Роман Во власти миллиардера глава Глава 25

Дмитрий

Я до озверения ненавижу ворюг. Особенно в моём доме. Лина не могла украсть кольцо… Или могла? Девчонка втрескалась в меня как прокажённая. Эта скрытая, но такая явная истина, отзеркаливалась на её кукольном лице, в её глубоких, наивных глазах, от которых я хмелел. 
И жёстко хотел проучить паршивку! И оттрахать хотел, когда на глаза мне попадалась. Член от одного лишь её невинного взгляда в мою сторону в клочья рвётся! Не могу больше так. Не могу! Ненавижу себя за это. Привязался нахрен, теперь страдаю. Ну нахера я купил Лину, нахера домой к себе приволок? Оно мне надо было? Нет же! Думал, че там! Херня… тархну, забуду.

А не могу, бля! Не поднимается член на неё вот так вот чтобы грубо, чтобы мерзко, как шлюху подзаборную отыметь в конюшне. Другая она девочка. Совершенно. Таких у меня не было никогда прежде. Нежная, хрупкая. Душа у неё чистая, как хрусталь. И я её своей грязью мараю! Но не могу остановиться, не могу! Как неизлечимая болезнь. Я как одержимость в чистом виде. От которой избавит лишь смерть.

Когда я услышал шум со стороны комнаты Лины, бросив все дела, примчался на вопли Елизаветы. Узнал, что якобы девчонка кольцо украла. Из ума вышел. Сам не понял, что вообще в этот момент кричал. Я не я, когда зол, когда рассержен, когда балансирую на грани бешенства! Бывает, даже не помню некоторые эпизоды в порывах ярости. И в этот паршивый момент у меня некий всплеск произошёл. Больше на автоматизме. Я не хотел, чтобы Алину кто-либо другой наказывал. Я сам это должен был сделать. Но с другой стороны… понимал, что за такое, за воровство, тюрьма по всем нормам светит. Вот только мозг отказывался о плохом думать. Моя она! Моя Лина! Я ещё не получил то, что до адского костра в штанах жаждал!

И как только прут в руках у Жени увидел, так тотчас же за шкирку девчонку схватил, с одержимой силой в конюшню потащил. А там… там, млять, плеть свою любимую увидел и запыхтел как дракон лютый. Перевозбудился! Помешался, твою ж мать! В большей степени, я хотел выпороть девчонку, просто потому, что от сумасшедшей похоти весь забурлил.

Как наркоман проклятый. Вот она моя доза! Меня штырит, ломает. Заводит её невинность, от которой ноздри разъедает, от которой сперма в члене острой лавой пульсирует. Пиздец. Я понял, что не из-за воровства желаю избить девчонку. А потому, что меня это, придурка озабоченного, нереально заводит. Думал пар выпущу, и дикость моя укротится. Наиграюсь, забуду, новую игрушку найду, если не погрязну в рутине семейной жизни. Но рука-то не поднимается! Хоть и чешется. Я замахиваюсь, а она в воздухе застывает, будто в камень превращается. Не могу. Всё-таки жалости во мне больше, чем похожи. И это хорошо. С Линой из монстра я превращаюсь в человека.

Когда её платье разорвал, у меня в горле слюна в песок превратилась. Такая кожа нежная... Так и хочется гладить, целовать, вдыхать её цветочный запах. Уложить в сено и любить эту хрупкую малышку всем своим естеством. Нежно. Медленно. Не спеша. Толчок за толчком, толчок за толчком… Делая её своей девочкой. Первой и единственной.

Так. Сумасшедшие мысли... Бедный мозг сейчас в шоке. Такие перлы он исполняет впервые. Что со мной? Странные ощущения. Я никогда не думал, что с девушками можно вот так вот обращаться. Больше дарить… чем брать.

Когда Лина зарыдала, на пол упала и больше не встала, мне захотелось себе лично морду расквасить! Жалко стало. И больно в груди. Видеть её слёзы, её страшную истерику. А потом я вдруг понял. Понял насколько ей нелегко пришлось и насколько она маленькая, хоть и сильная девочка. Внутри. Она даже сильнее меня, раз сумела пройти через весь ад голыми пятками, ступая по раскалённому углю жестокой жизни. Смерть семьи, издевательства в детском доме, рабство… Сколько же грязи свалилось на её хрупкие плечи?

Я самая настоящая мразь и чудовище.

На руки бедняжку подхватил, к себе прижал и вдруг понял, что, когда вот так вот просто её обнимаю, чувствую необычное тепло. От которого пульс в разы ускоряется, от которого на душе лёд начинает таять, от которого я себя иным существом чувствую — свободным и счастливым.

С каждым новым днём я всё больше и больше привязывался к Лине. И с каждым днём осознавал, что не к добру это. Погублю девочку. Сломаю… До того, как она осознает, что я с ней просто играю.

До свадьбы считанные дни. Планирование — залог успеха. А наша свадьба с Елизаветой была предопределена ещё задолго до нашего с ней рождения. Я не собираюсь рушить планы. Есть чёткая стратегия, а за стратегией — чёткое исполнение. Меня так воспитали. Именно поэтому я стал успешным и всемогущим бизнесменом. Этот брак приумножит мой статус на несколько ступеней вперёд к славе. И уже послезавтра я доберусь до самой вершины пьедестала. А пока… нужно сделать ещё одно невероятно важное дело.

Не знаю какой овод меня укусил, но я начал усердно обучаться языку жестов. Так как память у меня была развита на уровне таланта, кое-что я уже запомнил. Когда я смотрел на малышку Лину, у меня сердце кровью обливалось… Когда я видел, как она ротик свой маленький открывает и сказать что-то другим пытается, но они не слушают. Отворачиваются, уходят. А она голову в пол опускает и беззвучно рыдает.

Мне захотелось помочь девочке. Отправить на обследование, выяснить, кому мне придется рвать глотку за то, что девочку вот так вот жестко засунули в грязный «дом шлюх». Какая такая тварь это сделала!?

К счастью, долго искать не пришлось. Один звонок, и в моих руках адрес нужного сиротского приюта.

***

— Мне нужна Алина Левина.

В кабинет главной сутенёрши, приторговывающей обездоленными детьми, я вошёл без стука и без приглашения.

— А вы, собственно, кто? — Жирная курва, которая восседала своей целлюлитной задницей в кресле заведующей приюта, резко подскочила на месте, скривившись от недовольства.

Меня передёрнуло от отвращения, когда я в рожу её надменную взглянул. Ну теперь всё понятно! Неплохо пригрелась тут, мразь лощёная. Я сначала было подумал, что в сельхоз дворик случайно забрёл, а тут вдруг смотрю — человек это, иль нет? Или всё же животное? Помойное. Вроде в одежде сидит, вроде говорит, даже серьги из чистого золота в ушах поблескивают, а с виду — ну просто вылитая свинина!

— Её брат. — Грозно ответил, подошёл вплотную, уничтожая выдру мощью своей разрывающей в клочья энергетики.

— Ох, ничего себе! — Ублюдина вжимается спиной в офисное кресло, кожаная обивка противно хрустит, а у самой, крысиные глазёнки нервно по сторонам бегают, — К сожалению… девушки больше нет в живых.

Пауза. На красной роже уродины сверкает наигранное сожаление.

— Умерла. — Сглатывает ком «боли», продолжает врать. — Спрыгнула с крыши. У малышки были проблемы с психикой. Мне жаль. Явились бы на пару месяцев раньше… Лину бы спас...

Эта старая сука меня выбесила! Я резко схватил её за патлы и лбом к клавиатуре несколько раз приложил.

— Ты зачем врёшь, скотина жирная?! Ты ведь её впарила? Да? Как тряпку бездушную?? Пидорам-тиранам на забаву?! Отвечай! В рабство продала, так ведь?

Кнопки на клавиатуре затрещали, а заведующая заскулила от страха, боли и вытекающей из разбитого носа крови.

Я не Я, когда мои чувства задеты! А Лина… Чёрт! Я как огромный кусок тротила. А моя малышка — спичка. И если что не так… Чирк… Вселенского взрыва не избежать.

— Да, д-а-а! Отпустите, прошу! — Забилась в конвульсиях, продажная крыса. — Давайте поговорим! Пожалуйста! Я всё расскажу! Я признаюсь! Только не бейте…

Обратно на кресло тушу эту плешивую швыряю, скалюсь и ладони друг о друга отряхиваю, потому что гадко! Гадко и стыдно к этому дерьмищу прикасаться, которое с девушками, как с животными, направо и налево… извращенцам грязным.

— Значит так, слушаешь меня внимательно! — Кулаками по столу с дури стукнул, глаза в глаза, взглядом не моргая, застыл. — Прямо сейчас пишешь заявление об увольнении и на выход. Мои ребята твою тушу гнилую уже внизу ждут. А через час у тебя прямой рейс на Бангкок. Мне, кстати, в «Долине персиков» сообщили, что они любят мясистых… — Подмигнул и улыбнулся.

Улыбка — не мой стиль, но в данном случае, как никак кстати.

— Нет, нет! — Качнула головой, в чёрных зрачках паника, губы — посинели от страха.

— У тебя три минуты. — Я разворачиваюсь, направляюсь к выходу, перед глазами уже начинает двоится от злости. — А к-как же мои родные? У м-меня ведь трое детей? — Ревёт.

— А мне насрать. — Не оборачиваясь. — Как и тебе на тех девушек, которых ты… просто убила. А если бы твоих дочерей так? А? Я тут на тебя досье собрал, Жанна Михайловна. Что, дачку за городом достраиваешь? И сыну старшему уже квартиру прикупила? А сама свой дивный задок на «Ровере» катаешь?

— Это неправда! Мерзкая ложь! Да кто вы такой, чёрт подери! Что касается сирот — они и так были обречены! Безродные, никому ненужные мешки с мусором! Их всех просто выбросили на свалку, не успели они на свет родиться! А мы их выходили, откормили, жизнь новую дали, в людей превратили!

Я держался из последних сил.

Если сейчас не свалю… придётся где-нибудь искать мешок для трупов и ребят напрягать, чтобы в лес ночью тащились. Клянусь, ещё хоть слово, и я убью чёртову суку! Голыми руками.

— Закрой свой поганый рот, пока я тебе язык не отстрелил!

— Вы ещё пожалеете! — Захрипела самоубийца грёбаная. — Я на вас в органы доложу. За избиение! За угрозы!

И зачем я только сюда поперся? Сказал бы пацанам, они бы вопрос за минуту уладили, а мне бы ни руки марать, ни нервы бы поганить лишний раз не пришлось. Я никогда прежде не пользовался оружием. Не всегда даже с собой брал. Все и так знали, кто я такой. Но в этот раз чисто интуитивно в пиджак сунул. Обычно всю грязную работу за меня выполняли мои верные псы.

Но в этот раз… Я вытащил ствол из кармана и выстрелил.

Сначала в видеокамеру на облупленной стене, а затем в системник на компьютере. Ошалев от страха, заведующая взошлась в резанном крике, от которого у меня в ушах противно запульсировало. Пришлось будто с полоумной на пальцах объясняться:

— Ты что, идиотка, совсем безмозглая? СМИ не читаешь, не смотришь? Внимательней посмотри на меня, куриное ты ортродье! Вни-ма-тель-но! Вытащи глаза из своей жирной жопы и посмотри!

Я никогда не ругался подобным образом, особенно на женщин. Меня ведь воспитывали в интеллигентной семье. А тут вдруг… понеслось по трубам.

— Ч-что, да как вы, как это… не может быть! Ор-лов… Дмитрий?

— Наконец, допёрло до твоего куриного мозга. — Хмыкнул, дунув на ствол.

— Я прошу прощения! Я умоляю! Это недоразумение! — Она упала на колени, на карачках ко мне подползла, в брюки наманикюренными ногтями вцепилась.

А я её как шавку ногой пнул.

— Недоразумение это ТЫ. Пиши завещание близким. Ещё не скоро их увидишь, если вообще доживёшь до этого момента. На зоне, говорят, время как резина. В твоём случае — в рабстве. В «Долину персиков» поедешь, дрянь. Знаешь, что это за место такое? — Подмигнул.

— Нет! Нет! Не-е-е-т!

Она рыдала, целовала мне ботинки, но меня это не умиляло. Тварь тронула то, что мне стало дорого. Она меня пробудила во мне внутреннего зверя. И теперь гореть ей в вечном огне.

— Пошла к чёрту! Я всё сказал. — Брезгливо оттолкнул ногой уродину, поправил галстук на шее, быстро покинул это мерзкое гнездилище тараканов. 
С души словно огромная плита свалилась, когда я на улицу выскочил, полной грудью свежий воздух вдохнул. Я обернулся, ещё раз бросив взгляд на пожелтевшие, покрытые грязными трещинами стены приюта. В сердце нещадно запекло, а душа покрылось инеем. С завтрашнего дня я твёрдо решил, что эту жуткую клоаку к чертям снесут с лица земли, а на месте приюта построят новое учреждение. По самым последним современным технологиям.