Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 984

На этих словах во взгляде Тимура мелькнуло изумление, однако вскоре его нежные глаза покраснели от застлавших их слез. Создалось такое ощущение, что он уже давно ожидал услышать это слово, «жених», и только что его мечта стала реальностью. Иными словами, было похоже на то, что он испытывал меня.

Мгновение спустя мужчина пришел в себя и с серьезным выражением на лице уступил место стоявшим около койки врачу и медсестрам, сказав:

— Доктор, проведите ей детальное обследование.

Я оторопело нахмурилась, испытывая какое-то странное чувство. Неужели жениху, который в течении длившейся много дней комы не отходил от койки своей невесты, не стоило обрадоваться? Однако, судя по выражению его лица как будто больше было удивленным, чем восторженным.

Однако всякое повидавший врач невозмутимо организовал целый ряд исследований, и полдня спустя выдал абсолютно неконструктивный вывод:

— Согласно результатам обследования, госпожа Афанасьева, восстановление различных функций вашего организма идет достаточно хорошо, однако из-за того происшествия вы долгое время испытывали дефицит кислорода, что привело к частичной потере памяти…

Люди с пустой головой испытывают необъяснимое волнение, поэтому, я, не питая никакого особого интереса к словам врача, не обращала на него внимания и, опустив голову, перебирала пальцами. За те несколько часов, во время которых меня обследовали, я не теряла времени даром – сталкиваясь с различными механизмами, я непрерывно пыталась вспомнить первую половину своей жизни, однако никакого результата не было, отчего сердце наполнялось фрустрацией, словно напоминая мне, что так моя жизнь будет несовершенна.

— Давайте поговорим снаружи. – Тимур отозвал лечащего врача за дверь и, закрыв окно, принялся серьезно обсуждать мое состояние, время от времени глядя сквозь окно в двери на меня, словно ситуация была щекотливой.

Стоявшая рядом медсестра, которая готовилась дать мне лекарство, было исключительно взбудоражена:

— Госпожа Афанасьева, как бы то ни было, вы очнулись. Вы лежали тут три года, а господин Архипов в любых условиях заботился о вас шесть лет. Вы, наверное, не знаете, но для многих в нашей больнице он – кумир, но для него существуете только вы одна, а нам остается лишь только восхищаться.

На словах о Тимуре лицо девушки явно покраснело.

Мы с ним действительно были гораздо старше этих молоденьких сотрудниц, однако для них такие мужчины и были наиболее привлекательными. Напротив, Тимур был ласковым и любил искренне, поэтому тех, кто тайно любил его, помимо этой медсестры, вероятно, было немало.

Не знаю, почему, но обычная девушка, чувствуя, что на ее жениха бросают жадные взгляды, если и не начинают кричать, словно сварливые бабы, предъявляя свои суверенные права, то как минимум ощущают тоску в сердце, однако я была настолько спокойна, что даже удовлетворенно улыбнулась, искренне радуясь, что Тимур нравится другим людям.

Некоторое время спустя мужчина вновь вошел внутрь. Из-за его элегантного и скромного лица с первого взгляда казалось, что с ним можно поладить, однако в душе крепло какое-то нерациональное чувство.

Отослав медсестру, Тимур сел у кровати и, отточенным движением налив мне стакан воды, передал его мне. Взяв стакан, я обвила его ладонями, чтобы согреть, и, подняв голову, спросила:

— Мы правда помолвлены?

Чувство, которое он вызывал во мне, действительно было знакомым, однако что-то словно было не так, как будто мы еще не стали так близки, как супруги. А чувства не врут – если Тимур действительно мой жених, то почему я не чувствую к нему никаких душевых волнений – сердце не бьется быстрее, ревности нет.

Мужчина слабо улыбнулся:

— Думаешь, я вру?

— Ты… – Перед глазами вдруг промелькнула картина того, как он днями и ночами ухаживал за мной, и внезапно у меня язык не повернулся произнести то, что я хотела, поэтому, проглотив застрявшие в горле слова, я тут же покачала головой и заговорила по-иному. — Нет, наверное, произошло что-то непредвиденное, и в наших отношениях возникли проблемы, в противном случае, мне следует…

Это всего лишь помолвка, но Тимур провел около меня шесть лет, то время, в течение которого мне больше всего нужна была забота, и это можно было назвать глубокой любовью и преданностью. Как минимум, я могла быть уверена, что он не ранит меня и не будет стремиться получить выгоду. А то, что я не испытывала к нему сильных эмоций, было просто потому, что в прошлом наши чувства были слабыми – в конце концов, откуда в тридцать с лишним лет взяться бурной любви или ненависти.

— Верно, раньше мы были молоды, между нами было много недоразумений, мы чуть не потеряли друг друга, однако, пережив так много, мы смогли остаться друг с другом. Возможно, кто-то там, наверху, не в силах смотреть на это все, дал нам еще один шанс, а раз так, мы должны смириться с судьбой и начать все с начала. – Тимур слегка прищурился и с нежностью и обожанием на лице протянул мне руку. — Ты можешь дать мне еще одну возможность заботиться о тебе всю оставшуюся жизнь?

Это можно считать признанием?

Его улыбка была чрезмерно искренней, из-за чего мой план быть начеку в мгновение ока рухнул. Я смутно сжала его несколько заскорузлую руку и с улыбкой кивнула:

— Ага.

***

Спустя полмесяца восстановительного лечения в больнице доктор, наконец, одобрил выписку из больницы. Была осень, стояла комфортная и уютная погода. Я, набросив на плечи куртку из мягкого материала, под которой на мне по-прежнему был больничный халат, сидела на переднем пассажирском сидении в автомобиле Тимура. Куртка укутывала отросшие до плеч волосы, было неуютно, поэтому, когда мы встали на светофоре, я вытащила их наружу и заправила за уши.

Ожидание зеленого сигнала светофора затягивалось, и я, не в силах вынести душевной пустоты, опустила стекло и с любопытством оглянулась, чувствуя, что все это одновременно знакомо и незнакомо мне.

— Наверное, раньше у меня были проблемы со здоровьем, я, несомненно, часто попадала в больницу, чувствую, что много ездила по этой дороге.

— Ага. – Тимур повернулся, наши взгляды на пару секунд встретились, после чего он вновь отвел глаза. — Раньше я не заботился о тебе, но такого больше не повториться, я не оставлю тебя одну.

Мне всегда казалось, что в его словах есть какое-то скрытый смысл, мне хотелось постигнуть его, однако он, словно не намереваясь продолжать, замолчал. В этот момент около нас остановился длинный Линкольн, роскошный и элитный, отчего непроизвольно хотелось задержать на нем взгляд. Окно автомобиля вдруг опустилось, и из него донесся лепечущий голос:

— Лусан! Ты не держишь свое слово! Я больше не хочу видеть тебя! Ох!

Произносивший такие жестокие слова нежный голосок звучал невероятно мило.

Вслед за этим я тут же увидела, как из окна высунулась голова мальчика лет пяти-шести. Протянув руки и ухватившись за стекло, он собирался сбежать из машины. На лице паренька еще осталась некоторая детская припухлость, прическа же была подобающе взрослой, которая в сочетании с полосатым костюмом делала его похожим на маленького джентльмена, а в упрямых глазах можно было разглядеть душевную силу – конечно, он имел право сидеть в Линкольне.

Увидев, что мальчик наполовину высунулся из машины, я испытала необъяснимое напряжение. Внезапно позади него поднялась белоснежная утонченная рука, которая схватила его за воротник и, словно цыпленка, легко заключила в объятия. А ребенок внезапно округлил свои темные, как две виноградины, глаза и посмотрел на меня, крикнув:

— Мама!

Державший его мужчина неторопливо окинул меня взглядом и невозмутимо отвернулся.

— Медведев Каз, как ты думаешь, какие женщины мне, как твоему отцу, нравятся?

Внешне этот мужчина был особенно красив, черты его лица казались тщательно выгравированным художественным произведением, особенно его глубокие, словно бездонный омут, глаза, казалось, что тем дольше смотришь в них, тем сильнее тебя затягивает внутрь. Они были полны соблазна, но и опасности.

Почему-то мое сердце вдруг упало и стало трудно дышать.