Роман Во власти миллиардера глава Глава 28

Дмитрий

После того, как я покинул то помойное кладбище, которое называли «сиротским приютом», ровно через час мои лучшие бойцы, доложили мне, что жиробасину успешно упаковали в контейнер для перевозки диких обезьян и отправили по морям, очищать карму, так сказать. А я в свою очередь набрал Сатида, одного из владельцев «Долины персиков», и сказал ему, мол так и так, он должен постараться и сделать всё возможное, чтобы наша коровушка запомнила «уикенд» на всю оставшуюся жизнь и на последующие жизни. Иначе… «Долина персиков», превратится в «Долину сухофруктов», стоит мне лишь пальцем клацнуть. Они меня знают.

Вот и всё. Один вопрос решён. Осталось вернуть голос Лины и пристроить девчонку в хорошую среду. Для начала, сниму ей квартиру, после устрою в одну из своих фирм.

Чёрт! Не очень хорошая идея, если это будет центральный офис. Какая там будет работа, млять! Уж лучше в филиал. Желательно в другой стране.

С этими мыслями я поспешил к себе в комнату, чтобы начать подготовку к церемонии. Вот только на душе нахрен никак не радостно было! Я всегда мечтал об этом дне — дне нашей свадьбы с Элизабет. Лишь до того момента, пока в мою унылую жестянку не ворвался настоящий ураган! С синими и бездонным, как Марианская впадина глазами. Теперь я не пойму, почему я стал больше думать о сиротке, нежели о любимой невесте?

Лизу я безумно люблю! Но… Днями и ночами напролёт думаю о Лине.

Так ведь и не трахнул. А трахнул — и забыл бы как пустой сон. Тут другое дело. Я просто не могу причинить ей боль.

После свадьбы прикажу вывести девчонку из поместья. Так и только так я надеюсь, что смогу выдавить синеглазую занозу из головы.

Свадьба прошла на ура. Толпы гостей, море оваций, океан поздравлений… Как же дико я устал от всего этого! Все эти светские приёмы — один большой и нудный спектакль, где каждый из «актёров» норовит лизнуть твой задок, чтобы хоть как-то выделиться.

Лиза — настоящая богиня красоты. Рядом со мной она смотрелась как живое, баснословно дорогое украшение. Аксессуар. Не более. Когда мы оставались наедине, я охотно мог её трахать как пластилиновую фигурку, ставя в абсолютно любую позу. В сексе она тайфун! Но вот в других жизненных аспектах — тупая, избалованная роскошью кукла. За этот год Лиза сильно изменилась. Власть и богатство сделали своё дело, превратив девушку в бездушный манекен, помешанный на моде и мире «Instagram».

С ней абсолютно не о чем разговаривать, кроме как о том, какая сумка из какого питона скоро выйдет на рынок и какой цвет сосков будет модным в следующем году. Где я был раньше? О чём только думал, когда надевал на её лощёный палец фамильное кольцо с гербом Орловых? Жил по привычке. Просто так нужно было. Я пообещал когда-то отцу, что объединю наши семьи.

Вот только сейчас это обещание ему нафиг не нужно. Его уже несколько лет нет в живых. А я… я себе жизнь испоганил. Я проебал всё на свете!

И понял это только тогда, когда стало слишком поздно понимать. Когда лживая сука добилась того, чего жаждала долгие годы — отобрать моё наследство и разрушить репутацию Орловых.

Сука, Лиза! Она связалась с давним врагом семьи, действуя по его прихотям. Об этом я узнал ровно тогда, когда вернулся домой после трудной рабочей встречи и не поверил своим глазам… Когда в нашей спальне увидел сумасшедший хаос.

Служанки в спешном порядке фасовали наряды Лизы по чемоданам, а она направо и налево деловито раздавала команды прислуге, тыкая ухоженным пальчиком в распахнутые настежь шкафы. Меня увидела — побледнела, а служанки быстро покинули комнату, потому что увидели, как моё лицо превращается в сталь, а в глазах трещит и накаляется адское пламя злости.

— Что тут происходит? Куда-то уезжаешь, милая? Зачем столько вещей?

Она мнётся с ноги на ногу, будто у неё хроническое недержание, а затем писклявым голосочком выпаливает. Причём, выпаливает жёстко, напрямую, не задумываясь о последствиях:

— Твой рейтинг на страницах «Forbes» упал. Я сматываюсь. Прости котик, но у меня как-то вдруг раз… и чувства пропали. — Хватает чемодан, к выходу мчится. — Бай-бай! Сори, но так бывает. Или как там говорят, дело не в тебе, а во мне. Упс! Точнее наоборот. Бли-и-и-н! Ну, в общем, неважно. Ты понял.

Я несколько секунд тупо стоял, не моргая, задержав дыхание, лишь костяшки друг о друга ломал от того, что с силой руки в кулаки сжимал, пытаясь переварить услышанное, но когда почувствовал боль от напряжения в суставах и боль от предательства в бешено бьющемся сердце — моментально ожил.

Ожил нахрен и выпустил на волю внутреннего дьявола...

— Какого хера, Лиза? Скажи, блять, что мне это снится? Или послышалось? Или ты прикалываешься? — К ней подскакиваю, за локоть с силой хватаю и трясу, трясу, трясу, чтобы в чувства падла пришла! Чтобы остыла и извинилась, пока я ей зубы не выбил и язык не вырвал за дрянь, сказанную в мою честь.

Да нет же! Глупости все это, Дим. Лиза просто новой краской волосы покрасила, которая внезапно оказалось токсичной и проела часть её крохотного мозга.

Бля! Какого беса я несу?

— Может мне тебя ущипнуть, милый? Чтобы ты поверил, чтобы проснулся. — Ладонью по щеке меня слегка шлёпнула. — Я передумала, Дима. Ошиблась. Развод хочу. Немедленно!

— Объясни мне! — заорал и, к хренам собачьим, теряя контроль, за горло блядину схватил, не понимая, что вообще за нахуй тут происходит!

А сучка расхохоталась во всю глотку, демонстрируя мне свои идеально выбеленные виниры:

— Ты думаешь я такая тупая? Думаешь я не знала, что ты трахаешься втихаря по углам с этой неотёсанный и неполноценной деревенщиной? Да мне пофиг, если честно. Я получила, что хотела. Помнишь Лаврентьева? Так вот... я с ним заодно.

При упоминании имени моего заядлого врага меня накрыло ураганом бешенства. Причём так охуенно накрыло, что я вообще позабыл о том, что такое «самоконтроль».

— Тварь! — Настолько озверел, что с дуру её за патлы схватил, и лбом к комоду несколько раз приложил. Кровища хлынула мощным фонтаном, покрывая алым болотом белый персидский ковёр. А потаскуха... В общем нос ей разбил. Я ведь любил её! Любил до слепоты! Когда-то любил. После смерти отца, из такого дерьма вытащил, что мама родная! А она... вот так вот взяла и нож по самую рукоять в душу вогнала! О детях думал. Кольцо с бриллиантом подарил. Сука! Алчная сука!

Кровь и резанные вопли твари меня немного отрезвили. Я никогда прежде не бил женщин… Не считая свинину. Хотя, жируха Жанна не в счёт. Она ведь не женщина. Для меня. Для меня она даже не человек — а уёбище.

Подлая шлюха, пользуясь моментом, быстро дала дёру, пока меня бросало от одного аффекта в другой, пока у меня руки тряслись, а тело будто под током дёргалось, когда я на себя в разбитое зеркало смотрел, которое молотил до тех пор, пока там ни одного крупного осколка не осталось. Лишь бы окончательно не сорваться! Лишь бы голову ей таким образом не проломить. Молотил, потому что предоставлял, что это её тупой череп, без единого намёка на начинку, в адской агонии потрошу кулаками. Двуличная шлюха с куриными мозгами!

Прочь из комнаты вылетела, вся в слезах и кровищи, побои на телефон снимать. Орала, что очень скоро в суде увидимся и она у меня всё отымеет. Бомжом сделает. Я тогда конечно же в шоке был. Сам не понял, как смог так бабу отделать. Но стерва конкретно выбесила.

Через пару дней я её фотки в сети увидел. Об стену ноутбук навернул, рассматривая то, как она с Лаврентьевым — жирным уродом, нефтяным магнатом зажимается, хвастаясь перед камерой шикарным колечком с сапфиром, размером с мяч. Снова замуж собралась, блядина продажная!

А ещё через день мне приглашение в суд пришло с ахуительными фото бывшей девушки. ГРЯЗНОЙ ШЛЮХИ, сука! Там она с расквашенной мордой позировала, вся в слезах, соплях, истерике. В общем затребовала за моральную и физическую компенсацию целое, мать её, состояние.

Не дождётся, дрянь! Ни копейки не получишь. Я адвоката своего набрал, но и тот пидарюга расстроил. Заявив, что у меня нет шансов. Или пол наследства курве отдать, или чемоданы на нары собирать.

В этот вечер я конкретно нажрался. До одури. До глюков! Ещё и кокс из сейфа втащил. На дрожащей руке распылили, одним залпом вдохнул. Не хотел. Не хотел, падла! Но так вышло… Сорвался. Клялся, что завязал с белым дерьмом, уже два года как. И вот на тебе! Одно проклятое мгновение решает всё.

Лишь потом до меня, идиота конченного, допёрло, что ведьма специально нашу свадьбу сорвала и развод организовала, после того, как мы расписались. Она думала, что это я в смерти её отца виноват, так как они на нашем лайнере с моим отцом на бизнес встречу летели и разбились. И потому, что бегемоту этому, Лаврентьеву, продалась. Ублюдок спал и видел, как меня мордой в грязь макает.

Я проиграл. Одна идиотская ошибка в один миг лишила меня всего.

Но нестоящая хренотень только начиналась. Когда я, после того как нажрался и нанюхался вдрызг, понял, что совершил непростительную ошибку. И понял это утром, когда опухшие от похмелья глаза продрал, а рядом с собой Лину увидел.

МАТЬ ТВОЮ ДЕРИ!

Голая, бледная, волосы взъерошены, на теле синячища размером с арбуз. Губы дрожат, а в глазах… в них, напротив, какое-то слабое счастье искриться. Девчонка сидит рядом со мной, в одной постели, и натягивает на себя окровавленную простынь.

ПИЗДЕ-Е-Е-Ц!

Я не мог! Не мог! Не мог! Неадекватный ублюдочный монстр!

Сам не понял, как так получилось. Когда она пришла? Кто разрешил?

Кто вообще подпустил?!

Дальше я взбесился ещё больше. Вероятно, доза ещё не до конца растворилась в крови. Вышвырнул девчонку вон, а сам снова за бутылкой, как за лекарством, помчался. Одно мгновение… Одно грёбаное мгновение может превратить тебя в пустое ничто. В дно. В днище плинтуса. Когда ты это не ждёшь. Когда даже не думаешь о том, что такое возможно.

Я пустил себя под откос. Имение, считай, просрал, суд практически проиграл, Лину… и этой малышке от меня, варвара, нелюдя поганого досталось. Больно ей сделал. Ублюдок… И нет мне твари прощения!

Шлюх заказал, чтобы забыться. В последний раз. Потому что совсем скоро я разве что сам буду себя в аренду богатому бабью сдавать, чтобы хоть как-то прокормиться и не стать бомжом. Лаврентьев, сволочь, может меня на дно опустить. Он об этом сто лет мечтает. И он это сделает, сейчас я уязвим как никогда раньше и в его грязных руках имеются все необходимые козыри.

А у меня… у меня убогая мелочёвка. И я… не отыграюсь.

Даже две самые дорогие шлюхи городах не смогли поднять мне настроения. Никто не сможет. Разве что… Лина! Глупая девчонка! Какого дьявола ты снова ко мне лезешь? На этот раз она просто в комнату вломилась, схватила вазу и в одну из проституток швырнула!

В шоке, я на миг протрезвел. И сорвался. Лишь потому, что побоялся, что наврежу. Поэтому… поэтому я приказал бойцам увезти девчонку подальше. От меня. И спрятать. Так, чтобы я сам никогда её не нашёл.

Без меня ей будет лучше. Теперь уже я никто. Я для неё — монстр. У которого нет ни души, ни сердца.

Лучшее, что я могу сделать для Алины — дать ей хорошее жильё, лечение и работу, чтобы загладить свою вину, после того сколько мук я ей причинил. И правильно! От такого демона, как я, лучше держаться подальше.

Я плюхнулся в кресло напротив окна и смотрел на свой любимый сад, на клумбы с розами, присыпанные снегом, на Севера, который бегал по периметру вольера в ожидании вечерней прогулки, и душа на осколки сыпется! Я чувствую, что в последний раз вот так вот просто сижу и любуюсь поместьем. Моим поместьем...

Я снова за бутылку хватаюсь, как вдруг телефон звонит. Это Виталий. Старший по охране.

— Простите Господин! Лина… она…

Бутылка, будто в замедленной съёмке, тяжелым камнем летит на пол, разбиваясь в мелкую крупу. Мне кажется, словно воздух в помещении отравлен. Пропитан ядом. Который плавит меня изнутри и снаружи, причиняя жуткие муки!

— Она сбежала. Выскочила из машины и скрылась в толпе. Я даже понять ничего не успел. Простите. Мне очень жаль. Парни уже ищут. И найдут. Обязательно! Вы же знаете.

Но я не слушал. Швырнул телефон об пол, пулей выскочил из комнаты.

***

В центре города снег давно растаял и превратился в уродливую грязно-серую кашу, по которой я, не жалея своих новых ботинок за полмиллиона долларов, носился по тротуарам как одержимый, впечатывая в лица ошалелых прохожих фотографию моей девочки.

Прости меня, крошка… Прости!

Сердце в груди убивается о рёбра. Оно кровоточит, оно плачет. Кровью плачет, потому что предчувствует. Предчувствует страшную и ужасную беду! Это я, бессердечный, чёрствый монстр во всём виноват. Напугал её. Накричал! Поэтому малышка и сбежала. Только когда мы теряем, то в панике понимаем, насколько сильно любим. И жалеем. Жалеем о своих грязных словах, поступках, сказанных или сделанных любимому человеку, которого с ненавистью вышвырнули из своей жизни как кусок дерьма. И самое ужасное — это давиться от своей тупости, от своей ненависти, когда в голове мерзкими сколопендрами извиваются страшные мысли, что вдруг ты больше никогда не увидишь этого человека, который на самом деле тебе дорог и дороже даже собственной жизни.

— Вы девушку эту не видели? — С надеждой к одному прохожему подбегаю.

Незнакомец отрицательно качает головой, плотнее кутаясь в пуховик.

— Простите, не видели девушку? — Набрасываюсь на другого, старика, но тот даже не смотрит в мою сторону. Отталкивает плечом, в спешке бежит в метро.

— Пожалуйста, помогите отыскать! — Ору во всю глотку, задыхаясь от бессилия, от отравляющего страха, от того, что я, оказывается, не бог этого мира. Впервые в жизни. Впервые в жизни судьба повернулась ко мне спиной.

— Она немая. Точно не видели?! Посмотрите повнимательней! — За руку настойчиво встречную блондинку в белоснежной шубе схватил, а она взвизгнула и никак вырваться не может. Трясу её руку, взглядом режу по лицу, будто умом тронутый, умоляя хоть чем-то помочь.

— Да отцепись ты! Псих ненормальный! — Рычит эта фифа породистая и прочь удирает, отлупив меня сумочкой.

После часа бесполезных скитаний я услышал, как затрезвонил мой телефон в кармане пальто. Сам лично решил искать Лину, потому что от вины буквально живьём дох. А поиски начал с того самого места, где она выскочила из машины, с места которое показал мне Виталий.

— Босс, мы нашли девчонку! — Я услышал взволнованный голос начальника охраны.

— Наконец-то! — Обрадовался. Будто могильная плита с сердца свалилась. — Где?

— В клубе у Азамата.

— Твою ж! — И тут же с новой силой эта самая плита на душу обрушилась.

— Бомжа одного в переулке подловили, он мол признался, что видел девчонку. Видел, как её один упырь в кожанке лицом о стену приложил, а затем в этот его крысятник потащил.

— Ну проклятье! Ну жопа просто! И почему мне так охрененно везёт в последнее время?!

«Всё злое, или доброе, возвращается ответным бумерангом» — нашёптывал внутренний голос кармы.

Ненавижу брань. Маты отбирают энергию. Но в данном случае, не могу остановиться! Не могу контролировать собственный звериный пыл!

— Дмитрий, нас в клуб не пускают. Охрана там слишком выёбистая. Неотёсанное быдло. Сказали, чтобы хозяин сам лично явился. Дела порешать, так сказать, и в картейки сыграть.

— Понял я. Две минуты, и я там, а они — все до единого кастраты.

— Вас понял, Дмитрий Олегович. Тогда я ребят буду собирать. Мы их быстро порешаем.

— Так! СТОП! — Прошипел я, задыхаясь. Голова кругом, в висках печёт. Быстро за стену схватился, чтобы не упасть тухлым овощем в грязную лужу, в которой нервно топтался на месте. — Эта мразина, Азамат, хитрая и подлая тварь! Я должен один пойти. Иначе Лина может пострадать. Он меня знает. Очень хорошо знает.

— Да кто ж вас не знает, — Виталий хохотнул, перебив.

— Так что пока без фанатизма. Но если совсем плохо будет — через чёрного хода зайдёте. Только тогда, когда я буду уверен, что Алина в безопасности.

Вызов скинул и быстро побежал по указанным в сообщении координатам.

В этот огромный и плешивый бечёвник, дополна забитый проститутками, меня пустили без особых проблем. Впустили лишь как одиночку. При других обстоятельствах мне бы хватило и полминуты, чтобы стереть с лица земли весь блохастый притон нечисти, но пока пусть поживут немного, муравьи поганые.

Азамат — местный ворошила, который держит в ступоре все закоулки города. До этого момента мне на него было плевать. Не интересно возиться с мусором, с него ничего особо ценного не поимеешь. Но всё же надо было растоптать тварь раньше. Хотя, по сути, на его бы место пришла другая такая же гниль. Это как саранча. Одна дохнет, тогда сразу же плодится другая.

Один из псов Азамата — толстобрюхий, пропитавшийся потом байкер, провёл меня в VIP комнату, в которой уже было надымленно так, словно в паровозной катальне, или на химзаводе.

Косяки во всю гоняют, отродье! И молоденьких девчонок в синтетическом бикини своими жирными клешнями лапают. Развлекаются! Короли крысиных переулков, мать их.

— Вот так картина маслом! Орлов? Не уж-то ты, дорогой? Какими таким судьбами? Ё-маё? Ты это, Господин, Граф иль Барин... как вас, э-м-м лучше величать, ваше милейшество? — Бандит наиграно скорчил гримасу. — Проходи, присаживайся. По какому вопросу? Чем заслужил честь? — Захрипел бородатый жиробас, который вальяжно восседал в центре покерного стола, у которого на руках под действием дешёвой наркоты извивалась грудастая блондинка без лифчика. А ублюдок периодически её за сочные формы лапал и по заднице ладонью хлестал, умудряясь одновременно затягиваться сигарой и делать ставки на чью-то жизнь.

В тёмном, до блевоты прокуренном помещении, было ещё несколько человек — друзья Азамата, такие же зажравшиеся тюлени, родом из девяностых, и несколько головорезов с пушками за пазухой.

— Я здесь, чтобы забрать своё.

— Хм-м, — в его хитрых глазах блеснул явный страх. Азамат нервно спихнул на пол проститутку, нахмурился, недружелюбным взглядом бросив мне вызов. — Не уж-то халупа моя приглянулась, брат? — И заржал как придурошный, а его братки подхватили смех.

— Нет, залупу твою оставлю. Пока что… Если прямо сейчас вернёшь то, что украл.

— Вы, мажорики совсем уже оборзели? Это моя территория, мой мир, мои законы! Я к вам не лезу, и вам ко мне не стоит. У каждого свои владения, так сказать.

Я бы ему прямо сейчас голыми руками язык вырвал и в его жирный анус бы запихал за подобную грязь, которая мощным напором струилась из его поганого рта, как из общественного унитаза.

— Нет, Азамат, не нужен мне твой рассадник. — Я усмехнулся, руки на груди скрестил, краем глаза поглядывая на то, как головорезы за пушки схватились. Команды ждут.

— А чё надо тогда? — Облегченно выдохнул, залпом осушил стакан с виски.

— Девчонку одну. Моя она. Сбежала, а твои парни её себе хапнули. — Я попытался сказать это холодно, без намёка на то, что эта девчонка мне до смерти дорога.

— А-а-а-а, так ты наверно про немую базаришь? — На мясистой роже блеснула коварная улыбка, с золотыми зубами. — Хорошая такая девочка, миленькая… Мне понравилась. Выгодный экземпляр, неплохо можно на такой подзаработать.

Всё. Контроль потерян окончательно. Кулаки затрещали на весь зал, приглушая даже идиотскую музыку, льющуюся из мощных динамиков.

— Ты же знаешь, я не бедствую. Скажи сколько, и я заберу своё обратно.

— Что-то ты уж очень сильно печёшься об этой оборванке. Не успел жениться, а уже по шлюхам помчался.

Так, Орлов! Спокойно, спокойно… Вдох — выдох… Вдох — выдох… Держи когти в фалангах, рано пока ещё, рано! Терпение — залог успеха. И ты это прекрасно знаешь. За такое оскорбление… это были бы его последние слова перед долгой и мучительной смертью.

— Да ладно! Шучу я, друг! — Азамат расхохотался так гадко, что слюни в разные стороны полетели, а шавки, как обычно, этот хохот баритоно поддержали. — Не будем ссориться из-за какой-то там шмары. Давай, присаживайся! — Ленивым кивком указал на свободное место. — Сыграем по-братски, заодно и развлечемся немного. Выиграешь в дурака, девуля твоя. Аль нет — я твой «Cadillac» забираю.

— Идёт. — Скрипя зубами. Плюхнулся в кресло, пожирая мразь арктическим взглядом.

Не доверяю уёбку. Мутит что-то. Но меня не так просто из колеи выбить.

По крайней мере я так думал. Пока в моей «идеальной» жизни не появилась Алина. Девочка-ангел. Девочка солнце. С чистой, не отравленной алчностью душой, с нежным, как только что распустившаяся роза телом, ни разу не знавшим что такое ботокс и липосакция.

— А девица пока пусть на сцене попляшет. — Стакан с пойлом мне протянул и сальными пальчиками клацнул дилеру, чтобы тот карты расфасовал. — Развлечет нас маленько.

Пять минут игры, я практически с цепи сорвался, глотки бы каждому порезал, когда увидел ЕЁ. Лину. Наряженную, как бульварную шлюху, с синяками по всему телу. Девочка шаталась на своих худеньких ножках, придерживаясь за шест, и пыталась исполнить некое подобие танца. Глаза пустые, заплывшие, без единого намёка на нормальный зрачок. Руки трясутся, ноги подкашиваются… А на щеках крупные слёзы застыли.

Блять! Убью падаль! Четвертую и спалю вместе с притоном!

Лина на меня ни разу не посмотрела. Кажется, она вообще ничего не соображает, потому что ни капли не сопротивляется, будто под гипнозом. Обкололи, выродки. Они ей точно что-то вкололи! Твари!

Сейчас я должен выиграть. А потом расстрелять мразей поголовно, как псов нерезанных! Но я не мог сосредоточиться на игре, так как на малышку всё время смотрел. Я думал у меня сердце из груди выстрелит, когда видел, как плохо ей, как больно и как грустно.

Она пыталась двигаться в такт с музыкой, крутилась вокруг шеста, ерошила волосы, тёрла покрасневшие глаза кулачками, хваталась за голову, пока какие-то уроды из шайки Азамата в трусы Лине деньги пихали. Внезапно, один плешивый кретин, в цветастом костюме как у пидара, встал со стола и уверенно направился к моей девочке. Пьяный в говно! За руку её схватил, со сцены спустил и прямо на стол, на бутылки, сука, животом уложил, разрывая юбку на две рваные тряпки.

— Э-э-э, млять! Азамат! Мы так не договаривались!

Это конец. Больше не могу.

Да пошло всё к херам собачьим!

— Т-с-с, дорогой! Он её просто потрогает. Булочки помнёт, писечку пощупает и все. Не целка же! Не страшно. Это брат мой родной. Не могу отказать, уж пойми. — С силой по столу ладонью шлепает, а когда лаптю с поверхности убирает, я вижу карту — красный туз.

В ответ я краснею, ноздри как у быка перед родео раздуваются, а кровь по венам несётся со скоростью света. Точнее не кровь, а жгучий яд. Который кипит, пенится, закипает до температуры плавления.

Огненным взглядом я бросаю выродку вызов, сверху на его карту свою швыряю. Рожа бандюгана перекашивается от гнева, когда там, на столе из бархата, поверх его карты он видит красного джокера.

— Да иди ты на хуй!

Замахиваюсь, со всей мочи кулаком квашу ему рыло, наслаждаясь тем, как кровища хлещет острым фонтаном, заливая этой дрянью мою белую рубашку от «Armani». Это была последняя капля сдержанности. Неужели в нашем мире до сих пор существуют такие безмозглые опоссумы, которые не знают, что с Орловым лучше дружить, чем воевать?

После того, как я ему рожу расквасил, за галстук мразину схватил, и без капли жалости карты в глотку затолкал, заставляя жрать и глотать будто бабушкины пирожки. С привкусом мести.

А дальше... Дальше началась сраная мясорубка. Хорошо, что мои бойцы вовремя подскочили. Все-таки пролезли через чёрный вход и в толпе шифровались. Пятерым глотки картами порезал, двоих в витрину с голыми бабами, чьи киски по дешёвке выставили на торги гостям, лысыми бошками вписал, ну а хозяину… Хозяину яйца подрезал. Чтобы ублюдок знал, как девушек среди белого дня воровать, да ещё и наркотиками фаршировать, зарабатывая на этом свои грязные бумажки.

Месиво тут было капитальное! Меня, кстати, тоже некисло так порезали. Но жить буду.

Лина на полу без сознания лежала, когда я её на руки подхватил и к чёрному ходу понёсся, как раз в тот момент, когда в барыжник вломились ребята из спецназа. Виталик подогнал тачку прямо к выходу. Я быстро прыгнул с Линой в машину, на сиденье девочку бросил, а сам сверху навалился, прикрывая её хрупкое тельце своим, от свистящих пуль, которые со всех сторон острым градом посыпались на внедорожник.

— Гони давай, гони! — По волосам девочку гладил и одновременно по щекам пошлёпывал, пытаясь привести в чувство, в тот момент, когда машина на полном ходу сорвалась с места.

Нам, считай, повезло. Тачка бронированная. А псов Азамата, вместе с главным крысом, мгновенно повязали. Завтра от их барыжника останется лишь горстка пепла и никчёмные воспоминания.

— Лина, малышка! — Когда мы уже выехали на трассу я её к себе на руки положил, в пиджак завернул, крепко-крепко к груди прижал, пытаясь отогреть, потому что её тело больше напоминало кусок бесчувственного льда, исполосованного багровыми синяками.

— Ну что же ты так… Почему ты такая заноза в пятке? Девочка… — я немощно заскулил, ещё резче, с ещё большей жадностью в себя крошку вжал. Такую маленькую, такую беззащитную, брошенную и несчастную малышку.

И в этот миг мне захотелось лично себе пулю в висок пустить. Я ведь понял, что очень сильно ей навредил. Обидел, оскорбил, вышвырнул, как мошку в грязную трясину, чтобы побыстрей засосало, чтобы больше никогда не видеть, эгоист конченый! Что было бы с малышкой, опоздай я хоть на минуту? Ну почему ей так «везёт»?

Чтобы загладить вину, я понял самое важное — что хочу всегда находится с девочкой, всегда оберегать её ранимое сердце от бед и несчастий. В нашем огромном и холодном мире демонов нет места жалости для нежного и хрупкого ангела. Каждый неизведанный шаг для такой малышки — опасность.

Она будто магнит, который притягивает все беды мира. Но отныне — она моя. Моя беда и одновременно моя победа. Больше никогда и ни за что не отпущу!