Роман Жена по принуждению глава Глава 28

Мирослава

Понятия не имею, как долго мы стояли так, глядя друг на друга. Яков — покровительственно, снисходительно, я — с неприкрытым гневом. Прозвучавшее в зале сообщение о начале посадки на отправляющийся в Мурманск поезд сменилось обычной вознёй.

— Доволен? — прошипела, надев кольцо с бриллиантом, и сунула пустую коробочку обратно Серебрякову.

— Вполне, — убрал и только после обернулся к девушке за прилавком. Перед ней уже стоял бумажный пакет с заказом, рядом — кофе. Дав знак одному из охранников забрать всё это, он направился к выходу.

— Спасибо, — коротко сказала я, потому как сам Серебряков поблагодарить поглядывающую на меня с любопытством девицу не сподобился.

Невесомое кольцо обжигало руку. Я чувствовала, как оно тянет меня куда-то, возврата откуда нет. Мысленно напомнила себе, что это ничего не значит. Просто кольцо, которое можно снять так же легко, как я надела его. Сжала руку в кулак, с трудом борясь поднять и посмотреть на пальцы.

— Считаешь, что победил? — идя рядом с Яковом в окружении его свиты по перрону, холодно осведомилась я.

— Для того, чтобы победить, нужно воевать. Или хотя бы сражаться. С кем мне сражаться, Мира? С тобой?

— Разве ты не это делаешь? — искоса глядя на него.

Судя по его реакции, своим вопросом я позабавила его. Я вообще забавляла его. Этакая смешная карманная собачонка, предназначенная для того, чтобы хозяин не сдох от скуки.

— Не вижу ничего смешного.

Яков придержал меня за руку. Остановился и, не выпуская, проговорил:

— Воевать и бороться имеет смысл только с равными, — коснулся безымянного пальца.

Глядя мне в лицо, он поглаживал кольцо. Вдоль позвоночника пробежал холодок. Ветер зашуршал кинутой кем-то обёрткой, погнал её дальше, стук колёс чемодана прошёлся по нервам. Я дёрнула руку, не желая этой опасной и в то же время интимной ласки.

Яков мгновенно стиснул мою кисть:

— Я могу сломать тебя в любой момент.

— Так почему ещё не сделал этого? — выплюнула ему в лицо.

— Потому что мне это не нужно, — он поднял мою руку. Держал уже не так крепко, но я знала — это иллюзия. Движение, и пальцы его сомкнутся сталью.

Против воли опустила взгляд, и всё, что я только что хотела сказать, куда-то делось. Моя ладонь по сравнению с его была совсем узкая, и контраст этот был особенно виден сейчас, когда на пальце моём поблёскивало кольцо.

— Сломанные цветы имеют свою прелесть, — вновь заговорил он. — Их запах становится сильнее, да и разрушение всегда притягивает.

Медленно я подняла голову. От его слов стало холодно, страх, немного притупившийся, вернулся и стал ещё сильнее прежнего.

— Ты наверняка и сама замечала, что разрушение притягивает куда больше, чем созидание, — хватка на кисти. Я резко, с шумом вдохнула. — Замечала, — с коротким кивком подтвердил он свои же слова.

Я смотрела на него, не в силах ни ответить, ни отвернуться. Я даже пошевелиться была не способна.

— Мне было бы интересно посмотреть на тебя сломанную, не скрою, — продолжая ласкать палец возле кольца. Потянул на себя, приобнял за талию. — Только сломанные цветы слишком быстро вянут. А мне это ни к чему.

Вначале он выпустил мою руку, потом меня саму. Отступил, удерживая взглядом, и только спустя какое-то время пространно посмотрел в конец платформы.

Остановившееся время побежало вперёд. Я вернулась в реальность, хотя всё ещё до конца не пришла в себя. Заметила стоящих неподалёку патрульных со служебной собакой. Шальная мысль броситься к ним и попросить о помощи угасла быстро. Как только Яков, проследив за моим взглядом, опять посмотрел на меня.

— Можешь попробовать, — он был серьёзен.

Я действительно могла. Могла попробовать. Но не стала. Вместо этого пошла вперёд вдоль поезда. Какой у нас вагон, я не знала. Просто шла, потому что было ощущение, — если остановлюсь и ещё раз окунусь во мрак глаз Серебрякова, просто рассыплюсь прахом.

Охрана Якова остановилась возле одного из вагонов. Если к дверям других тянулись пассажиры с вещами, здесь не было никого. Только молоденькая, словно сошедшая с глянца проводница в выглаженной форме.

— Будьте добры ваши паспорта, — обратилась она к Якову, безошибочно угадав в нём главного. Вожака.

— Мой и моей жены, — как само собой. Как будто это было уже свершившимся фактом.

Откуда у него мои документы, я думать не хотела. Зачем? Паспорт, телефон… вся моя жизнь.

Проверив, проводница вернула Якову паспорта и пригласила пройти в вагон. Я почти угадала: пусть сам вагон Серебрякову не принадлежал, в нём не было никого, помимо нас и его стаи.

— Сюда, — остановил он меня, когда мы дошли примерно до середины. Шире открыл дверь и втолкнул меня внутрь роскошного купе.

По инерции я сделала несколько шагов, развернулась и услышала щелчок. Задвинув дверь, Яков повернул замок. Я попятилась, упёрлась в столик. Ночь… Вся ночь наедине с ним в этом купе, этом вагоне. Целая ночь…

Это не дверь закрылась со щелчком. Это очередной выстрел у моего виска. Сколько их ещё будет? Сколько я смогу выдержать, пока он не решит сделать последний, решающий? Не много… А может быть, этот и был последним. Глядя на Якова, я понимала, что скорее всего, так оно и есть.