Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 1183

Казимир, уже практически убежденный мной, услышав это, слегка поморщился, и на его лице появилось тревожное выражение.

— Каз, посмотри на маму. – Я торопливо слегка похлопала его по щеке, чтобы тот сфокусировался на мне. — Если я сказала, что вернусь, значит, так и будет, ты мне веришь?

Мальчик, мгновение поколебавшись, вероятно, понял, что не сможет заставить меня остаться, поэтому в итоге все-таки нехотя кивнул:

— Ага.

Чтобы успокоить меня, он тут же улыбнулся и сказал:

— Мамуль, иди, раньше уйдешь, раньше вернешься, если опоздаешь, то ничего страшного, сестренку я займу.

— Спасибо тебе, золотко. – Растрогано поцеловав его в лоб, я решительно засеменила следом за Ренатом.

Мысли Медведева сменялись молниеносно, поэтому следовало претворить в жизнь мои замысла до того, как он передумает.

Когда я села в машину, мужчина что-то делал в VK, но, увидев, что я пришла, невозмутимо убрал телефон обратно в карман пиджака.

— Не уверен, что так сильно оберегать ребенка – это что-то хорошее, – безэмоционально сказал он, глядя прямо перед собой.

С его точки зрения, детей с детства нужно было воспитывать в атмосфере коварных интриг и злых козней, чтобы затем, скопировав хладнокровный образ жизни Медведевых, они превращались в тех, кто несет угрозу социальной стабильности. Это напомнило мне сцену первой встречи с родным отцом Руслана, который также любил читать нотации и был таким же высокомерным.

Ренат был эгоистом до мозга костей, и изменить эту прочно укоренившееся в нем деформацию – дело не одной минуты, поэтому пока мне оставалось лишь несогласно ответить на его слова:

— Если ты продолжишь с таким высокомерием относиться ко всему, что я делаю, то никогда и ни за что никого не полюбишь.

— Это просто воспитание ребенка, оно не имеет никакого отношения к любви, – безразлично ответил Ренат.

— Конечно, имеет! – повернувшись, упорно посмотрела на него я. — Это ты выбрал любить женщину с детьми, я – обычная мать и никак не могу этого изменить. Любовь – это равноправие, если хочешь начать ее вместе со мной, тогда прошу тебя, сперва сойди алтаря своей самоуверенности и поучись быть обычным человеком!

Сделав паузу, я продолжила:

— Естественно, ты решил начать эту игру, поэтому, если ты решишь присвоить себе еще одно «право окончательной трактовки» и отвергнуть мое предложение, я ничего не смогу поделать, кроме как привести себя в порядок и ждать смерти.

Договорив, я отвернулась и принялась смотреть в окно, отказываясь от какого-либо взаимодействия. Смутно я чувствовала, что Ренат долгое время неотрывно смотрел на меня, однако, прекрасно понимая, что в этот момент ни в коем случае нельзя идти на компромисс, ни разу не обернулась.

Наконец, машина остановилась у береговой пристани, и мы пересели на яхту, а два часа спустя прибыли на какой-то остров. Сойдя на берег, я тут же оперлась рукой о каменный причал – меня тошнило так, что я не в силах была разогнуться. А Ренат в это время ехидно заметил:

— Раньше тебя не укачивало, что, с годами здоровье становится все более хрупким?

Сдерживая тошнотворное ощущение в желудке, я выпрямилась и, покосившись на него, ответила:

— Да, стареет не только тело, но и характер, так что лучше бы тебе помолиться о том, чтобы Бог спас и сохранил тебя от любви ко мне, в противном случае однажды я сделаю так, что жизнь покажется тебе хуже смерти.

Услышав это, Медведев тут же стер с лица свою слабую улыбку и хладнокровным, равнодушным голосом ответил:

— Я не верю в Бога.

Договорив, он, оставив меня, сошел на этот безымянный остров. Глядя вслед его удаляющемуся силуэту, я тайком стиснула зубы. Возможно, его единственным богом был он сам, но так даже лучше – оставалось лишь расшатать его каменное сердце, и сломать этого человека не составит труда. Только вот и этого было недостаточно – настанет день, и я в стократном, тысячекратном размере отплачу ему за все то, что он сделал с Демидовыми и с нами.

Задул ветер, создавая сумбур в моей голове, однако вызванная укачиванием реакция значительно ослабла. Увидев, что Медведеву до приехавшей за нами машины осталось всего несколько шагов, я, не успев привести в порядок свои эмоции, тут же бросилась следом.

Кажется, Ренат пользовался уважением на этом острове – пока мы ехали по тянувшемуся вдоль моря шоссе, практически все встречавшиеся на пути островитяне кланялись в сторону нашего автомобиля и с улыбкой здоровались. Их улыбки были искренними, однако сидевший около меня человек никак на них не реагировал, словно это было для него делом привычным.

Все это выглядело как настоящая «прогулка Бога», в ходе которой Ренату, этому высокомерному «божку», ничего не нужно было делать, кроме как спокойно принимать преклонение местных жителей, что уже было для них свое рода милостью. От этой мысли мое сердцебиение внезапно ускорилось, и я с беспокойством отвела взгляд, мне больше не хотелось следить за этими лицами, которые я даже не знала, как описать, то ли словом «глупые», то ли словом «наивные».

Вскоре мы прибыли на самую большую фабрику острова. Ее работники, вероятно, заранее узнав, что мы приедем, стройным рядами стояли на площадке перед зданием и приветствовали нас. Они были одеты в одинаковую синюю униформу, все, как один, юные молодые люди, полные сил и энергии, на редкость сплоченные, словно стоило только старшим дать им приказ, и они в любое время смогут, засучив рукава, пойдут работать так, что дым будет коромыслом.

— Добро пожаловать, господин Медведев! Добро пожаловать, господин Медведев!

Под их гудящие голоса мы вышли из машины, и Ренат, даже не остановившись поболтать со своими «последователями», под предводительством одного из молодых людей, работавшего в статусе менеджера, направился вглубь завода. Мне нужно было идти вплотную рядом с ним, чтобы другие работники завода не оттеснили меня от спутника.

Конвейер на заводе выполнял производственные операции, каждое его звено работало четко и последовательно. Наше прибытие как будто не привлекло особого внимания, или же эти работники были прекрасно обучены и не могли совершать действия вне установленного порядка на рабочем месте.

Странно было лишь одно – и те, кто встречали нас снаружи, и те, кто работал на конвейере, и даже ходившие с осмотрами управленческие кадры, все они представляли собой очень молодых мужчин. Говорят же, что мужчины и женщины должны объединить усилия и трудиться без устали, неужели на всем этом огромном заводе не найти ни одного работника женского пола?

Когда я вошла в лифт, то все еще думала о том, не пропустила ли я чего, как вдруг спереди и сбоку раздался электрический звук подключения ко внутренней телефонной связи – «скр-скр». Подняв голову, я посмотрела в ту сторону и увидела, как на только что показывавшем номер этажа дисплее внезапно промелькнула белая полоса, затем превратившаяся в абсолютно новый интерфейс, похожий на оптический прицел.

В этот момент встречавший нас менеджер приблизил к нему свое лицо, и секунду спустя на экране появилась надпись «Идентификация прошла успешно». Как раз тогда, когда я оглянулась вокруг, ожидая, что мы поедем наверх, из-за спины раздался грохот жужжащего мотора, после чего возникло ощущение невесомости – лифт начал спускаться вниз.

Примерно через минуту работы лифт спокойно замер, и мы вышли на перекресток с тремя путями, каждый из которых вел в настолько кромешную тьму, что невозможно было разглядеть, что находится в конце. В сочетании с сильной подземной сыростью эта бездонная темнота казалась особенно мрачной.

В этот момент Ренат, обернувшись, посмотрел на меня и с натянутой улыбкой сказал:

— Может, ты изменишь свое мнение обо мне после того, как увидела мой завод.

Я могла лишь сказать, что он слишком многое о себе думает, поэтому, опустив лицо, с недостаточным энтузиазмом ответила:

— Ага, увидела. Разочарую тебя, но ничего во мне не поменялось.

Медведев не разозлился, а, напротив, улыбнувшись, неторопливо отвел взгляд, после чего, посмотрев вперед, поднял руку и хлопнул в ладоши. В следующую секунду из темноты нескольких тропинок донесся ритмичный стук, после чего загорелись висевшие в ряд и тянувшиеся от нас вдаль лампы, осветив залитую цементом дорогу, в конце которой медленно распахнулась железная дверь, и моим глазам немедленно предстал скрывавшийся за ней мир.

Кто бы мог подумать, что на глубине в несколько десятков метров от поверхности земли вдруг окажется заводская территория, практически идентичная той, что находилась наверху!

Я, не встретив никаких ограничений, направилась вперед по центральной дороге. Приблизившись к этому озаренному светом лампы миру и встретившись взглядом с глазами смотревших на меня оттуда рабочих, я осознала, что это не мираж.

Иными словами, это и был настоящий завод Рената, и здесь производили не эти неизвестные запчасти, а метамфетамин. Этот мужчина не только вознес себя как бога, он еще и действительно создал собственный, принадлежавший только ему одному, мир. Очевидно, раньше здесь находилось бомбоубежище для защиты людей, однако он переделал его в пожиравшую жизни фабрику по производству наркотиков.

По конвейеру медленно двигались упакованные кристаллы, и в моей голове промелькнуло хищное лицо Захара, контролируемого наркотиками. Значит, по трансмиссионной ленте подается что? Одни лишь химикаты, нет, живые человеческие жизни.

— Ты удивлена? – раздался в моих ушах голос Рената. — Даже у самых крупных наркодилеров Колумбии заводу и то примитивнее и постыднее, такую в порядочном обществе не покажешь. Но взгляни, я создал здесь порядок, это полностью произведение искусства.

При виде его близкого к безумию самодовольного лица, я крепко сжала кулаки, а в душе осталось лишь стремление разрушить это место.