Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 911

В комнате на верхнем этаже мужчина остановился проверить малыша, и только тогда я смогла догнать его. Казик уже спал, поэтому Руслан, взяв на руки Геру, играл с ней в спальном помещении, глядя на нее полными обожания глазами. Месячный ребенок в его руках походил на маленькую куколку, и при виде того, с какой осторожностью он ее держит, уголки моих губ невольно поползли вверх.

Когда я вошла, с лиц мужа и ребенка мгновенно пропали игривые выражения, и первый безэмоционально посмотрел на меня, словно на не имевшего к ним никакого отношения чужаку. Едва наши взгляды пересеклись, я инстинктивно вжала голову в плечи.

— Разве ты не говорил, что приедешь завтра?

Руслан промолчал, его лицо скривилось еще сильнее, и, строго и серьезно нахмурившись, он задал встречный вопрос:

— Ты хочешь сказать, что я приехал невовремя?

Внезапно позади него раздался голос Давида:

— Ага, все здесь, отлично, идите в кабинет, Владимир Иванович хочет кое-что сказать.

Не задерживаясь, брат, с легкостью бросив эту фразу, тут же пропал в дверном проеме. В воздухе на пару секунд воцарилось молчание. Руслан, первым занеся ногу, вошел в спальню, положил дочь и, выйдя, просто прошел мимо меня. Этот внезапный игнор ввел меня в недоумение – чем же я навлекла его на себя? Ладно, у кого не бывает внезапных эмоциональных всплесков. Наверное, у мужа не ладились дела с корпорацией Головнева, поговорю с ним после встречи с Владимиром Ивановичем.

Когда я прибыла в кабинет, все уже расселись и, не сговариваясь, трое мощных, холодных мужчин посмотрели в сторону дверного проема – пожалуй, обычный человек присел бы от страха. Изначально я должна была сесть около Руслана, однако тот нарочно отводил взгляд, явно не желая сближаться со мной, поэтому я подошла и опустилась в кресло около Давида.

— Отец, брат сказал, что ты хотел обсудить с нами что-то срочное?

— Да, – кивнул старик и тут же перевел взгляд на моего брата.

Тот, поняв, что он имеет в виду, подхватил разговор:

— Яков передал через Дениса, что его подчиненные разработали противоядие, он обещает, что оно вылечит тебя, однако он передаст его нам при условии, что мы отдадим ему оригинал договора о нефтедобыче.

Владимир Иванович вмешался:

— Я имею в виду, что Яков печально известен в нашей стране и за рубежом, даже если он получит договор о нефтедобыче, едва ли он займется бизнесом на Ближнем Востоке с рецидивистами. Если мы отдадим ему это, то ничего страшного не случится, а яд в теле Милы – бомба замедленного действия, мы не можем мешкать.

Тяжело вздохнув, мужчина спросил мнение Руслана:

— Что вы двое думаете?

Как только его голос затих, атмосфера в комнате вдруг стала неловкой. В конце концов, Яков уже раскрыл свой козырь, сделав всеобщим достоянием свои злостные намерения с триумфом вернуться с помощью нефти.

— Нельзя, – с серьезным видом ответила я. — Репутация Якова испорчена и разрушены, но кто может гарантировать, что он не переупакует себя, не начнет все сначала? Если нефтяные ресурсы попадут к нему в руки, это будет означать, что в будущем он, возможно, будет опираться на Ближний Восток, и тогда мы правда не сможем противостоять всем вызванным им невзгодам.

Неважно, умру я или нет, если в обмен на одну жизнь можно получить безопасность всей семьи, это того стоит. А если я по счастливой случайности выживу, я не вынесу, если все мои родные будут вечно охвачены тревогой. Яков сумасшедший, а раз так, его следует навечно закрыть в тюрьме, а не давать ему возможность жить и отдыхать.

Владимир Иванович и Давид, услышав это, не стали выражать свои точки зрения, а лишь одинаково нахмурились, их лица скопировали и наклеили на них. Взгляды мужчин по-прежнему были обращены к Руслану в ожидании его ответа. Было очевидно, что, если бы они не обдумали условия Якова, это дело не дошло бы до моих ушей – Афанасьевы хотели лишь, чтобы я прожила подольше, и они уже не обращали внимания на то, насколько это рискованно.

— Руслан. – Глядя на него, я тяжело покачала головой, умоляя его взглядом. — Нельзя.

Мужчина молча поджал губы, его лицо оставалось равнодушным, поэтому было непонятно, понял ли он выражение моих глаз. Лишь спустя долгое время он, повернувшись, ответил Владимиру Ивановичу:

— Я согласен с мнением Милы, быть под чьим-то контролем – не здорово, а Яков ненасытен, даже если мы передадим ему договор, то вряд ли получим противоядие. Я уже связался с самой передовой медицинской организацией, внес в их фонд крупную сумму для исследований, надеюсь, что скоро получу от них хорошие новости.

— Что? – не поняла я. — Почему ты ничего не сказал мне?

— Говорил. – Руслан по-прежнему оставался отчужденным. — Я говорил тебе, что можешь мне верить, я не дам тебе умереть.

Я на мгновение обомлела. Действительно, узнав о своей неизлечимой болезни, я, хоть на словах и говорила всем не беспокоиться, однако на самом деле в глубине души постоянно переживала о том, что внезапно умру, и готовилась к тому, что смерть настигнет меня в любое время. Просто зная о жестокости Якова, а не из-за чего-то другого.

Прежде, чем я успела заговорить, Руслан еще более потяжелевшим тоном продолжил:

— А вы принципиально не хотите втягивать нас в это, хотите смертью свести все счеты и торжественно оставить нам так называемое «спокойствие»?

Мое сердце внезапно рухнуло, я молча нахмурилась – мужчина придавал значение не тому, верю ли я ему или нет, ему казалось, что я инстинктивно брошу его, всем сердцем стремясь к смерти.

Руслан темным взглядом неподвижно смотрел на меня, а в его глубоких глазах словно скрывался бездонный омут, в котором можно было утонуть. Поняв, что с атмосферой в помещении что-то не так, Давид тут же разрядил обстановку, сказав:

— Ладно, раз уж есть пути разрешения этой проблемы, тогда мы не беспокоимся о Якове. Время уже позднее, пойдемте поедим.

Мой муж перевел свой холодный взгляд на него и бессердечно сказал:

— Как ты еще можешь есть? У меня кусок в горло не лезет, я пойду.

Договорив, мужчина, даже не попрощавшись с Владимиром Ивановичем, встал и, не повернув головы, направился к выходу. Оставшиеся в комнате люди пришли в себя лишь спустя долгое время.

— Белены объелся? – непонимающе спросил Давид. — Вы опять поссорились?

— Ага, можно и так сказать… – Я сжала губы, не желая все объяснять.

***

Несколько дней спустя мой брат внезапно забрал нас с Мариной из торгового центра, сказав, что хочет отвести нас кое-куда. Пять минут спустя машина въехала в подземную парковку одного из самого ослепительного офисного здания центра Москвы. Войдя в лифт, сноха тут же начала болтать:

— Ты такой загадочный, куда же мы идем?

Давид вертел на пальце кольцо с ключами, а в уголках его губ виднелась довольная улыбка. Он намеренно морочил нам головы и ничего не говорил. Марина покраснела от злости, и мне пришлось успокаивать ее.

Наконец, лифт остановился на двадцать втором этаже. «Динь…» – двери распахнулись, и нашим глазам представала искусно отделанная приемная с висевшими на стене ярким куском ткани, который как будто прикрывал вывеску. Как только Давид шагнул внутрь, девушка на ресепшене тут же с улыбкой на лице поздоровалась с ним:

— Господин Афанасьев.

— Ага, – кивнул мужчина и, скользнув взглядом по мне и своей жене.

Девушка, подойдя к нам, повела нас в направлении закрывавшей что-то ткани.

— Дамы, прошу.

Встав неподвижно, девушка с ресепшена подняла угол ткани и вручила его мне, сказав:

— Госпожа Афанасьева, прошу вас.

— Раскрой, – поторопил меня Давид.

Сбитая с толку, я подняла руку и сдернула ткань, обнажив вывеску: «Юридическая фирма Эмилии Афанасьевой».

— Нравится? Логотип сделал первоклассный местный мастер, правда, в нем чувствуется постмодернистский стиль независимой женщины? – хваля самого себя, спросил Давид.