Роман Замуж за незнакомца глава Глава 50

Там моя Катя и её деревянные домики. Она напевает что-то неразборчивое, смотрит на дверь, но я не вижу в этой тени моей подруги, и во взгляде её — пустота. Но и бросить её не могу. Знаю, что за слоями безумия живёт моя Катя, пусть и спрятанная глубоко-глубоко.

Тут не помогут тебе, милая, не вылечат. Сколько бы денег я не вливала в твоё лечение, лучше ведь не становится. Это всё самообман.

Но я увезу тебя отсюда. Туда, где хочется дышать полной грудью, где по тихой глади озера мерно плавают лебеди и даже воздух другой, сладкий и чистый. Там ты будешь свободна и счастлива. Подожди немного, милая, просто подожди.

Меня закручивает в водовороте юридических процедур. Я разрываюсь между больницей, в которой ворчит и лечится Кирилл, клиникой отца, кабинетом следователя, психиатричкой Кати и своими переводами. Я снова возвращаюсь к работе, потому что не хочу терять квалификацию, забывать о том, что мне действительно интересно. А ещё я решила выучить японский и корейский — пригодится. По сути, мне просто нужно забить хоть чем-то редкие паузы в этом бесконечном апокалипсисе.

К Кириллу тоже приходят люди в погонах. Бесконечно опрашивают, берут показания, уходят, пожелав скорейшего выздоровления, и снова наутро возвращаются. Машина правосудия завертелась в полную мощь, её не остановить.

— Пока я тут, я в безопасности, — говорит однажды Кирилл, сжимая крепко мою руку. — Стоит только выйти, начнётся полная задница.

— Тебя арестуют?

— Почему нет? Они могут, — Кирилл кажется безучастным к этой своей участи, а мне страшно становится. — В конце концов, я покалечил Алиева, он ссытся под себя и слепнет. Прикинь, за эту сволочь, который пришёл с целой армией в мой дом, мне могу впаять срок.

Наверное, я очень бледная, потому что Кирилл тянет меня на себя, укладывает рядом и сгребает в охапку.

— Ты уедешь со мной?

Теряю дар речи, пытаюсь в глаза ему заглянуть, но Кирилл делает всё, чтобы у меня ничего не вышло.

— В смысле? — спрашиваю глухо, меня душат крепкие объятия Кирилла, и только его запахом могу дышать.

— Далеко-далеко? На райские острова? Поехали? Хоть прямо сейчас…

— Ты шутишь?

— Такими вещами разве шутят? Я… честно, Тина, я так заебался от всей этой крови и от наследия своего отца, — скрипучий голос бьёт по нервам, заставляет моё горло сжаться спазмом. — Ведь я не жил никогда, веришь? Только соответствовать пытался, вывозил на себе гордое звание наследника Олега Раевского. А зачем? Чтобы покойник не расстроился? Так нет его, растворился, исчез. А я всё пыжусь, пытаюсь.

— А как твой брат? Захар?

— Он уже не маленький. Не пропадёт, да и бизнес его весь целиком легальный, на нём не лежит печать кровавого Раевского. Разберётся.

Кирилл так долго говорит, что в итоге устаёт и снова засыпает, но вдруг распахивает глаза и смотрит на меня в упор и осмысленно.

— Уедем, а? Просто сбежим?

— Да как мы сможем? Тут следователи рыщут, всё слишком серьёзно…

— Тина, не бери в голову. Я всё устрою. Просто реши для себя, хочешь ли ты быть со мной, хочешь ли начать новую жизнь?

— С тобой?

— А хотя бы сама по себе… я могу устроить тебе новые документы, в которых не будет моей фамилии и печати. Уедешь в Европу, одна. Просто скажи, чего ты хочешь?

В груди что-то ноет.

Ведь тут вся моя жизнь, мой дом, папа, который борется за свою жизнь и у него даже получается. Буквально вчера я лично, без всяких посредников, связалась с другой немецкой клиникой, отправила туда сканы всех документов отца, а уже сегодня мне ответили, что будут рады видеть его у себя и даже смогут ему помочь. Ещё я договорилась со швейцарской клиникой, где занимаются самыми тяжёлыми случаями психических расстройств. Я почти определила туда Катю — во всяком случае, деньги за первый год пребывания перевела до копейки.

Что меня держит здесь? Есть ли хоть одна причина, чтобы оставаться в этом хмуром дождливом городе, в котором солнце светит, дай бог если десять дней в году? В городе, в котором слишком много крови и дурной памяти.

— Я подумаю, — говорю, зная, что соглашусь. Просто мне вдруг хочется помучить Кирилла. А что? Мужчинам полезно.

Но надолго меня не хватает. Кириллу легче, он почти здоров, и я обнимаю его крепко, целую в шею, слизываю его вкус. Мой муж пахнет океаном, кровью и металлом.

— Я согласна, — шепчу куда-то в ключицу, а широкие ладони оказываются на моей талии.

— Это надо отметить.

В тёмных глазах зажигаются порочные огоньки. Они горят только для меня, и упругая твёрдость его возбуждения упирается в моё бедро. Таю. Растекаюсь лужей, слишком соскучившись за нашей близостью. Моё тело плавится воском под жёсткими прикосновениями, отвечает. Прогибаюсь в пояснице, жадно ловлю поцелуи, жарко отвечаю на каждый. Наши языки сплетаются в диком танце, а мне мало всего этого, хочется больше и больше.

— Я хочу тебя, — Кирилл с нажимом проводит руками по моим рёбрам, стягивает футболку через голову. Я упираюсь ладонями в его голые плечи, глажу мелкие шрамы, ни на миг не забывая о россыпи крупных на его спине.

— У наших детей не будет таких отметок, — прикусываю нижнюю губу Кирилла, втягиваю её, облизываю и обвожу языком по контуру. — Сладкий…

— У наших детей, — эхом отзывается Кирилл и сминает меня, словно куклу, почти ломает все мои кости, но иначе выражать счастье этот невозможный мужик не умеет. — Сначала родишь мне мальчика, потом девочку, а потом рожай, кого хочешь.

С меня слетают лосины, следом лишаюсь трусов. Я, голая и воинственная, седлаю бёдра Кирилла, а между моих ног — твёрдый и большой орган, изнывающий без меня.

— Он тебя хочет слишком сильно, — хрипит Кирилл, толкается бёдрами, а я обхватываю член у основания, смелая и раскованная.

Сейчас, когда разум затуманен, так просто отдаться порыву и делать всё, что не мерещилось даже в самых сладких и разнузданных фантазиях.

Смотрю прямо в глаза Кирилла, порочно губы облизываю, а он матерится сквозь сжатые зубы и со всей силы насаживает меня, фиксирует, а рука пролезает между нашими телами, медленно и нежно ласкает возбуждённую припухшую плоть.

— Сладкая девочка, — тихонько рычит и, надавив на заветную точку, задаёт ритм.

Вверх-вниз, мощно и жадно, а я теряю контроль, вскрикиваю всякий раз, когда умелые пальцы находят самую верную точку, каждый раз разную. И плевать, где он всему этому научился. Главное — это удовольствие только для меня.

Внизу живота большой огненный шар, который взрывается как-то вдруг, и острое горячее удовольствие накрывает меня с головой. Меня уносит куда-то, засасывает в водоворот ощущений, раскалённых и острых, ранящих и сладких. Я падаю на покрытую испариной грудь Кирилла, а он кончает прямо в меня, заливая своей кипящей страстью, омывая.

Никакой защиты, никакой осторожности. Только чистая страсть и ощущение, что вот именно это между нами — правильно. Это навсегда.