Роман Замуж за незнакомца глава Глава 20

На райские острова мы прилетаем к полудню. И честное слово, из-за буйной зелени вокруг, ярких цветов и улыбчивых лиц, что встретились, стоило сойти с трапа, это место мне действительно кажется райским уголком, в котором не может случиться ничего плохого.

Закрываю глаза, задираю голову, подставляя лицо тёплым лучам. Ноздри щекочет аромат океана, и хочется навсегда застыть в этом моменте.

— Кирилл, слышишь? Океан шумит, — шепчу и счастливо смеюсь, совсем на себя непохожая.

Когда я в последний раз улыбалась так широко? Когда смеяться радостно хотелось? В прошлой жизни, наверное. А тут вдруг тянет, и не сдерживаюсь, хихикаю, не боясь показаться дурной и глупой.

— Чудная ты, — хмыкает Кирилл, становясь за моей спиной.

Уже несколько часов я старательно прочь гоню мысли о произошедшем между нами, но от себя не спрятаться. Мне… понравилось. Сейчас, когда яркое солнце слепит, а юбку летнего платья треплет ветер, ласкает кожу, тяжелее всего притворяться, что ничего не случилось, не изменилось как-то вдруг. Да, было и, вероятно, будет продолжение. И самое страшное — меня это не пугает.

После того, что произошло с Катей, я поняла одно: большие злые мужчины с пушками за поясом способны причинить боль и разрушить слабую девушку. Катю изнасиловали с особенной жестокостью, а наигравшись, бросили умирать. Глядя на неё, иногда малодушно кажется, что умереть ей было бы проще, чем существовать запертой в сломанном разуме.

Потому у меня никогда ничего ни с кем не было. Очень уж хорошо знала, что бывает, если довериться мужчине, которого плохо знаешь.

— Поехали в отель? — Кирилл на прекрасном английском подзывает кого-то, пока я дышу океаном и блуждаю в закоулках глупой памяти.

Вздыхаю, сжимаю пальцами виски и постепенно успокаиваюсь.

Симпатичная круглолицая девушка с лёгким азиатским акцентом сообщает, что заказанный накануне автомобиль ждёт нас на вип-парковке. Кирилл кивает, собственнически берёт меня за руку и ведёт вперёд. До парковки через специальный выход всего сотня метров по неширокому коридору, и тревога за отца снова возвращается.

Кирилл распахивает дверцу, приглашает занять своё место рядом с водителем, но я достаю из сумки телефон и включаю аппарат.

Пока шустрый смуглый мальчик грузит наши чемоданы в багажник, я напряжённо вглядываюсь в экран. Ни одного сообщения, ни единого пропущенного звонка. Да что же такое?!

— Плохие новости? — спрашивает Кирилл, расплачиваясь с мальчишкой.

— Вообще никаких новостей, — злюсь на ситуацию и собственную беспомощность.

— Иногда это самая лучшая новость, — включает философа.

Я набираю номер приёмной отца, но там короткие гудки — сейчас отчётный период, и в офисе настоящий дурдом.

— Садись в машину, Тина. Что бы там ни случилось, зачем топтаться в аэропорту, если можно топтаться на берегу океана?

— Ты до отвратительного прав, — беззлобно фыркаю и сажусь в машину.

— Так что у тебя стряслось? — Кирилл кладёт руки на руль, но трогаться не торопится. Даже почти не смотрит на меня, хотя у меня стойкое ощущение, что видит насквозь.

— Папа молчит. Не звонит и на сообщение не отвечает, — говорю неуверенно, и диким кажется делиться личным с Кириллом. Но, как оказалось, мне больше не с кем.

— Занят, может?

Кирилл заводит мотор, и впервые вижу его за рулём. Никакой охраны, никаких специально обученных водителей — кажется, мой муж действительно решил отдохнуть, как «белый человек».

Но когда следом в поток движения встраивается неприметный чёрный автомобиль и следует неотрывно, понимаю — показалось. Даже тут, в тысячах километров от дома, Кирилл не может позволить себе быть просто туристом. Параноик. Кому мы тут, у чёрта на рогах, нужны? Хотя…

— Он всегда берёт трубку, если я звоню. У нас такое негласное правило.

— Правила иногда можно и нужно нарушать.

— Ты снова прав, просто однажды в детстве у меня случился приступ аппендицита, а папа не взял трубку. Мне пришлось в больницу с охранником ехать, а папа только под утро узнал. Я очень плакала, и больше он так не делает. А это вчера не ответил, сегодня молчит. Даже не перезвонил! Это… странно и совсем на него не похоже.

— В твоих словах есть логика, — хмурится Кирилл, выкручивая руль вправо, ориентируясь на незнакомых улочках лучше местного жителя.

— Не знаю… может быть, я зря волнуюсь, — нервно облизываю губы, а голова кипит от самых разных предположений. — Но он болен, и я боюсь, что ему могло стать хуже. Вдруг он в больнице, а я тут… загорать приехала?

От мысли, что могу пропустить что-то важное, становится плохо. Действительно дурно, и приходится глаза закрыть и втянуть воздух носом, чтобы не стошнило.

Роуминг до чёртиков дорогой, но деньги — меньшее, что волнует сейчас. Нахожу в телефонной книге номер лечащего врача отца. Сергей Иванович — единственный, с кем я могу обсудить болезнь папы, но он тоже не берёт трубку.

— Они издеваются, — бросаю в сердцах и чуть было не грохаю телефоном о приборную панель.

— Если бы что-то случилось, ты бы первая узнала. Тебе бы позвонили.

Кирилл сеет в мои мысли рациональное зерно, и я блокирую телефон, убираю его в сумку. В конце концов, Раевский прав — случись что с папой, мне бы сообщили.

Смотрю в окно. Жадно впитываю незнакомые виды: густую пышную зелень, стекающие с гор ручейки прозрачной воды, любуюсь россыпью ярких цветов невероятных оттенков. Они поворачивают головки к солнцу, купаются в его лучах и наверняка превосходно пахнут. Хочется коснуться каждого, насладиться дыханием жизни. Вдалеке виднеется океан. Лазурный и чистый, он манит к себе. Глядя на него, невозможно испытать ничего, кроме восторга. Неукротимая сила древней стихии, вечной, как сама жизнь.

— Красиво-то как, — говорю, а Кирилл хмыкает. Кажется, самодовольно.

— Знал, что тебе понравится. Тут всем нравится.

— И многих ты сюда возил? — смотрю на мужа, но его лицо, как всегда, непроницаемо.

Кириллу Раевскому наверняка прекрасно удаётся обыгрывать противников в покер — с его-то умением владеть собой это неудивительно.

— Что, действительно хочешь об этом поговорить? О моих бабах?

Кирилл бросает на меня странный взгляд, под которым один выход — сгореть.

— Почему бы и нет?

— Какая любопытная у меня жена, — смеётся и смахивает со лба упавшие волосы. — Нет, Тина. Я бы не привез тебя туда, где трахал других. Даже у меня есть кое-какие понятия о порядочности.

— Какое красивое слово — “порядочность”, — говорю тихо.

Кирилл переоделся в светлую рубашку, лёгкие льняные брюки. Верхние пуговицы по привычке расстёгнуты, в вороте проглядывают смуглые ключицы. Кирилл — красивый мужчина, пусть в этой оболочке прячется опасный хищник, которого невозможно укротить или подчинить. Да и не нужно мне это, вот ещё.

— Я ещё раз позвоню, — бормочу и снова набираю номер отца, его врача. На очереди начальник службы безопасности, но от него многого не добьёшься — сухарь и солдафон, преданный отцу, как побитый жизнью пёс.

— Роман Егорович на совещании, — бросает и, сославшись на работу, прощается.

— Сговорились они все, — сержусь и даже цветы за окном, кажется, потускнели.

— Ты его любишь, — задумчиво говорит Кирилл, будто никак не может привыкнуть к мысли.

— Мама рано умерла, я её плохо помню, — пожимаю плечами и отворачиваюсь к окну. — Папа заменил мне всех. Так что да, люблю.

— Но он тебя никогда не баловал.

— Никогда, — улыбаюсь. — Считал, что это помешает мне вырасти хорошим человеком.

— Архипов — умный мужик, — хмыкает и чуть щурится, когда яркое солнце лучом пробивает лобовое стекло.

— Он хороший, просто жёсткий очень, — растираю щёки руками, пряди сквозь пальцы пропускаю, жмурюсь. — Ладно, давай не будем говорить о папе. Я так сильнее нервничать начинаю.

Я звоню ещё по нескольким номерам: нашей экономке, личному помощнику отца, даже его водителю.

У всех ответ один: Роман Егорович — занят. Разнятся лишь детали: он поехал на объект; у него иностранные гости; он готовится к переговорам о закупке нового оборудования; в магазине выбирает новый костюм.

Слишком разными вещами одновременно занимается мой папа. Это странно.

— Тина, если с ним что-то случится, мы сразу же вернёмся, — Кирилл кладёт руку мне на колено, а я смотрю на длинные смуглые пальцы, темнеющие на фоне белой ткани платья.

— Ещё ни разу так сильно не хотела, чтобы отдых длился вечно, — грустно шучу, а Кирилл сворачивает к живописному пригорку, и автомобиль медленно скатывается вниз, останавливается у отеля.

На фоне виднеется океан с россыпью маленьких бунгало на берегу. Ленивые волны венчают шапки пены, а от многообразия оттенков лазури в глазах рябит. Слева большое белоснежное здание с милыми балкончиками, на которых приятно пить кофе утром и смотреть на раскинувшийся внизу бассейн. Кстати, зачем бассейн там, где до океана рукой подать? Никогда этого не понимала.

Наш номер оказывается в отдалении от других. К нему приходится ехать на гольф-каре по мощёной белым камнем дороге.

— Ух ты! Целый отдельный номер, — говорю, когда сопровождающий нас администратор вручает ключ-карты и, церемониально поклонившись, оставляет нас одних.

— При чём самый лучший, — усмехается Кирилл, вводя меня внутрь.

Внутрь самого красивого дома, который я видела в своей жизни. Просторная кровать королевских размеров, уютная гостиная, в углу у французского окна натянут гамак, на журнальном столике в художественном беспорядке лежат проспекты и рекламные листовки. Антикварный телефонный аппарат для связи с администрацией, мини-бар, в котором напитков больше, чем в ином заведении, книжные полки с лучшими бестселлерами по версии модных журналов. И личный бассейн!

— Я бы жила тут целую вечность, — говорю, падая в кресло-качалку. Она уютно скрипит подо мной, мерно раскачивается, убаюкивая.

— Хочешь, на пятьдесят лет для тебя этот номер сниму? — спрашивает Кирилл и не кажется, что шутит.

— Да ну, глупости какие, — отмахиваюсь, потому что настолько щедрые подарки не могу принять даже от мужа.

Я прикрываю глаза и, отбросив все волнения, просто слушаю океан. Вдруг пиликает телефон, меня подбрасывает от мысли, что это может быть отец, но, прислушавшись, не узнаю своей мелодии.

Кирилл хмуро смотрит на экран, выходит из номера и только там принимает звонок. Что-то, наверное, по работе, которая меня никаким боком на касается. Я поднимаюсь, решаю разобрать чемоданы и найти один из новых купальников, чтобы пойти наконец на пляж. Я хочу купаться, хочу наслаждаться солнцем и забыть хоть ненадолго о всём, что творится в моей жизни.

Купальник находится почти сразу, но я не успеваю его в руки взять — Кирилл возвращается в номер, от души громыхнув дверью.

Он злой, если не сказать в ярости.

— Плохие новости? — возвращаю ему его же вопрос, но Кириллу нужно время, чтобы немного успокоиться.

Бросает телефон на кровать, аппарат подпрыгивает и падает на пушистый ковёр, только Кириллу всё равно. Он переполнен тёмной энергией, дикий и необузданный.

— Отвратительные новости, — говорит, подходя ко мне так близко, что касаюсь его грудью. Жар его тела передаётся мне, и на шее под волосами выступает испарина.

— Что…

— Тина, — перебивает, поддевая мой подбородок пальцем. — Я сейчас задам тебе вопрос, а ты на него ответишь честно. Если соврёшь, я сразу пойму.

Неприятный холодок ползёт по спине, но я киваю.

— Что тебя, дорогая моя жена, связывает с Рустамом Алиевым?