Роман Заложница судьбы глава Глава 2

Я совершенно не помню себя в детстве. Вернее, в младенчестве. Хотя иногда мне до сих пор снятся странные, а порой очень непонятные сны о нем. Кто-то когда-то сказал, что то, что так дорого, но хранится где-то в глубинах памяти, настолько глубоко, что ты сам не осознаешь этого, мы можем видеть во снах. Они как призраки выползают ночами, а мы, не отдавая себе отчет, рождаем их к жизни вновь и вновь в своих снах. А выбираясь из нашего подсознания, те дают себе волю, терзая нас то сладкими, то горькими воспоминаниями, и тогда получаются эти странные, обрывочные, мелькающие, словно вспышки света в темноте картинки, которые ты не помнишь утром, но целый день ходишь сам не свой, пытаясь узнать и разгадать их. Вот и я порой вскакиваю ото сна то с криком тоски, то с непониманием, что коснулось меня оттуда, из детства, которое я не знаю и совершенно не помню.

Отчетливо я помню себя, начиная лет с четырех или пяти. Точнее мне сложно сказать, потому что я не помню свой настоящий день рождения. Тот, что я уже давно не праздную, став взрослой, мне определила женщина, которая была приставлена ко мне первое время. Она стала мне и хозяйкой, и няней, и наставницей, заменившая всех тех, кого я, наверно, потеряла, оказавшись там, в в том доме.

Как сейчас помню первый день, когда я там очутилась: вокруг сначала была темнота, в нос просачивалась разные запахи, знакомые и незнакомые мне, машина подскакивала на колдобинах, музыка раздавалась где-то вдали. Затем резкий свет, и я поняла, что меня практически вытолкнули из машины, грубо потащив за руку. Мне больно, страшно, я плачу, но тем людям все равно. Помню пыльную дорогу под ногами, на жаре, от чего мне хочется пить, и кружится голова. А потом я очутилась в огромном доме, во внутреннем дворе, где была спасительная тень, но я еле плетусь от страха и ужаса. Но вместо того, чтобы дать мне передышку, меня подтащили к мужчине, сидевшем в расслабленной позе на низком плетеном диване с подушками, а рядом журчала вода фонтана. Помню, что каменный пол приятно холодил босые ноги.

А до сих пор отлично помню первое впечатление от того мужчины, хотя потом я узнала его значительно лучше и со многих сторон. Но то самое первое чувство оказалось самым правильным. Даже маленькую меня поразили его холодные глаза. Казалось, что смотришь в чернеющую равнодушную пустоту. И я испугалась его, даже хотела заплакать, но мой испуг был настолько силен, что я не смогла даже этого. Слезы высыхали, еще даже не появившись из глаз. А он в это время очень внимательно рассматривал меня. Так смотрят на скот на базаре: оценивающе, равнодушно. А потом этот мужчина сказал, обращаясь ко мне:

-Забудь свое прежнее имя. Теперь тебя зовут Кадира. Если увижу или услышу хоть раз, что ты отзываешься на другое имя – тебя накажут. Поняла? Меня зовут господин Азир. Обратишься без разрешения – тебя выпорют. Все, что тебе нужно будет делать здесь, тебе скажет Аиша.

Уже сейчас, став взрослой, мне даже удивительно думать, что когда-то меня звали как-то по-другому, настолько имя Кадира стало моим. Сейчас я даже не помню то имя, которое дали мне родители при рождении, как не пытаюсь. Но тогда это возмутило меня.

-Но почему я вообще должна быть здесь? – удивилась я тогда, посмотрев на мужчину, сама не осознавая свою дерзость.

-Я не терплю пустых разговоров, - жестко сказал мужчина, раздражаясь. - а ты, почему не заберешь девчонку? – обратился он к подошедшей полной женщине, одетой во все в черное. Та подобострастно выдохнула, поклонилась и взяла меня за руку, аккуратно, но очень жестко, чтобы я не вырвалась. Но затем сразу она наклонилась ко мне и произнесла, уводя внутрь дома:

-Здравствуй, я Аиша, теперь тебя зовут Кадира. И молчи, когда тебя не спрашивают.

-Здравствуйте, - ответила я вежливо, пытаясь поклониться, что не пришло мне в голову перед мужчиной, хотя нужно было бы, но я уже рассматривала ее.

Аиша тянула меня куда-то, шепча, что не надо беспокоить господина, а тем более злить его своими вопросами, тем самым, не дав мне натворить глупостей. Я только сейчас понимаю, что она уберегла меня от многих ошибок, и в первую очередь от гнева господина, но тогда я не оценила этого, а упрямо упиралась, желая получить ответ на свой вопрос.

-Ты упрямая девочка, - вздохнула она, взяв меня за обе руки, потащила туда, куда я должна была попасть.