Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 903

«Всех не переловишь» – не выражение с положительной коннотацией в широком смысле слова, однако, будучи использованным, может застигнуть оппонента врасплох. У людей Головнева огромная власть, беспредельное влияние, ну и что с того? Уничтожив одного, двух свидетелей, он может заткнуть озабоченные голоса простого народа?

Услышав это, Владимир Иванович изменился в лице, как будто про себя он все уже рассчитал. Давид же посмотрел на меня и, вернув себе то восторженное выражение, которое было у него в машине, сказал:

— Быть адвокатом – это не то же самое, тут в вопросах много подводных камней.

Я беспомощно закатила глаза, ответив:

— Неужели я раньше была глупа? Ты же не хвастун.

— Был бы человек, а статья найдется. – Брат подошел к письменному столу и, облокотившись о него, непринужденным тоном продолжил. — Со своей сестренкой я всегда искренен и говорю хорошее от всего сердца.

— Мила отправилась на стажировку в юридическую фирму? – сменил тему разговора Владимир Иванович. — В какую?

— В корпорацию «Консалт Групп», – ответила я, после чего добавила. — Сегодня был мой первый рабочий день, по ощущениям не очень, подумываю сменить компанию – в конце концов, процедура вступления в должность еще не завершена, я все успеваю.

— Чего тут думать, завтра же купи уже готовую юридическую фирму и стань в ней боссом, чтобы не страдать от бесконечных переработок, – на полном серьезе велел мужчина.

В плане траты денег Давид никогда не действовал наобум, поэтому и глазом не моргнул – его мужской шовинизм в этот момент был особенно явственен.

— Хватит, где вы видели стажирующегося адвоката, который открывает собственную юридическую фирму? Может, лучше попросить этих ребят вернуться, чтобы я подрабатывала у них как ученик? – Хоть я и понимала, что он сказал это с добрыми намерениями, но, как бы то ни было, нужно было оставаться реалистами.

Услышав это, Владимир, однако, медлил, не высказывая своего мнения. Когда я посмотрела на него, то увидела, что мужчина нахмурился, словно задумался, о чем-то размышляя. Давид проследил за моим взглядом и, конечно же, также заметил эту реакцию, поэтому довольно прямо, без стеснения, спросил:

— Дядя, о чем думаешь?

Тот внезапно пришел в себя и, тяжело вздохнув, заговорил:

— Все эти годы «Консалт Групп» разрешила немало тяжб семей Лариных и Диденко, между ними существует крепкая тайная дружба. Если будет возбуждено уголовное дело, и вышестоящие предоставят государственных юристов, вряд ли они смогут победить ребят из этой корпорации.

— Вот оно что. Неудивительно, что «Консалт Групп» вновь и вновь дает мне привилегии, словно хотят оставить меня у себя, значит, они замышляют что-то недоброе… – неожиданно прозрев, сказала я.

Я давным-давно должна была догадаться об этом. «Консалт Групп» – лучшая юридическая фирма в стране, и сомнительные делишки капиталистов, стоящих за спиной Головнева, наверняка закономерно обеляется с помощью нее, поэтому они и предоставляют так много благоприятных условий. Они задумали заставить меня участвовать в их грязных делах, чтобы затем шантажировать этим Афанасьевых.

При мысли об этом в голове промелькнуло воспоминание о Джи Хане и его серьезности. С виду он был справедливым и равнодушным молодым человеком с блестящим будущим, и, хоть по характеру парень был упрям и наверняка стал бы незаурядным барристером, к сожалению, его сердце было черным, и в итоге все это подвело его к помощи злодею в совершении преступлений.

— Отлично, тогда завтра, Мила, никуда не иди, хоть и кажется, что снаружи все тихо-мирно, однако на самом деле прятаться негде, безопаснее будет остаться дома, – улучив удобный момент, велел Давид.

— Опять ты за свое. В прошлом году мои выходы из дома можно было пересчитать по пальцам одной руки, а что в итоге? То, что должно случиться, случилось, пришла беда – отворяй ворота. Я не могу вечно прятаться и ставить вам палки в колеса. К тому же, на этот раз они не могут замыслить ничего против меня, я обязательно должна сделать все, что мне под силу, а не выжидать и выдумывать разное, не разбираясь в ситуации.

Мой тон был несколько резковат, однако был направлен не на поступки, а на людей, и еще больше я злилась на себя прежнюю.

— Я все обдумала. Раз уж у «Консалт Групп» такие особы отношения с семьями Лариных и Диденко, тогда я обязана быть там, – после паузы заявила я еще более серьезным тоном.

Эта корпорация хочет облить меня грязью, так посмотрим же, хватит ли у них на это способностей. Ясно было только то, что я обязана заставить их почувствовать себя так, словно они пригрели на груди змею.

— Если ты хочешь разделить эту ношу с нами, я не против, но самостоятельно лезть в волчье логово не стоит, – сказал Давид.

— Он прав. Противник знает о твоем статусе и, конечно же, остерегается, еще и недоволен тем, что ты делаешь. Мне кажется, лучше поступить так, как сказал твой брат – смени контору для прохождения практики, всячески всем помогай и постепенно ты преуспеешь, – поддерживая моего брата, произнес Владимир Иванович.

— Кхе-кхе, кхе-кхе-кхе… – Я открыла рот, собираясь аргументированно и решительно отстаивать свою точку зрения, но в горле вдруг появился нестерпимый зуд, и я надрывисто закашляла.

Вначале это был лишь легкий кашель, который затем вышел из-под контроля, и, когда Давид, почувствовав, что что-то не так, сделал шаг вперед, в глотку устремился солоноватый вкус, и я резко выплюнула на пол перед братом свежую кровь.

— Мила!

***

— Дрянь! Разве ты не говорила, что это не смертельно для нее! Зачем врать! Я убью тебя!

— Давид, успокойся! Это дом Афанасьевых! Довел до смерти, и хочешь еще и дядю в это втянуть?

Придя в себя и услышав спор брата с его женой, я медленно открыла глаза. Совсем близко от меня оказалось лицо Руслана с четко очерченными линиями и темными глазами, полными жалости.

— Что со мной? Спросила я.

— Мила? – Услышав меня, Давид оттолкнул иностранного врача с сединой в волосах и подбежал к кровати, а его глаза покраснели от расширившихся сосудов. — Ты очнулась, это хорошо, хорошо.

— Чего вы так кричите… – Восстановив немного сил, я попросила мужа помочь мне сесть.

Только придя в себя, я отчетливо увидела обстановку в помещении – некогда обследовавшие меня в Германии врачи теперь вдруг все до одного появились передо мной. Однако ответом мне были лишь отведенные взгляды и молчание, они как будто давным-давно договорились упорно стоять на своем и ничего не говорить мне, обращаясь со мной как с глупышкой. Однако ситуация, кажется, была скверной, это было особенно видно по Давиду – в прошлый раз в его глазах появлялось такое выражение тогда, когда расстался с Жанной.

— Выйдите, я хочу остаться с Русланом наедине.

Слова пациента всегда остаются высочайшим указом, поэтому практически сразу мой брат выгнал всех, оставив меня с мужем вдвоем. Тот налил мне стакан воды и, позаботившись о том, чтобы я его выпила, сел на стул и молча принялся чистить яблоко, превращая его кожуру в единую непрерывную полосу. Вот такой он, даже всякие пустяки у него получается делать идеально.

— Руслан, – позвала я мужчину.

— Да? – Тот был полностью сосредоточен на чистке яблока и даже не поднял голову.

— Мы договорились, что в будущем между нами не будет секретов. Скажи мне правду, я не хочу узнать ее от других людей.

Руки Руслана на мгновение замерли, после чего он продолжил чистить фрукт и, лишь когда на плоде не осталось ни крупицы шкурки, он поднял голову и, дав мне яблоко, посмотрел на меня и сказал:

— В Германии те люди, понимая, что Давида обидеть нелегко, соврали, что это пустяк, и делали вид, что с помощью лекарств ты скоро сможешь вылечиться, под этим предлогом они хотели выиграть время, чтобы сбежать. Но на самом деле они лишь подавляли вирус в твоем организме существующими лекарствами, лечили симптомы, а не основную причину.

Яблоко в моей руке вдруг словно стало в тысячу раз тяжелее, я растерялась. Хотя до того, как отрыть глаза, я еще была не совсем в сознании, однако я отчетливо расслышала в речи Давида слово «смертельный». И пусть даже я подготовилась к собственной гибели, когда время действительно настало, я почувствовала, как сердце похолодело.

Увидев, что со мной что-то не так, Руслан накрыл мою ладонь своей широкой рукой и, подняв ее, приложив к своему сердцу.