя мимо гостиной, слышала радостный гул из гостиной. По всему выходило, что народу там и без закуски неплохо. А вот папа маялся один во дворе.

Я нашла его у сарая с дровами.

— Здравствуйте, самый лучший мужчина в мире, — сказала, обнимая его со спины.

Он обернулся, снял и откинул на колоду перчатки, после чего крепко прижал меня к себе, поцеловав в макушку.

— Кого ты привезла, Кир? — спросил, чуть отстраняясь и качая головой.

— Не понравился?

— Наглый, смекалистый, смазливый, самоуверенный… Наверное, я должен понять, почему именно такой тебе понравился. Но…

— Что?

— Ты смотришь на него как на Леху.

— С восхищением?

— Как на друга, дочка. Нет в тебе искры вот ни на столько, — папа показал мизинец и ногтем большого пальца отмерил на нем самый кончик.

— Ты прав, пап, — я улыбнулась в ответ на недоуменный взгляд. — Удивлен? Думал, буду петь песню о неземной любви? Не-а, не будет такого.

— Тогда ради чего? Если из-за всех этих «часики-то тикают» и всего подобного, то я лично его выкину из этого дома. Так нельзя!

— Пап, ну какие часики? — я погладила его по плечу. — Ты не так понял. Просто мы друзья с Эскиным. А мама решила, что у нас что-то есть, из-за пары фоток в сети… Я не стала оправдываться и доказывать что-то, просто позвала его с собой.

— Я видел те фотографии, — папа хмурился. — С друзьями не спят. Я имею в виду…

— Мы не спим, пап!

Устало вздохнув, шагнула близко-близко, встала на цыпочки и шепнула ему на ухо:

— Даня не по женщинам.

— В смысле? — С папы можно было писать картину «Изумление века».

— В том самом.

— Из «этих», что ли?!

— Папа! — я сжала кулаки. — Не говори так про него! Он просто любит… мужчину. Другого мужчину. Это правда. Но это не мешает нам быть чудесными друзьями. Думаешь, я привезла бы сюда кого попало? С Эскиным у нас все серьезно — я его обожаю, доверяю ему и могу говорить о чем угодно. Он не просто слушает, а слышит. И поддерживает.

— Я понял. Наверное… — Отец бросил затравленный взгляд на дом. — А Леха с Серегой знают?

— Нет. И не узнают. Никто, кроме тебя, не в курсе.

Я стояла и ждала, будут ли у нас с папой проблемы во взаимопонимании, готовая в случае чего даже брать Эскина, сажать в такси и уезжать в Москву.

Но папа только засмеялся. Громко, от души. Утирая выступившие слезы, он сказал лишь одно:

— Поделом Лехе! Я думал, он на тебя глаз положил, а выходит… положил кое-что другое. Оказывается, Леха с Жанкой твоей в отношениях. А мы ни сном ни духом. Мать для него специально кролика тушила — думала зятьку будущему угодить.

— А у меня спросить никак нельзя было? Вы же все сами решаете, вот теперь пожинаете плоды… — Я сложила руки на груди, посверлила папу взглядом. — Что? Ни капли раскаяния?

— Почему? Капля где-то точно есть. Очень глубоко, отсюда не увидеть.

Засмеявшись, поцеловала его в щеку и, подхватив под локоть, ежась от холода, попросила:

— Идем скорее в дом. Холодно. А мама там стол уже накрывает, и Эскин настаивает на открытии самогона в его честь.

— Он мне все больше нравится! — Папа пошел вперед, положив свою руку на мою. — Даже жалеть начинаю, что он не по вашей части.

— Тсс! — зашипела я. — Там трагедия. Его мужчина не смог родителям рассказать об их связи. Побоялся осуждения и все такое. Пришлось расстаться. Так что не надо шутить на эту тему, прошу.

— Не буду, — легко согласился папа. — Но Леху с ним посажу!

Мы, смеясь, вошли в дом, сразу почувствовав потрясающий аромат съестного.

— Мама все-таки богиня, — принюхиваясь, поделилась мыслями я. — Не может простая земная еда так пахнуть.

— Это правда. А если ее холодец еще и под водочку… — Папа зажмурился на миг, а после мы не сговариваясь рванули в гостиную.

Стол уже почти накрыли. Жанночка с Аней суетились вовсю, в то время как мужики обосновались с краю. Леха, заметив отца, махнул ему, приглашая к ним. Папа за секунду оказался рядом, а говорят еще, что телепортации не существует!

— Садись, дядь Вадим, — услышала я друга детства, пока обнимала радостно пищавшую при виде меня Аньку.

— Ну, за знакомство! — сразу перешел к делу папа. — Давай, Данила, за тебя выпьем. Хороший ты парень. Только не жадничай, краев не видишь, что ли? Или в вашей Москве принято экономить?

— Такой самогон грех расточать направо-налево, — нагло заявил Эскин. — Мягко идет, слов нет!

Отец расплылся в счастливой улыбке, а меня уже тискала Жанка, шепча на ухо, как она боится сказать моим, что они с Лехой вместе.

В общем, через десять минут мы, наконец, расселись. Выпили, закусили, познакомили всех с Даней заново, и дело пошло бодрее.

Еще через полчаса я наелась так, что могла играть колобка в одноименном спектакле, только сюжет пришлось бы урезать, потому что от зайца укатиться мне бы не удалось.

Эскин сидел рядом, пил, шутил, веселился и вообще чувствовал себя вполне неплохо. Иногда он фотографировался с Лехой и уснувшим в кресле Серегой. Папа при этом подленько хихикал, что раньше ему было совершенно несвойственно.

Мама же все время бросала на мужчин недовольные взгляды и пыталась выпытать у Данилы, какие у нас планы на дальнейшую жизнь. Анька ей поддакивала, гладила живот и напоминала мне о возрасте. Чтоб ее… А Жанночка, сидящая напротив Драгова, иногда странно краснела. И совпадало это с теми моментами, когда у жутко неловкого Лехи падали столовые приборы. То ложка, то вилка, то нож… И чем больше он пил, тем чаще ползал под стол и тем сильнее краснела Жанка.

Совпадение? Не думаю…