Роман Во власти миллиардера глава Глава 31

Дмитрий

Я не понял, что произошло. Меня швырнуло в какую-ту чёрную, наполненную сплошной болью пропасть, кишащую ядовитыми червями. В ушах шум, пульс частит, дыхание сбилось. Я еле-еле нашёл в себе силы, чтобы подняться с асфальта, чтобы дрожащими руками притянуть к себе маленькое, бесчувственное тело, лежащее рядом, на холодной земле.

Нет.

Это невозможно.

Это не могло произойти.

Приди в себя, идиот! Проснись!!!

Открой глаза! Умоляю!

Алина…

Как же так… Почему? Откуда ты мать твою… откуда ты тут взялась…

Я ударил себя по лицу. Несколько раз. Чтобы собраться, чтобы как можно скорей проснуться и вызвать скорую! После отрезвляющего удара по телу пронёсся покалывающий жар, в головном мозге вспыхнули резервные источники энергии.

Лина лежала на животе. Молча. Без единого движения. Босая, в белом шёлковом халате. Вероятно, услышала шум на улице и поспешила на помощь. А из-под её тела... медленно, тонким ручейком, струилась вязкая жидкость, тёмно-красного цвета.

Дурочка… ЗАЧЕМ? Что же ты наделала?!

Эта пуля…. Предназначалась мне.

Я погрузился в состояние мощного аффекта и думал, что умру на месте, если она больше никогда не откроет глаза. Дрожащими руками я притянул девочку к себе, перевернул на спину и молча закричал, сгорая в огне от собственного внутреннего крика, паники и кошмарной боли. В надорванной душе.

Её глаза закрыты. И грудь, кажется, будто каменная.

Одной рукой я придавил уродливую рану в области живота, а другой… другой потянулся к шее, чтобы проверить биение пульса.

Черт возьми… как же это страшно. Мучительно! Я никогда и ничего настолько сильно не боялся! А сейчас… сейчас боялся лишь одного — не почувствовать биение сердца любимой девушки под своей ладонью.

Секунда… Слёзы слепят глаза. Дрожащими пальцами я касаюсь холодной кожи. Замираю. В груди леденеет. Но, к счастью, я всё-таки чувствую слабые, прерывистые толчки в районе сонной артерии. Немедля, я вызываю экстренную помощь.

Но руки не слушаются. Я не могу вспомнить нужный номер. В глазах всё плывёт, растворяется. Как же мне плохо. На шум сбежались охранники. Те, которых я ещё не успел разжаловать. Меня охватило странное ощущение, будто с того момента, как Лиза нажала на курок и до того момента как подоспели охранники, прошло не менее часа. Мерзкая сука… она всё ещё стояла, как столб, лишь часто-часто дышала, а её ноги тряслись от страха.

— ТВАРЬ! — Я закричал так сильно, что в горле словно что-то лопнуло. — Что ты наделала?! Убийца…

Лиза истерически вскрикнула, с испугом швырнула пистолет на обочину дороги и, рыдая, побежала к автомобилю. Я бы оторвал ей голову, живьём снял бы скальп, привязал за волосы к машине и гонял бы на полной скорости по всем окрестностям, пока от ублюдины не осталось бы ничего. Даже костей. Но я позволил ей уйти. В этот момент я был слишком занят — пытался остановить кровотечение. Мои руки были заняты. Тем, что плотно зажимали глубокую рану на животе моей Лины. Тварь решила скрыться с места преступления. Бесполезно. Я всё равно её найду. И тогда, ярость моя, будет ещё безжалостней.

Гул мотора, скрип колодок, Вербицкая на бешеной скорости умчалась по пустынной дороге. Но идиотка не учла тот факт, что днём снег растаял, а к вечеру снова ударил мороз. Её занесло на первом же повороте. Как я и думал. Я просто услышал громкий хлопок, а затем могильную тишину.

Скорая помощь приехала практически через три минуты после звонка.

Лину погрузили в машину и в срочном порядке доставили в ближайшую больницу. Я не отходил от девушки ни на шаг. Всё время держал за руку и молился. Особенно в тот момент, когда врачи реанимировали её обмякшее, полностью покрытое красной жидкостью, маленькое тело.

— Пожалуйста! Спасите её! Спасите мою девочку! — Кидался то на одного фельдшера, то на другого, дёргая их за шиворот.

— Успокойтесь! Мы делаем все возможное! — Шипели в ответ врачи. — Не мешайте! Иначе высадим на первом же перекрёстке, следом побежите.

Я бы побежал. Бежал бы до тех пор, пока бы не упал. Мёртвым мешком.

Что если она вдруг больше никогда не откроет глаза? Никогда не посмотрит на меня и не улыбнётся? Так и знал! Так я и знал, что я для неё — самая страшная в мире опасность. Зло, боль, ужас в одном флаконе. Поэтому, порой, я был ужасно груб с девчонкой, чтобы она ко мне не привязывалась. Хотел оттолкнуть. Но сам ведь не смог справиться с мощью новых чувств. Понимаю, что нельзя, что это неправильно… но не могу устоять перед мучительным соблазном.

Фельдшеры сдержали слово, когда я, заметив на мониторе резкий скачок показателей сердцебиения, снова, не контролируя свои действия, вцепился в одного из медиков. Они вынужденно вкололи мне успокоительное и усадили на соседние кресло, пристегнув ремнём безопасности.

Она была ещё жива. Мы бессильны против судьбы. Остаётся только ждать и молиться. Ибо всё… в руках Божьих.

***

Лину выгрузили на каталку и быстро повезли в операционную. Задыхаясь от чудовищной боли в груди, я бежал за ними следом до самого отделения, пока мои ноги не подкосились, в глазах не потемнело, и я не осел прямо там, на бетонном полу, перед тяжёлыми дверями с надписью: «Операционная».

А очнулся от того, что незнакомая, миловидная девушка в белом халате с беспокойством тыкала мне в нос бутылёк с противным, резким запахом.

— Лежите. — Сердито, придержала она меня за плечи руками, когда я резко дёрнулся, чтобы бежать сломя голову невесть куда, с трудом понимая, что вообще произошло.

— Г-где Лина? — Захрипел я, схватившись за сердце.

— Дождитесь доктора. Я пока ничего не знаю.

Мне казалось, что этот проклятый день будет длиться целую вечность. Я пролежал несколько часов без сознания. Меня положили в одноместную палату с видом на город. Странно, а я думал, что просто оставят валяться на грязном полу в коридоре. Сотрудники больницы ведь, скорей всего, узнали меня. Дмитрия Орлова. Теперь уже известного под прозвищем «заядлого скандалиста, вора и бандита». Но, на удивление, персонал относился ко мне с дружелюбием. Для врачей, не важно, кто ты, — злой, добрый, или уличный бродяжка. В первую очередь ты для них пациент.

Когда мне немного стало легче, я помчался в «Операционную». Упал на пол, прислонился спиной к двери, уткнулся лбом в колени и молча ждал, отчаянно продолжая бормотать в уме молитвы. Наверно, сейчас я был похож не на человека, не на потомка графского рода, а на плешивого, уличного мусорщика. Но мне было плевать. Периодически я смотрел на свои окровавленные руки, на белый свитер, заляпанный уже потемневшей кровью, и думал… думал насколько же ей было больно вот так вот ни за что получить пулю в спину. Точнее, в живот. Из-за такого напыщенного в ублюдка, вроде меня.

Глаза защипало от слёз, по щекам покатились крупные бусины. Я никогда не думал, что когда-нибудь докачусь до такого паршивого состояния, до состояния ущербной тряпки. Никогда не ревел. А сейчас слёзы не просто капали, они неслись по лицу бешеным напором, и я ничего не мог с этим поделать. Кто-то постоянно ко мне подходил, трогал за плечо, что-то ласково шептал, но я отмахивался и продолжал сидеть на полу неподвижной скалой, до тех пор, пока мои мышцы не превратились в железо, и я вообще перестал что-либо чувствовать кожей.

Сколько прошло времени? Трудно сказать. Наверно неделя, или месяц.

Вскоре, дверь отворилась, в коридоре показался немолодой мужчина — уставший, в белом халате с бейджиком в районе сердца, в котором было указано, что он главврач отделения срочной хирургии.

— Вы родственник? — Печально выдохнул он.

Несколько секунд затаив дыхание хирург ждал моего ответа. А у меня, кажется, будто язык отсох. Потому что тело трясло, как в мясорубке. От страха, от нервов, от эмоционального выгорания.

— Жених. — Кое-как всё же выдавил короткое слово. Тихо так, ущербно.

Меня будто несколько часов подряд молотили железной битой.

— Что ж… операция прошла успешно. Угроза миновала. Ранение достаточно серьезное. Девушка потеряла много крови. Шанс, что она придёт в сознание — достаточно высокий.

Я выдохнул. Слегка помассировал подушечками пальцев виски, а затем, пошатываясь, поднялся на ноги, протягивая обе руки врачу:

— Спасибо вам огромное! Спасибо…

Без тени улыбки на лице доктор кивнул:

— Отдохните немного, потом можете навестить вашу невесту.

И быстро скрылся за дверью операционной.

На душе, по крайней мере, стало немного легче. В желудке, правда, чувствовалось полное отвращение к еде. Но поесть нужно было срочно. Иначе у меня уже начали отказывать ноги. Я нужен своей малышке как воздух, как единственный смысл жизни. Поэтому я насильно затолкал в рот пюре с котлетой, а затем немного вздремнул.

Окружающие люди относились ко мне с подозрительной заботой. Что-что, а от государственного учреждения подобных «ласк» я не ожидал. Жаль, что я, будучи миллиардером, не додумался пожертвовать больницам хоть какую-то копейку. Вместо этого, как придурошный кретин грёб всё под себя, даже не понимая зачем. Ведь у меня уже было всё. Всё, кроме власти. В политику идти не хотелось, поэтому я решил заняться захватом мелких фирм, пока не добился существования единой империи. Как хотел мой отец. Как хотел его отец. Прадед. И прапрадед.

Прошли целые сутки. Я горел в ожидании того, что мне, наконец, позволят увидит мою девочку. В период ожидания я задалбливал врачей, интересуясь её самочувствием. Лина шла на поправку. Господь услышал мои молитвы! И я… будто только что заново родился.

Но не всё было настолько гладко, настолько радостно. Пока я не узнал об одной шокирующей новости. В конце концов мне разрешили проведать малышку. Через два дня из реанимации девушку обещали перевести в отделение. Когда я, с адской болью в душе увидел её там, сплошь обтыканную проводами, капельницами, подключенную к каким-то приборам, которые противно пищали, действуя на нервы, я мысленно задал вопрос Господу:

«Боже… Ну почему она? Почему не я? Эта дурацкая пуля предназначалась мне. Я виноват. Только я. А в итоге пострадал человек, который за всю свою недолгую и безрадостную жизнь даже мухи не обидел».

Я присел рядом с Линой, бережно взял в руку её тощую ручку, закрыл глаза, мысленно умоляя крошку, чтобы она простила меня.

— Девушка уже приходила в себя несколько раз. Звала вас. Шептала ваше имя…

— Шептала? — Переспросил, с удивлением посмотрев на врача.

— Да.

— Ох, девочка… — Опять эти дурацкие слёзы слепят глаза.

Я всхлипнул, нежно-нежно поцеловал её хрупкую ручку.

Неужели, заговорила?

И тут я вдруг вспомнил. Вспомнил её взволнованный крик, когда она выбежала мне навстречу, в момент, когда подлая блядь нажала на курок.

Бедная. Она так сильно испугалась… Что закричала. В голос.

— Дмитрий… нам очень жаль. — Внезапно прошептал главврач, стоя за моей спиной.

Киваю. А сам лбом к её холодным, обездвиженным пальчикам припадаю.

— Жаль, что ребёнка спасти не удалось.

Пауза. Я отрываюсь от Лины, бросаю серьёзный взгляд на врача:

— Что? Какого ещё ребёнка? Моя девушка… Пострадала моя девушка! Детей у меня нет.

— Ах, так вы вероятно не знали… — Врач переминается с ноги на ногу, спрятав руки за спиной.

— О чём?! Говорите уже конкретней!

— Алина… В общем… — Снижает тональность голоса до минимума. — Алина была беременна. Но срок очень и очень маленький. Три-четыре недели. Случайно обнаружили повышенный уровень ХГЧ в крови. И не понравилось биение сердца пациентки. Проверили на всякий случай… наши догадки подтвердились.

Что? К-как? К-как же так, мать твою?!

Ещё один удар. Безжалостный и беспощадный. Удар коварной судьбы.

В самое жерло души. Лучше бы они не проверяли. Лучше бы я этого не знал! Как мне теперь вынести это горе?

У меня потемнело в глазах, а голову сдавило тисками. Я начал заваливаться на бок, проваливаясь в неизвестность.

— Каталку сюда, срочно! И два кубика… — Как эхо в бесконечной пещере прозвучал голос мужчины.

Как раз в тот момент, когда я узнал об ещё одном горе, о том, что я потерял собственного ребёнка, я мельком почувствовал, как худенькая ручка Алины резко сжалась в моей руке, как её холодные пальчики с силой задрожали в огромной ладони.

***

Я очнулся лёжа на кровати в одноместной палате, с разрушительными мыслями, о том, что мне попросту было бы легче умереть от инфаркта, нежели продолжать жить в мучениях, которые теперь сыпались на меня отовсюду. Врачи поспешили меня утешить.

— Не волнуйтесь. Девушка ещё сможет забеременеть. — Меня навестил Анатолий Борисович, лечащий врач Лины. — Пациентка потеряла много крови. Но радует то, что жизненно важные органы практически не пострадали.

Легче от этого не стало. Прошлое не вернуть, не исправить. Мне хотелось мстить, рвать, метать и даже убивать!

— А что с убийцей? — Холодно спросил я.

— С Елизаветой? — Пауза. — Увы… Если бы она пристегнулась. Возможно... осталась бы жива. Вылетела через лобовое. Перелом шейных позвонков, удар головой... и моментальная смерть.

Вот теперь мне полегчало.

Каждому своё. Каждому рано, или поздно, достанется по заслугам. Радоваться чужой смерти — нехорошо. Даже, если это твой самый заклятый враг погиб настолько ужасно, но в то же время настолько нелепо. Просто потому, что я бы сам лично убил суку.