Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 1207

Забежав в комнату, с хлопком закрыла дверь. Подошла к панорамному окну, клокоча от злости. Ренат скоро зашёл следом за мной, стремительно открыв дверь. Осторожным движением её прикрыл, подошёл ко мне со спины, остановился, вытянул руки, оборачивая вокруг меня, пытаясь заключить меня в объятия.

Я повернулась и отступила, избегая его прикосновения. Его руки повисли в воздухе, такая неловкость, его остолбенелый взгляд столкнулся с моим серьёзным негодованием и яростью. Долгое время спустя он опустил руки, сунул их в карманы своих брюк и глубоко вздохнул:

— Я не понимаю, почему ты злишься?

Он, конечно же, не мог понять, что чувствует любой человек с уверенными принципами, увидев собственными глазами выбор родного человека. Когда он после участия в грязных делах, когда не было ни одного преступления, на которое он бы не пошёл, сделал вид, словно ничего не случилось. Само собой разумеется, думал, что одной фразой сможет восстановить добрые отношения, причём ещё и принять такого дьявола, как он, в члены семьи.

Однако этот поступок совершён не для выражения хорошего отношения ко мне. Он просто унизил меня, а ещё сильнее унизил членов моей семьи. Между адом и бренным миром есть грань, он не может проконтролировать её одной своей фразой. После долгой конфронтации Медведев продемонстрировал недовольство тем, что я держала рот закрытым и не произносила ни слова, неловко свёл свои брови к межбровью и сказал:

— Разве ты не хотела, чтобы семья воссоединилась и помирилась?

Мне хочется, чтобы он исчез из этого мира окончательно и никогда в нём не появлялся!

Обо всех этих вещах Ренат не задумывался, с его точки зрения, если он по-прежнему не отказывается от своих намерений, то сможет все изменить. Точно также он полагал, что сможет конкурировать с моими чувствами к Руслану, которые длились пару десятилетий. Я ничего не сказала, просто смотрела на него как на клоуна. Мужчина от безысходности вновь вздохнул, с печалью интересуясь:

— Ты все ещё хочешь к Руслану?

— А ты как думаешь? С тех пор, как мою душу впервые тронули чувства, я сразу полюбила этого мужчину. Невозможно сделать вид, словно его никогда не существовало. Мне нужно время, даже я не знаю, сколько именно времени потребуется. Ты говорил, что поможешь мне его забыть, а теперь вновь по своей инициативе о нем напоминаешь. Если принимаешь так близко к сердцу, то нет большой необходимости назойливо добиваться того, чтобы посмотреть на моё отношение к нему! – парировала я.

Ренат внезапно улыбнулся, хотя в его глазах не читалось жажды убийства, но в глубине его глаз плескалась бесконечная пустота и насмешка:

— Может ли что-то кроме имени Руслана заставить тебя со мной пуститься в пространные рассуждения, болтая без остановки.

Он правильно выразился, супруг был ядом моей души. Чем сильнее ревнует, тем невыносимее мучения, ну и поделом. Я бесстрастно посмотрела на его лицо, слегка поджала губы, мне было нечего сказать. Он это заслужил.

— Ты заставила меня подумать, что я пострадал по своей вине, – Медведев опустил голову с унылым видом.

Лампа освещала его лицо сверху, тень прикрывала большую часть его лица, ресницы были видны отчётливо. Они утончённо поднимались кверху, такие плотные и густые. Гены у Медведевых выдающиеся. К сожалению, в этой телесной оболочке нельзя больше отыскать никаких достоинств. Не прошло много времени, он заговорил сам с собой:

— Довольно! Это моё собственное желание, нельзя тебя винить.

Остановился, его боевой задор вновь вспыхнул, поднял голову и посмотрел на меня. В его глазах сияла решимость пойти на компромисс и ожидание:

— Я всё устроил недостаточно хорошо, вероятно, просто не научился пока быть таким хорошим человеком, каким вы себе его представляете. Научи меня, хорошо? Научи меня, как я смогу попасть в твоё сердце?

Как ничтожен тот, кто растрогался первым, не признавая самообмана, перешёл от необходимости быть единственным живым существом, до желания видеться чаще. Из-под его рубежей стало что-то прорываться. Я скрестила руки на груди и слегка растёрла предплечья, стирая прохладу с обнажённой кожи, спокойно посмотрела на него и сказала:

— Ты не сможешь сделать то, чего бы мне хотелось, чтобы ты сделал. Мне не хочется, чтобы ты всеми силами постарался всучить что-то мне против воли. Когда кого-то любишь, то относишься к человеку хорошо, а ты эгоцентричен. Мы люди из двух разных миров, мне тебя учить не чему.

Медведев вновь изменился в лице, помрачнел до невозможности, пугал своей источаемой холодностью. Опять разозлился? Слушать такого не может? Пусть терпит. До тех пор, пока это нежелание не подточит рассудок, до тех пор, пока не насытишься этим. До тех пор, пока уже не сможешь есть, а также лишишься сна. Это и можно будет назвать справедливостью. В этой безголосой тишине мужчина заговорил, делая паузы после каждого слова:

— Руслан тебя не любит, однако ты снова и снова отказываешься от принципов ради него. Я иду на уступки, а ты так сурова ко мне. Мила, ты несправедлива.

Ну и чепуха, он беззастенчиво ногами давит человеческие жизни, как дьявол вызывает бедствия, а внезапно питает слишком большие надежды к справедливому отношению. Если бы судить по справедливости, как быть с семьями, которые он разорил своим товаром, с погубленной жизнью Руслана, моей жизнью, пулей, полученной Захаром, кто и у кого будет просить воздать по справедливости за нас?

Более того, всё это неотделимо от моего мужа, где же здесь проявление его любви ко мне? Это не более чем сумасшедшее желание обладать и победить, проявленное ещё сильнее, чем у Александры. Однако я не могла перед Медведевым открыто признаться в своём к нему предубеждении. Мне оставалось лишь вздохнуть и набраться терпения, продолжая вращаться в одном с ним обществе:

— Ладно, прошу у тебя прощения. В сегодняшней ситуации лежит половина моей ответственности, теперь мы квиты. Но я надеюсь, что подобные вещи, когда ты лично подсылаешь ко мне мою семью, больше не повторятся. У Афанасьевых своя система домостроя, они не смогут тебя принять. Ты не можешь прибегнуть к уловкам и заставить их силой. Я задолжала им слишком много, я не хочу доставлять им излишних проблем.

— Хорошо, обещаю, не буду трогать твою семью, – его лицо расслабилось, он весело дал обещание.

— Ага, – я опустила руки, произвольно свесив их вдоль тела, что можно было посчитать за временное избавление от защитной позы.

— Но, Мила, – внезапно заговорил Ренат, он вытащил из кармана брюк правую руку, в его руке неизвестно в какой момент появилось кольцо с бриллиантом.

В кольце инкрустирован розоватый бриллиант, блестящий и сверкающий, лучи света отражались от него разноцветными проблесками, ослепляя глаза.

— В обмен на это обещание надень его, – возвестил он, поднимая кольцо.

Кольцо, заключение брачного контракта, клятва в вечной любви, всё это символы, подтверждающие всю романтику любви. Я на мгновение оторопела, кто бы мог подумать, что он подумывает связаться со мной на всю жизнь. Застыла столбом на одном месте, не зная, что должна сказать.

— Примерь, я посмотрю, не пойду на попятную, – вновь заговорил он.

— Даже если мне хочется, чтобы ты умер? – холодным голосом поинтересовалась я.

— Даже если тебе хочется, чтобы я умер, – серьёзно повторил Медведев, его взгляд непоколебимо застыл.

— Хорошо, – я сразу взяла кольцо, подняла левую руку и надела его на средний палец, — доволен?

Он расплылся в улыбке, будучи одураченным, поджал губы, только вот не удержал приподнявшиеся уголки губ. В этот момент я заметила, что на его левой руке тоже надето кольцо, только вот на безымянный палец. Я думала, он не понимает скрытого значения безымянного пальца, умышленно избежала его, на мгновение ощутив угрызения совести. Побоялась, что он силой заставит меня отказаться от должности, которую для меня занимал Руслан, потому отвела взгляд и притворилась, будто ничего не понимаю.

— Ладно, пойдём вниз, перекусишь. Вечером возьму тебя с собой на мероприятие, – не знаю, нарочно ли мужчина насмехался надо мной, умышленно протягивая руку с кольцом, чтобы вывести меня из комнаты.

Но он выглядел невозмутимо, я тоже не стала брезговать, протянула руку, сжимая его ладонь, он же, разумеется, повёл меня вниз по лестнице.