Ты задолжал мне любовь Глава 248. Тебе придется отсидеть пару годочков (часть 1)

Мда, а ведь если взглянуть, то со стороны все совпало так, словно было заранее спланировано: мое ничем необоснованное желание убить, готовность Руслана не медля ринуться внутрь, и то, как совершенно удачно по времени он увидел, как я наношу Рябовой удар.

Лужица красной и жгучей крови медленно, но верно растекалась под Александрой. Нож все еще был воткнут в живот.

Демидов обхватил ее рукой, а все лицо его находилось в полнейшем мраке. Мужчина посмотрел на Таисию, что была уже просто-напросто донельзя напугана, и сказал своим глубоким голосом:

— Немедленно свяжитесь с больницей!

Я смотрела на них, а мой разум словно немного отдалился, из-за чего я не чувствовала, насколько все это ужасно. Если честно, то я даже ощущала, что Рябова обязана умереть. Ведь как только ее не станет – мой мир тут же станет тихим и спокойным.

Муж поднял ее на руки и своими мрачными, несущими холод, глазами посмотрел на меня. Губы его были плотно сжаты, из-за чего нельзя бы разглядеть хоть какую-либо эмоцию на его лице.

Встретившись с ним взглядом, все, что было в его глазах – лишь холод.

Вдруг в этот самый момент мне резко захотелось рассмеяться. Рассмеяться вслух. Но, похоже, я не могла. Губы раскрылись и на устах проявилась слабая улыбка. А в сердце же разливался не страх, а радость.

Мужчина смотрел на меня. На его красивом лице был лишь запечатлен мрачный айсберг. Холод до самых глубин души. Он нахмурил брови, из-за чего можно было прочесть гнев, упрек и безразличие.

Глядя на такой его взгляд, в мое сердце словно всадили нож, сантиметр за сантиметром проталкивая его внутрь. И каждый раз боль от этого становилась все сильнее и сильнее, настолько, что стало просто-напросто трудно дышать.

Я вздохнула. Больно. Смотря на то, как он выносит Сашу из виллы, я ослаблено опустилась на пол.

— Мила! – воскликнув, Гусева, придерживая меня, с сердечной болью взглянула на меня. — Не бойся. Все хорошо... Все будет хорошо!

Я покачала головой. Нет, я не беспокоилась об этой Рябовой. Я боялась Руслана. Да, Саша была права. Неважно, сколько времени прошло, если что-то случится с Александрой, беспокойство и жалость, что будет испытывать Руслан, никогда не сравнятся со мной.

Он не отпустит. Да и не сможет отпустить.

Глядя на Таисию, я начала шмыгать носом. Нажав на грудь, откуда доносилась смутная боль, я проговорила: — Таисия, как же тут болит!

Женщина обняла меня, помогла приподняться и усадила на диван.

то же время снаружи раздался сигнал тревоги. Настолько громкий, что весь коттеджный поселок отозвался пронзительным

утих, внутрь вошла Вероника, одетая в домашний халат. И посмотрела на мои окровавленные руки.

она с упреком произнесла:

Убийство оплачивается жизнью. Даже если ты так сильно ненавидишь ее, не надо было это делать так явно и демонстративно. Алешины не пойдут на мировую.

поджала губы, а сама постепенно успокаивалась. Однако не говорила ни слова.

то чтобы Руслан не любил Александру. После стольких лет проведенных вместе и заботы, как он мог просто взять и опустить ее? Да и он слишком хорошо все скрывал, приписывая свою ответственность и вину передо мной чувству любви. И поэтому он перенес всю свою доброту к Саше на

принимала эту его репликацию доброты как его любовь ко мне, никогда не думая, что, когда что-нибудь случится, Руслан беспричинно склонится на сторону

что я молчу, поняла, что в данный момент я не услышу ничего из того, что она бы мне сказала. Вздохнув, женщина просто зашла в спальню и, переодевшись,

просто как вкопанная долго стояла на одном и том же месте. Рядом со мной была Таисия, и когда она увидела, что я направляюсь к выходу, то поспешно остановила меня и обеспокоенно произнесла:

— Куда собралась, Мила?

— В больницу!

Женщина моментально остановила меня:

ходи. Руслан Артемьевич и Алешины сейчас наверняка в гневе. Не стоит тебе уходить – худо будет. Послушайся, останься лучше дома. Подожди, пока все успокоятся, а потом уже думать будем, хорошо?

села на диван и уткнулась лицом в ладони. Сердце и голова невыносимо болели, а на вилле же стало необычайно

затем нахлынуло ужасное замешательство

Спустя некоторое время на вилле послышались шаги, и раздался голос Таисии:

— Виктор, почему Вы не в больнице?

Тогда громадная тень окружила меня, из-за чего я почувствовала раздражение. Подняв голову, я тут же увидела стройного Коновалова, стоящего передо мной. На его лице был написан холод и отстраненность.

Я уставилась на кровь на своих руках и равнодушно сказала:

— Если ты здесь, чтобы осуждать или привлекать к ответственности, пожалуйста, найди адвоката для дальнейшего разговора. Я в плохом настроении и нет никакой гарантии, что я в срыве не наброшусь на тебя.

Мужчина посмотрел на меня, а в его глубоком взгляде читалась безысходность. Спустя время он проговорил: — Но тут поблизости нигде нет ножей. Как думаешь нанести мне удар?

Я в ответ лишь поджала губы. Пребывая в некотором раздражении, я не стала больше ничего говорить.

Виктор сел рядом со мной, а Таисия тем временем налила ему стакан воды, которую он пил мелкими глотками, так и не собираясь говорить.

Я посмотрела на Коновалова и невольно нахмурилась:

— Ты разве здесь не для того, чтобы читать мне нотации?

Он поднял брови:

— Почему это я должен читать тебе нотации? Ты же не мою женщину зарезала.

Я беспомощно ответила:

— Тогда ты пришел посмеяться?

Мужчина усмехался и съехидничал:

кажется, что мне настолько

мимо. Тогда он просто пришел поглазеть на балаган.

же время со стороны двора раздался звук торопливых шагов. Ну, тут и мозги напрягать не надо, чтобы понять, что это был Руслан.

все еще были испачканы кровью, а когда он зашел внутрь, на его мрачном лице так и читалось: «не

Демидов, поджав губы, холодно мне:

— Поехали в больницу!

— Нет!

его был настолько низким, что можно было расслышать, как он пытается подавить свои

Поехали, – а далее, независимо от того, хотела я этого или нет, он просто-напросто потащил

меня за запястье, он вытащил меня во двор и закинул в машину, после чего завел двигатель и поехал прямо

же унесли в реанимацию, а Руслан держал меня за руку. Возможно, из-за того, что он пребывал в диком гневе, сила нажатия была

этого мое запястье онемело от боли, и я, сдержав свой гнев,

меня. Я заплачу своей жизнью, если она не выкарабкается. Но не нужно калечить

Демидов повернулся ко мне. Поняв, что поступил слишком грубо, мужчина отпустил мою руку.

его большой силы теперь на моем запястье красовался большой синяк. И это сильно бросалось в