Ты задолжал мне любовь Глава 402. Старого воробья на мякине не проведешь (часть 4)

Руслан просто проконстатировал факт. При этом проявив обеспокоенность.

— Потому что не голодна, – слегка напрягшись, ответила я.

Взгляд мужчины казался настолько глубоким, что в нем можно было потеряться:

— Эмилия, я все-таки мужчина. Поэтому то, что он поцеловал тебя, довольно сильно ранило меня и вызвало гнев. Не надо меня винить.

Демидов говорил о прошлой ночи. Я в ответ кивнула, ничего не говоря. После он придвинулся ближе ко мне и зарылся головой в мои ключицы. Дыхание отдавало болью.

Чувствуя, как его пальцы, скользя по моей спине, успокаивали, я постепенно ослабила напряжение в своем теле и произнесла:

— Что он сказал тебе на свадебном банкете у Анны?

Заметив то, что он задержал дыхание, я продолжила:

— Если это касается ребенка, о чем бы ни шла речь, ты можешь спросить меня.

— Будь паинькой, – Руслан поднял глаза, и его тонкие, прохладные губы прижались к моим: — Все уже давно в прошлом. Давай просто будем спокойно жить.

Муж явно не хотел, чтобы я продолжала, потому что тогда боль будет только усиливаться. Прислонившись к его груди и слушая биение его сердца, это ночью я спала довольно крепко.

***

Вообще романтика от Руслана – редкость. На следующий день, когда я проснулась, рядом с кроватью стоял букет с колокольчиками, слегка благоухающий, но при этом все равно делающий счастливым. Между цветами находилась открытка со словами: «Хорошо поешь и жди меня вечером дома».

Что ж, если в душе есть куда возвращаться, то как бы далеко ты ни ушел, ты обязательно вернешься.

Я слегка улыбнулась, отложила открытку и, умывшись, спустилась вниз. Сафина Платоновна, похоже, пребывала в довольно неплохом настроении.

Завтрак уже был готов и стоял на столе. Если честно, то есть я также не могла, но если я не сделаю этого, он, подумала я, определенно позвонит и начнет расспрашивать у гувернантки. Ну, собственно, из-за нахлынувших по этому поводу волнений, я слегка все же поела.

Увидев, что я собираюсь уходить, Сафина невольно последовала за мной:

— Эмилия Андреевна, Вы уходите?

Я кивнула головой. Женщина же, слегка замешкавшись, проговорила:

— Могу узнать, куда Вы направляетесь? Руслан Артемьевич распорядился, что я должна доложить ему, куда бы Вы ни шли.

Я слегка улыбнулась и кивнула:

— Я иду к тете, чтобы та не волновалась.

Что ж, касательно Вероники, я не вправе была определять – любить ее или ненавидеть. Она же все-таки как-никак являлась тетей Руслана, а если точнее то, одной из его немногих родственников. Он не в состоянии преподнести родителям уважение и преданность, что должны проявлять дети, и уже давно жалеет об этом. И если из-за меня он разрушит свои отношения с Вероникой, то впоследствии лишь неизбежно будет с сожалением оглядываться к событиям давно минувших дней.

Женщина жила в окрестностях южного района, который ранее приобрел мой муж, и после ухода из «Arhitech» у нее теперь был свой небольшой магазин.

Дочь, которую воспитывали Демидовы, все-таки как сыр в масле каталась. И хотя у нее довольно изумительный нрав, эстетика и романтика, что течет в ее крови, намного выше, чем у обычной женщины. Естественно, ее стойкость тоже не свойственна обычной женщине.

Управлять магазином в одиночку, да еще и цветочным, конечно, не так утомительно, но в любом случае неизбежно возникает то, с чем приходиться работать в поте лица.

У Вероники во дворе росло много цветов и растений, а на заднем дворе – фрукты и овощи. Однако на улице уже вовсю царила поздняя осень, из-за чего многие цветы, находящиеся во дворе, оказались примяты несколькими сильными снегопадами.

Когда я приехала, женщина, одетая в фартук, как раз убирала последствия снегопада. Осмотревшись, я сняла пальто, нашла косу и начала помогать с уборкой.

Увидев меня, Вероника немного удивилась, а на ее непреклонном лице по-прежнему была написана раздраженность:

— Что ты здесь делаешь?

Я, опустив голову, посмотрела вниз и убрала сорняки. Если честно, мне было немного жаль раздавленные желтые хризантемы, ведь большинство из них как раз цветет после зимы. И если бы они были выращены в Питере, то цвели бы и цвели. Однако в Москве снег приходит рано, поэтому их неизбежно завалило снегом.

— Руслан сказал, что в последнее время Вы неважно себя чувствуете, поэтому и зашла к Вам, – ну, все осведомлены, что мы не питаем друг другу особых чувств, поэтому и мне не стоит специально подлизываться к ней.

Женщина хмыкнула и, опустив глаза, продолжила заниматься своим двором. Но, в конце концов, тетя все же уже была в возрасте, долгими годами каталась как сыр в масле, поэтому после стольких часов, проведенных во дворе, казалось неизбежным то, что у нее будет болеть спина. Я обратила внимание на то, что она, прикрывая спину и прихрамывая, уселась на стуле во дворе, и хмурилась от боли.

Затем я очистила двор от нескольких оставшихся сорняков, вымыла руки и передала ей принесенное мною обезболивающее лекарство. Вероника нахмурилась, явно не желая принимать его. Я же поджала губы:

— Это не яд. Это обезболивающее.

Договорив, я вложила лекарство ей в руку, затем зашла в дом, налила чашку воды и протянула ей.

Женщина слегка оцепенела. Но, видимо, не в силах терпеть боль, взяла стакан воды и приняла лекарство. Тогда я отложила остаток лекарства в сторону и равнодушно проговорила:

— У этого лекарства мало побочных эффектов, поэтому, если боль невыносима, Вы можете принять несколько таблеток, чтобы облегчить боль.

Она посмотрела на меня, поджала губы, посмотрела на двор и ответила:

— Ты сильно гнусавишь. Не приходи сюда больная и не заражай меня.

В ту секунду я невольно прыснула от смеха. Мда, она такая строптивая. К гадалке не ходи – явно проявление заботы, но вот только как ей ни проговорить – на слух все равно не ложится.

Что ж, ладно. Все-таки эта женщина являлась гордой и сдержанной леди. Прожив полжизни без детей, она сама, вероятно, хотела провести спокойную старость одна.

Да, я приму лекарство, когда вернусь, – простуды зимой – это естественно.

встала, пошла в дом и вышла оттуда с упаковкой «Терафлю» в руке. Ее голос слышался холодным и жестким:

выпей. Один раз утром и один раз вечером. Через два дня будет лучше. Лекарство не

взяла его и слегка

— Спасибо.

угукнула и больше ничего

в Москве не падал, а с выходом солнца так и вообще его большая часть растаяла, и, поскольку солнце светило высоко, казалось, было не так уж и холодно. Кроме того, Вероника развела во дворе мангал, поэтому там как-то было даже

она посмотрела на

Хочешь остаться на обед? Снег валит уже как несколько дней, дома есть только заготовленные провизии. Больше ничего.

Я кивнула:

— Хорошо!

человека может быть как изысканной, так и суровой. И даже если из еды есть только какой-нибудь «сухой паек», она все равно остается довольно

дворе горел мангал, поэтому она почистила для меня картофель с редькой, затем нарезала мясо и помыла овощи. Мы решили пожарить во дворе шашлыки. Изначально я как-то думала, что атмосфера для двоих слишком уж безмолвная, чтобы есть подобное, но Вероника принесла вино из винного погреба, и тогда уже трапеза приобрела другой

есть люди, которые лучше всего ладят в тишине. Нам же с тетей Демидова особо не о чем говорить, но есть вещи, которые как раз таки не и нужно говорить. Достаточно