Роман В клетке со зверем глава Глава 28

В детстве я часто болела: высокая температура, кашель, боль в горле. Единственным большим плюсом во всем этом было внимание родителей. Мама не отходила от меня ни на минуту, читала вслух детские книжки, смотрела со мной фильмы и развлекательные передачи. Папа меня баловал. Каждый вечер по пути с работы он покупал что-нибудь вкусненькое, а иногда еще приносил игрушки. Мне даже казалось, что когда я заболевала, моих родителей подменяли на других, более внимательных и заботливых. Я всегда думала, что только благодаря этому быстрее шла на поправку.

Малышка Софи температурила несколько дней подряд. Из Москвы мы вызвали доктора, который всегда лечил ее в случае болезни. Игорь Петрович Бассер, заслуженный педиатр, был высококлассным специалистом, но даже он стал волноваться о здоровье девочки. Он сказал, что у Софи серьезное инфекционное заболевание, прописал нам целую кучу лекарств и сам через день приезжал проверять ее состояние.

Моя крошка на поправку шла очень медленно. Стоило сбить температуру, как через пару часов она вновь начинала подниматься. Каждый день Софи просила сделать так, чтобы к ней вернулись родители, и каждый вечер засыпала со слезами на глазах.

Связаться с Максимом было невозможно. Я просила Владимира, Салима, Кирилла Степановича, но никто из них не знал, как выйти с боссом на связь. Как назло, исчезла и Люси. Если в первые дни своего отпуска она звонила дочке, то сейчас просто-напросто пропала. Я пыталась выяснить, в каком отеле она остановилась в Таиланде, но все было тщетно.

— Таня, хочу к мамочке, — тихо заплакала Софи.

— Милая, уже скоро она приедет. Подожди несколько деньков.

— Покачай меня, — малышка подняла на меня свои большие грустные глаза, и мое сердце будто разорвалось на мелкие кусочки от той боли, что чувствовала девчушка.

Я села на кроватку Софи и взяла кроху на руки. Она прижалась ко мне, и я вновь почувствовала ее жар.

— Хочешь, спою тебе, чтобы ты скорее уснула?

— Да.

Напевая совсем не детские песни, я укачивала малышку, но она никак не могла уснуть, периодически заходясь кашлем. Тихо скрипнула дверь, и в детскую проник лучик света.

— Не спите? — шепнул Владимир, протискиваясь в полуоткрытую дверь, стараясь не пустить в комнату больше света, чем нужно.

— Никак не получается уснуть. Опять температурим.

— Ты совсем измотана, Танюш. Может, поспишь? А я побуду с принцессой.

— Я дождусь, пока она уснет. Спасибо, Володь.

Этот суровый на вид мужчина с момента, как Софи заболела, постоянно был рядом. Он искренне переживал за здоровье девочки. Так мы и сблизились. Если бы не он, мне пришлось бы куда сложнее. Только нас двоих Софи подпускала к себе. Ни Лиза, ни Василиса, ни даже Игнат Семенович не могли взбодрить малышку, хотя всегда были готовы прийти на помощь. Дедушка моей девочки даже на время переехал к нам. Я уступила ему свою спальню, а сама спала в детской. Так мы все время были с малышкой.

— Разрешишь побыть с вами?

— Конечно. Софи тоже не возражает, — утвердительно сказала я и взглянула на девочку, она легонько кивнула.

Очередная бессонная ночь клонилась к концу, когда нам, наконец, удалось укачать девочку. Я и правда чувствовала себя совершенно разбитой, поэтому оставила малышку на Владимира, а сама, пользуясь свободным временем, пошла в душ. В последние дни у меня не было времени на себя, поэтому выглядела я не лучшим образом: под глазами темные круги, нездоровая бледность, осунувшееся лицо. Но все это уже не волновало. Я забывала о косметике, платьях, прическах. Обо всем, кроме здоровья Софи.

Спать больше не хотелось, а вот голод дал о себе знать. Со вчерашнего обеда я ничего не ела, поэтому решила перекусить, а там, кто знает, может быть, и уснуть получится. На часах было всего шесть утра, но на кухне уже собрались Лиза, Василиса и Игнат Семенович. Болезнь Софи сказалась и на них. Особенно сдал старичок. Смотреть на него было тяжело.

— Танюш, ты чего так рано встала? — удивился он.

— Я и не ложилась.

— Ты изводишь себя. Это не дело! Сама заболеешь, — отчитала меня Василиса. Она так переживала за Софи, что даже перестала ссориться с Игнатом Семеновичем.

— Василиса, у нас есть что-нибудь покушать? Так хочу есть…

— Конечно, Танечка. Садись, сейчас все сделаю, — засуетилась женщина.

— Как Софи? — спросила Лиза, протягивая мне стакан сока.

— Уснула полчаса назад. С ней Владимир.

— Хороший парень, — заключил Игнат Семенович, — толковый.

Василиса поставила передо мной тарелку с горячим пюре и аппетитными котлетками. От аромата блюд желудок свело еще сильнее, и я тут же принялась за еду.

— Игнат Семенович, может быть, и вам покушать? — обратилась к нему кухарка.

— Спасибо, Василисушка. Что-то не хочется, — улыбнулся он и легко погладил ее ладонь, которую она тут же отдернула.

— Давайте хотя бы молочка?

— Только из твоих рук.

Василиса налила молоко в большую глиняную кружку и, не глядя мужчине в глаза, протянула ему. Игнат Семенович взял кружку так, что вновь будто случайно коснулся ее руки. Женщина зарделась в смущении. Болезнь малышки сблизила эту парочку. Было приятно наблюдать, что они вновь стали лучше общаться. Жаль только, что при таких грустных обстоятельствах.

— Игнат Семенович, вы сегодня останетесь у нас или пойдете к себе? — поинтересовалась Лизавета, чтобы как-то переключить внимание мужчины от кухарки.

— Дождусь, когда внучка проснется, и к себе. Нужно животинку мою покормить. Пончика с собой могу взять, чтобы вам не мешался.

— Он не мешается, тем более, что Софи про него может спросить, — возразила я.

— Ну, куда тебе еще с щенком возиться, — покачал головой Игнат Семенович.

Днем снова приехал доктор. На этот раз он прописал Софи еще и уколы. Малышка, услышав об этом, расплакалась. Мы с Лизой долго ее успокаивали, но Сонечка ни в какую не хотела подпускать к себе врача со шприцом.

— Софи, детка, это всего лишь укольчик, — обратился к ней врач, — нужно перетерпеть, чтобы пойти на поправку.

С трудом нам все же удалось позволить уколоть малышку. Она громко кричала, потому как укол оказался болезненным, но другого выхода у нас не было. Игорь Петрович объявил нам, что два раза в день необходимо вкалывать Софи по ампулке. Лиза сказала, что может делать это сама, так как имела подобный опыт, когда ее мать болела.

— Ну все, принцесса, кончай плакать, скоро станет лучше, — приговаривал доктор, поглаживая девочку по голове, — послезавтра я снова приеду тебя проведать. К этому времени ты поправишься.

— Спасибо вам, — поблагодарила я Игоря Петровича.

— Не за что, Татьяна. Я же слежу за Софушкой с ее рождения. Тем более, у самого внучка ее возраста. Проводите меня?

— Конечно. Лиз, последи за Софи.

— Не волнуйся, Танюш.

Мы спустились с Игорем Петровичем вниз, и он тут же посерьезнел.

— Что-то случилось? Вы хотите мне сказать что-то нехорошее? — заволновалась я.

— Вы не знаете, когда вернутся родители девочки?

— Люси должна через четыре дня, а о Максиме ничего не знаю.

— Она сильно переживает. Стресс истощает ее силы и не дает организму поправляться.

— Я пыталась разыскать Люси, но не знаю, в каком отеле она остановилась.

— Ясно. Я оставлю вам свой мобильный, — он протянул мне небольшую бумажку, — это личный номер, его я никому не даю. Если что-то случится, звоните. Приеду сразу.

— Хорошо. Спасибо вам.

После укола у Софи спала температура, и моя девочка заснула. Впервые за последние дни к ней вернулся здоровый цвет лица, и я понадеялась, что теперь она пойдет на поправку. Пока кроха спала, я тоже немного отдохнула, а на обед спустилась вниз, с девочкой остался Владимир.

Я, Лиза и Василиса сидели на кухне, когда к нам вбежал Салим и сообщил, что на территорию въехала машина Максима. И я со всех ног кинулась в гостиную, чувствуя невероятное облегчение, точно гора упала с плеч.

Он вошел в дом, громко хлопнув дверью. Максим… что-то случилось, он был другим. Не замечая никого, мужчина широким шагом прошел прямиком к бару и налил себе коньяк. Осушив первую рюмку, налил снова.

— Максим, здравствуйте, — начала я, — мне нужно сказать, Софи…

— Не сейчас, — грубо перебил начальник.

— Но дело в том…

— Ты что, оглохла?! — закричал босс и повернулся ко мне.

Таким я никогда его не видела. Прекрасное лицо исказила гримаса ярости. Это был не тот Максим, который уехал из дома две с половиной недели назад. В черных, как смоль, волосах проглядывали седые пряди. Лицо покрылось сетью мелких морщин, а глаза… Они были пустыми, как будто стеклянными.

— Меня не тревожить. Никто чтобы не смел ко мне заходить! — он окинул взглядом всех присутствующих и остановился на мне, — Таня, тебя и Софи это касается в первую очередь. Чтобы обеих не видел и не слышал в ближайшие дни. Не смей ослушаться! Я не шучу.

Максим бросил в стену бокал из-под коньяка, схватил бутылку и направился в свой кабинет. Громко хлопнув дверью, он заперся изнутри. Мы же так и остались стоять в гостиной, не решаясь заговорить. Первым молчание нарушил Салим:

— Так, все расходимся! — строго сказал он, — босс дал понять: его не тревожить. Все занимаемся делами, как раньше. Если что-то изменится, дам знать.

— Но ему нужно сообщить про Софи, — возразила я.

— У тебя есть желание к нему зайти? Смотри, — он указал пальцем на стену, куда Макс бросил бокал, — так же он поступит с тобой, только швырнет бутылкой. Босс не в себе.

— Танюш, Салим прав, — Лиза подошла сзади и обняла меня за плечи.

— Я пойду к Софи. Если что-то изменится, дай знать, — мне пришлось с ними согласиться.

— Хорошо.

Малышка спала в обнимку со своим игрушечным кроликом, а рядом с ее кроваткой в кресле дремал Владимир. Он тоже был измотан, поэтому будить его не хотелось. Я взяла с дивана мягкий плед и аккуратно укрыла мужчину, но он мгновенно проснулся и рефлекторно схватил меня за руку.

— Прости, Тань. Привычка.

— Тебе нужно поспать.

— Все в порядке. Я отдохнул, — по-доброму улыбнулся он.

— Максим вернулся, — сообщила я, опустив взгляд в пол.

— Как он? — Владимир тут же вскочил с кресла, намереваясь уйти.

— Как безумец. Заперся в кабинете и запретил к нему заходить.

— Тогда лучше его не трогать.

— Но как же Софи?

— Поговорим с ним, когда Макс придет в норму. Будь с Софи, а я пошел к себе. Если что, звони в диспетчерскую.

— Ладно.

Владимир практически вылетел из комнаты. Все вокруг как посходили с ума. Я забралась в нагретое Володей кресло, укрылась пледом, прикрыла глаза и моментально уснула.

— Таня… Таня… — пробился сквозь сон тоненький детский голосок. Моментально проснувшись, я увидела крошку Софи и ужаснулась. Ее лицо покрылось испариной, а слегка подергивающиеся губы были пугающе бледными, — мама… мамочка тут?

— Милая, не разговаривай, у тебя жар, — я прикоснулась губами к ее горячему влажному лбу, — малыш, сейчас я сделаю компресс и позову Лизу.

— Хочу к мамочке и папочке, — захныкала девочка, — когда папа вернется?

Впору было самой разрыдаться, но я не могла. Ради малышки нужно было сохранить самообладание! Я поспешила в ванную и налила в тазик воды, чтобы смочить полотенце, на ходу набирая Владимира. Он ответил сразу, и я попросила его найти Лизу и позвать ее к нам. Володя и сам хотел прийти к Софи, но я уверила, что мы с Лизой управимся.

Я благодарила Бога за то, что Игорь Петрович оказался дома и почти сразу снял трубку. Врач внимательно выслушал меня, просил дождаться его, а пока облегчать состояние Софи компрессами.

— Совсем плохо? — в комнату вбежала Лиза.

— Да, Игорь Петрович выезжает. Нужно позвонить Игнату Семеновичу.

— Не надо, — одернула меня подруга, а когда я непонимающе посмотрела на нее, ухватив меня за локоть, отвела подальше от кроватки малышки, — от переживаний его здоровье дало слабину. У него сильно поднялось давление, он слег. Василиса у него. Нам пришлось соврать, что его внучка пошла на поправку.

— Я должна поговорить с Максимом!

— Ты что?! Видела, какой он вернулся?

— Лиза, Софи плохо. Сейчас ей нужен отец, к тому же, он сам не простит, если мы умолчим о таком.

— Таня, даже не знаю, как поступить. С одной стороны, ты права, Макс убьет нас, если не расскажем про малышку, но…

— Какие тут могут быть «но»? Это не шутки! Это его дочь! Его принцесса! Присмотри за малышкой, я к Максиму. Он в кабинете?

— Да, внизу, только сначала позвони туда. Не заходи и не стучи.

— Что за придурь?

Я безумно разозлилась! Причем на всех: на Макса за его поведение, на Люси за отсутствие, на Лизу за трусость, на врача, что не мог вылечить Софи, на эту чертову простуду, что мучила мою девочку.

Спустившись вниз, я все же послушала подругу и решила не идти сразу к начальнику. Сначала я позвонила на телефон в кабинете, но Максим не ответил. Через какое-то время мне надоело трезвонить в пустоту, и я решительно направилась к боссу. Будучи уверенной в том, что если постучу, Макс меня прогонит, я без стука открыла дверь, но тут же замерла на пороге. То, что я увидела, явно не предназначалось для моих глаз.

Босс стоял посреди кабинета со спущенными штанами, а под ним, прислонившись к его же рабочему столу голой грудью, извивалась какая-то брюнетка. Макс грубо держал девушку за волосы, оттягивая назад ее голову. Резко и агрессивно двигаясь, он практически вдалбливался в ее тело. Это невозможно было назвать сексом. Скорее, экзекуцией, но, судя по громким стонам, брюнетке нравилось то, что с ней делают. Я прикрыла рот рукой и хотела тихо выйти, но Макс увидел меня.

— Какого черта?! — прохрипел он, не останавливаясь, лишь сильнее оттягивая свою любовницу за волосы, от чего та закричала, — что ты тут забыла?

— Я… я…

— Хочешь присоединиться? — оскалился мужчина.

— Что?..

— Будешь третьей… Ты же хочешь. Вижу по глазам…

Максим резко вышел из девушки, вызвав ее разочарованный стон. Натягивая штаны, он направился ко мне. Испугавшись его в таком состоянии, я выбежала из кабинета, но уже в гостиной Макс нагнал меня.

— Далеко собралась? Останешься сейчас со мной, — прижимая к себе, проговорил босс мне в волосы. От него пахло алкоголем и табаком, — иди же…

Мужчина силой потащил меня в кабинет, не обращая внимания на мои мольбы и слезы, уже катившиеся по щекам. Оказавшись в кабинете, он скинул все, что стояло на небольшой тумбе у двери, и усадил меня на нее.

— Максим, я могу помочь? — вмешалась брюнетка, не спеша подходя к нам, не удосужившись даже одеться. На ней был лишь пояс, к которому за тонкие лямки крепились черные сетчатые чулки, и ярко-красные туфли на высоченной шпильке, — Макс, мы будем втроем? Ты хочешь, чтобы эта малышка присоединилась? Хочешь, я поцелую ее, а ты будешь смотреть?

— Заткнись, сука! — процедил он, не взглянув на свою любовницу, сильно сжимая мои волосы на затылке и пристально глядя мне в глаза, — убирайся к черту, ты мне не нужна!

— Вот как? Но ты не заплатил… — обиженно пролепетала она.

— Вон! Рассчитаюсь с твоей мамочкой, а на чай от меня не заработала. Трахаешься, будто полудохлая селедка.

Брюнетка больше ничего не сказала. Она стала резво собирать по кабинету свои вещи и через пару минут ушла, громко хлопнув дверью.

— Максим, отпустите меня, — как можно спокойнее, стараясь его не разозлить, сказала я.

— Нет, моя милая. Не пущу. Ты слишком сладкая, — прошептал Максим и провел кончиком языка по моей шее.

— Вы не понимаете, что делаете, — срываясь на плач, проговорила я, — отпустите, прошу… Я не хочу.

— Тебе страшно? Ты же хочешь… Я вижу это в твоих глазах. Я чувствую это.

— Нет… Вы же не сделаете…

— Конечно, не сделаю, няня Таня. Против твоей воли не сделаю. Ты же не такая, как эта! Ты другая, тебя хочется целовать, — он коснулся губами моей щеки и спустился ниже на шею, а потом на ключицы, очертив их кончиком языка, — ласкать твое тело, наслаждаться ароматом кожи, любить…

— Максим… прошу…

Мое тело предавало меня, с трепетом отвечая его ласкам, но рассудок оставался трезвым. Я понимала, что это всего лишь дурман, что нельзя поддаваться, что мы оба пожалеем. Но руки Максима медленно поднялись от моей талии до груди, сильно сжимая ее, и стало невозможно сдерживать тяжелое дыхание, переходящее в стоны.

— Так-то лучше… Тебе нравится, — ухмыльнулся Макс, но я резко ударила ладонями в его грудь.

— Пустите, или я закричу!

— Дура!

В этот момент босс схватил мои волосы на затылке и, сжимая их в кулак, притянул к себе, впиваясь поцелуем. Я успела лишь вскрикнуть, прежде чем губы поддались его напору, его язык скользнул внутрь, сплетаясь с моим в бешеном танце. Как два изголодавшихся человека, мы целовали, кусали, прокусывали, тянули… Я чувствовала во рту вкус крови, горечь сигарет и остроту алкоголя.

Отвечая на поцелуй, одновременно я пыталась оттолкнуть от себя Макса. Какие бы чувства я ни питала к этому мужчине, этого я не желала. Совсем недавно его губы принадлежали другой, и одному дьяволу известно, где именно и как он целовал ту женщину. Мое сопротивление только раззадорило Максима. Чтобы справиться со мной, он крепко до боли сжал меня в объятьях, подчинив полностью своей власти.

— Пойдем в мою спальню, — пытаясь отдышаться, сказал он, — ты не та, с кем можно на столе в кабинете.

— Отпустите меня…

— Со мной ты узнаешь, что такое настоящий мужчина. У тебя же был только Андрей. Не представляешь, как заводит твоя чистота.

Максим словно не слышал меня. Все, что я говорила, его не трогало. Он продолжал настаивать на нашей близости так, будто я уже дала свое согласие. При всей грубости, он был нежен. Как сложно было не поддаться желаниям. Отрезвляли только мысли о Софи, моей малышке, которая в бреду зовет родителей.

Пытаясь как-то вразумить Макса, я поймала его взгляд и только тогда заметила, как неестественно сильно расширены его зрачки. Мужчина был не просто пьян, он был под чем-то более серьезным. Это напугало больше всего. Если реакцию на алкоголь можно было бы предугадать, то с наркотиками все по-другому.

— Идем, — он снял меня с тумбочки и за руку потащил в гостиную, где беспардонно повалил на диван, — мне давно хотелось попробовать твои губы на вкус. Ты еще слаще, чем я думал. Таня, неужели я совсем не нравлюсь тебе?

— Пустите меня, Максим, — взмолилась я, отпихивая от себя обезумевшего мужчину, — вы не понимаете. Я пришла к вам из-за Софи. Ей плохо.

— Таня… Танечка…

— Вы слышите меня? Ваша дочь больна!

— Ты такая сладкая…

Наваливаясь на меня всем телом, он целовал подбородок, шею, ключицы, поднимаясь вверх, вновь мучил мои губы. Максим был не здесь, он не отдавал отчета в своих действиях, не видел моих слез, не слышал, что я говорила про его дочь.

— Какого?! Макс! Мать твою! — к нам подбежал неизвестно откуда взявшийся Владимир и практически скинул с меня босса, — ты что творишь? Совсем сбрендил?

Володя отпихнул Максима, после чего притянул меня к себе, заключая в объятья. Ища в нем защиты, я уткнулась в его широкую грудь.

— Ты хоть понимаешь, что чуть не сделал? Это Таня, наша Таня! А не одна из твоих шлюх!

— Понимаю, прекрасно понимаю, — отчеканил босс, — отдай ее мне. Ты помешал. Ей было хорошо.

— Ты в своем уме? Она вырывалась! Вся в слезах, просила тебя отпустить!

— Простите, мне нужно к девочке, — перебил нас Игорь Петрович, которого, судя по всему, и привел Владимир.

— Таня, иди к Софи, — ласково сказал Володя, погладив широкой ладонью мою щеку, — я подойду позже.

— Я не понимаю… — ошарашенно проговорил Максим, глядя на удаляющегося Игоря Петровича, и, кажется, что-то стало проясняться в его голове, — что, черт возьми, происходит? Что он тут делает? Что с принцессой?!

— Я пыталась вам сказать, Максим.

— Таня, что с моей дочерью?

— Макс, успокойся, идем и поговорим, — Владимир схватил босса за плечи и стал толкать его в сторону кабинета.

— Я пойду к дочери.

— Нет! — решительно заявила я, — Володя, не пускай его к Софи. В таком состоянии ему нельзя к ребенку.

— Знаю, — кивнул мне охранник, — я прослежу за ним, а ты поднимись в детскую.

Стараясь не оглядываться на босса, я побежала к лестнице, будучи уверенной, что Максим сейчас взорвется и накричит на Владимира, но этого не произошло. Остановившись на верхних ступенях, я прислушалась, однако все было тихо. Как странно… Я направилась дальше и, как только вошла в детскую, все произошедшее вмиг потеряло значение. На кровати без сознания под капельницей лежала измученная малышка, рядом сидела Лиза с глазами на мокром месте, а встревоженный Игорь Петрович стоял чуть поодаль, сложив руки на груди. Стало ясно: все очень плохо.