Роман Во власти миллиардера глава Глава 27

Мы пролежали с ним в такой позе до раннего утра. Дмитрий вцепился в моё тело, словно погибший бойцовский пёс, с такой сумасшедшей силой, что его теперь вряд ли кто-либо сможет отцепить.

Его последняя фраза, сказанная в бреду, не давала мне спокойно спать.

Неужели Орлов принял меня за Лизу? Любыми способами я пыталась не думать о горьких догадках. Под утро я всё же уснула. А проснулась от резкого толчка в бок и оглушающего крика.

Дмитрий пришёл в себя. Резанув по мне бешеным, непонимающим взглядом, он быстро вскочил с постели, сжав руки в стальные кулаки. Несколько секунд на меня пялился, затем перевёл взгляд на скомканную простынь, на которой уродливыми кляксами застыли багровые пятна крови. После чего… не на шутку разозлился!

— Как ты, что ты? Поверить не могу! — Ходил туда-сюда вдоль комнаты, схватившись за голову. — Какого хера тут произошло, Лина? Ты что натворила, идиотка?!

Я всхлипнула, руками синяки на груди прикрыла и жестом ответила:

— Вам было плохо…

Но он перебил:

— И ты решила меня таким вот образом утешить? Похвально, блять! Молодец, Лина!

— Всё нормально. Мне было не очень больно. — Ответила, с дрожью в пальцах, выдавив подобие счастливой улыбки.

— Пошла вон. — Дмитрий остановился у окна, повернулся ко мне спиной, лбом упёрся в запотевшее стекло. Дышал интенсивно, прерывисто, а прозрачная поверхность стекла мутнела от его нервного дыхания.

Но я и не думала убираться вон. Тогда он со всей дури треснул по стеклу кулаками, разбивая окно на сотню острых осколков и заорал на всю глотку:

— В-О-О-О-Н!!!

На крики в комнату сбежались слуги. Набросив на тело халат, мужчина агрессивно приказал:

— С глаз её моих уберите и в кладовке заприте!

Главная мегера, очумев от увиденного, схватила меня за волосы и буквально потащила по полу, с головы до ног награждая нещадными шлепками:

— Что ты натворила? Что? Идиотка поганая! Ты чем так хозяина разгневала!? Оборванка паршивая!

Я лишь всхлипнула, еле-еле поспевая за бесноватой ведьмой, отчаянно перебирая ногами, которые заплетались и не слушались, пытаясь удержать простынь, чтобы не слетела. Оглянулась на Дмитрия, а он на колени упал, и окровавленными кулаками пол со всей дури лупить начал. Дверь в его покои захлопнулась. На душе стало холодно и одиноко.

Окатив меня напором словесных помоев, карга швырнула меня в подсобку, заперев дверь на ключ. Ещё и свет выключила. Отчего меня тут же накрыло ураганом страха.

Я ненавижу темноту, ненавижу одиночество! Ненавижу боль.

Дмитри-й-й-й...

Забившись в угол на кровати, я с головой нырнула под одеяло и, сгрызывая ногти до основания, крепко-крепко зажмурилась, ожидая смертельного приговора.

Я не жалела, о своих ошибках, о том, что совершила часом ранее, о том, что произошло между нами. Я сама пришла к мужчине.

Я ведь люблю его. Извращённо, помешано, полоумно, как невменяемый мазохист. Да было больно, да было горько, но его поцелуи заглушали эту боль. Я мечтала, чтобы моим первым мужчиной стал Дмитрий Орлов. Пусть ненавидит меня, пусть обзывает, хотя за что? Я на него не сержусь. Разве что только за то, что он принял меня за Лизу.

И это… это черт подери больно!

Жаль, что я узнала об этой грязной истине только тогда, когда он уже слился со мной в единое цело, заполнил меня собой, наполнил своим семенем, взорвался как ядерная бомба во мне лишь потому… что целовал МОИ губы, лишь потому, что ласкал МОЁ тело, лишь потому, что это была Я, а не она.

Через полчаса, по приказу Орлова, ко мне приехал врач. Гинеколог. Я не хотела никакого осмотра! Я жутко смущалась. Но служанки насильно скрутили меня в подсобке и позволили доктору выполнить необходимые манипуляции.

До приезда врача, когда меня отправили в душ, краем уха я услышала сплетни охранников, дежуривших на входе в душевую, которых приставили следить за тем, чтобы я не наделала каких-либо глупостей. Из их разговора я поняла, что господин поссорился со своей супругой. Вплоть до развода. По какой причине — непонятно.

У меня в этот момент шампунь из рук выпал, а перед глазами сгустился размытый туман, потому что внутренний голос настойчиво ликовал, что это они из-за меня разбежались. Смешно до абсурда!

Прошёл ещё один длинный и нудный день. Со мной никто не разговаривал. Меня по-прежнему держали взаперти. И от этого я начала сходить с ума. Сердцем чувствовала, что у Дмитрия проблемы. Мы должны были поговорить друг с другом, чтобы объясниться, чтобы он понял, что я не сержусь на него. Почти…

Когда меня вывели в уборную, пользуясь моментом, я вылезла через окно и сбежала. Чтобы увидеть его. Хотя бы на минуту. Чтобы убедиться, что он больше не довёл себя до такого чудовищного состояния, чтобы не смел больше употреблять наркотики! Я не могла сидеть на одном месте, сложа руки. У меня была ломка! Чёртово одержимое желание увидеть Дмитрия! Хоть на секунду…

Я выскочила на мороз босыми ногами. Но мне было плевать на дискомфорт! Шлёпая голыми пятками по снегу, я добралась до чёрного входа в особняк, осторожно поднялась по лестнице, оглядываясь по сторонам, молясь, чтобы никто из обслуги не решил прогуляться этими коридорами. К счастью, повезло.

У двери его застыла, лбом к лакированному дереву припала, глаза закрыла, не решаясь войти. Когда я приложила ухо к замочной скважине, меня будто ножом в сердце раз эдак с десять ударили! Я почти оглохла от мерзких, сумасшедших оров. Женских. Не оров, а похотливых стонов.

Я осторожно приоткрыла дверь. И… разрыдалась.

ЕГО увидела. В компании двух грудастых шлюх. Одна блядь, стоя на коленях, делала ему скоростной минет, вторая — на столе задом своим огромным вертела, а Дмитрий с бутылкой коньяка у окна стоял. И в перерывах между глотками затягивался вонючей травкой, выпуская колечки дыма в силиконовые груди проститутки.

Не знаю зачем и как я это сделала! Я была не я… Меня словно током ударило. В меня словно сатана вселился! Это был неконтролируемый всплеск ревности, на фоне мощного аффекта. Задыхаясь от гнева, я в комнату с дуру вломилась, вазу со стола схватила, с ненавистью в танцующую шалаву запустила. В ноги сучке попала, а она со стола на пол свалилась. Такого злого Дмитрия я ещё никогда не видела.

Он, оттолкнув вторую давалку, покрывая матом весь белый свет, ко мне подскочил, за шиворот схватил и куда-то потащил, предварительно натянув на себя штаны. Если бы я могла, кричала бы до крови изо рта!

Кричала, что влюбилась, как дура, и не виновата в этом!

Жестами пыталась ему объяснить это, но он не смотрел даже. Швырнул меня в коридор, во всё горло выкрикнул имя охранника. Когда подчинённый, задыхаясь от бега, появился на лестнице, Дмитрий прорычал:

— С глаз моих убери! Увези как можно дальше. Плевать куда. Чтобы ноги её больше не было в моём доме.

Хлопнул дверью. И даже не взглянул на прощанье.

Он меня сломал. Окончательно. И меня больше не починить.

Я разрыдалась в немом крике. Бросилась на дверь, орала, вопила, до рваных ран в глотке, гатила кулаками по твёрдому дереву, чтобы он впустил, выслушал, чтобы не бросал… Потому что я люблю его… Очень сильно люблю.

Но его больше нет.

И меня тоже.

Есть только мёртвый, наполненный мучительной болью немой крик.

***

Охранники не позволили мне даже забрать любимого мишку. Швырнули в лицо пальто, схватили под руки и потащили в машину. Толкнули в салон, с яростью хлопнув дверью. Припав лбом к холодному стеклу, со слезами на глазах, я смотрела, как огромный и роскошный дом семейства Орловых быстро превращается в маленькую точку. А затем и вовсе исчезает.

Во время поездки водителю кто-то позвонил. Разговор был коротким. Я услышала только быстрые ответы: «Понял, господин. Сделаем». И всё. Дальше мы ехали в полном молчании. Куда? Зачем? Мне казалось, что Дмитрий решил от меня избавиться. Застрелить, к примеру, или живьём закопать в лесу.

Но машина свернула на трассу. Через час мы въехали в город. Тогда я поняла, что больше не хочу быть игрушкой в когтях плотоядного коршуна. Я просто сбегу. И начну жизнь заново. Ну и что, что с ножом в сердце. Пройдёт время и всё забудется.

«Ну да, ну да!» — хохотал внутренний дьявол.

Смерть родителей не забылась. Даже спустя столько лет. Время не лечит, оно лишь растягивает боль, делает раны более глубокими. Пробил час сделать выбор. Стать свободной и независимой, или вечной пленницей и неудачницей?

Не хочу его больше видеть. Не хочу!

Пусть веселиться со своими шлюхами, задыхается от выпивки и наркоты, травится своей ядовитой злостью, чокается от своего эгоизма и хладнокровия! Вероятно, я для него никто.

Хватит уже. Хватит изображать из себя одержимую дуру, Лина!

Пусть идёт своей дорогой, а я... пойду своей.

Машина остановилась на светофоре, водитель отвлёкся на сообщение в телефоне, я решила действовать. Либо сейчас, либо никогда. Быстро распахнула дверь и пулей выскочила на дорогу, устремившись прочь, чудом не угодив под колёса встречных автомобилей.

— Стой! — ударом в спину. — Алина-а-а! Проклятье!

Сегодня выходной, в городе людно. Мне не составило особого труда затеряться в толпе. Юркнув в первый переулок между домами, я спряталась за мусорным баком, уткнулась носом в колени и беззвучно закричала, до ядовитого пожара в горле.

Немного успокоившись, собравшись с мыслями, я сорвалась с места.

И что дальше? Куда идти?

Переночевать решила на вокзале. А там видно будет. Не пропаду! Кожу на себе живьём сдеру, но выживу! Работу найду, вскоре и нормальное жильё. Хватит себя жалеть.

В этот вечер я попыталась полностью поменять своё мышление. Ради погибших родителей. Они отдали жизнь за меня. Я должна доказать им, что их жертва была не напрасной.

До сегодняшнего дня приют я покидала всего несколько раз. Не любила шумные месте и большое скопление людей. А сейчас я бежала невесть куда, по каким-то страшным, обшарпанным переулками и, кажется, заблудилась. Юркнув в ещё один пролёт, я надеялась, что выберусь на оживлённую улицу. Но я выскочила на небольшую площадку с мусорными баками и опешила, когда там увидела незнакомого пузатого мужика с густой бородой в потрепанной кожанке, который стоял возле приоткрытой двери неизвестного помещения без вывески, из которой доносилась оглушающая музыка.

Пузач расслабленно затягивался косяком, выпуская круглые кольца дыма высоко в небо, но, заметив меня, быстро раздавил бычок об облупленную стену здания, ехидно улыбнулся своими желтыми зубами и спешно двинулся в мою сторону. Его мохнатые брови, сросшиеся на переносице, удивлённо выгнулись дугой, а улыбка больше напоминала волчий оскал:

— Привет, малышка! Что, потерялась?

Я впанике махнула головой, развернулась и собиралась броситься наутёк, как вдруг почувствовала сильную хватку в области плеча.

— Иди-ка сюда, красотка. — Навалившись тучным весом, мерзавец грубо прижал меня спиной к холодной стене, а его грязные, насквозь пропитанные табаком пальцы острым нажимом укололи мои скулы. Он повертел моё лицо вправо-влево, направил в сторону полудохлого фонаря, оценивая внешние данные, омерзительно понюхал волосы. — М-м-м, какая сладкая девочка! Птичка сама пожаловала в клетку? Не хошь поработать, куколка? — Дыхнул перегаром в лицо, отчего у меня из глаз брызнули слёзы.

— Пустите… — жалобно, одними губами. Забилась в тисках, пытаясь выбраться. Бесполезно. Тяжёлый и невероятно вонючий ублюдок!

А я… как магнит для всякой озабоченной уголовщины.

— Да кто тя спрашивать будет?! — Заржал. Мерзко. Слюни полетели в разные стороны. — Пошли. Ты принята!

Нет! На что намекает помойный крыс? Куда принята, зачем?

Я запаниковала. Ртом хватала воздух, но не могла надышаться, а в голове будто тисками в висках давит, давит, давит! Умирая от бешеного стука сердца, я поддалась вперёд и со всей силы зубами вцепилась в ухо кретину, но тут же получила ответную реакцию в виде удара затылком о каменную поверхность стены.

Мощный толчок на время оглушил, в памяти всплыло кошмарное дежавю.

— Психованная сука! Ты за это, бля, ответишь! — С угрозой прорычал выродок, перебросил моё беспомощное тело через плечо и зашагал в сторону той самой двери, из которой доносилась бесноватая музыка.