Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 1154

С этим ударом я поняла, что дело обрело более серьезный оборот.

Ренат вовсе не был хорошим человеком, который воздавал добром за зло – только по его глазам, которыми он, наклонив голову, посмотрел на меня, можно было понять, что после такого он неизбежно будет мстить.

Но Давид как раз и был не из робких. С первого взгляда поняв, о чем думает соперник, он уже собирался вновь ударить его, чтобы тот, вероятно, зауважал его силу, однако в этот момент люди Рената уже пришли в себя и, объединившись и шагнув вперед, окружили своего хозяина так плотно, что даже мухе было не пролететь сквозь них, не говоря уже о руке или ноге.

Давид был вынужден опустить уже наполовину занесенный кулак и, пребывая в гневе, на мгновение остановился, готовясь сразиться с врагами меньшим числом. Прищурив свои большие глаза, он крикнул:

— Ладно, нападайте вместе, не тратьте мое время!

Афроамериканские телохранители то ли не поняли, что он имел в виду, то ли ждали указаний своего босса, поэтому никак не отреагировали. А Давид, ощущая себя загнанным в угол, сжал кулаки и застучал ими. К счастью, в этот момент внутрь один за другим ворвались люди моего брата, и с обеих сторон возникла конфронтация – стоило им только распустить руки, и дело закончится тем, что пара-тройка из них точно упадет.

А моей целью было спасение людей, я не хотела мешать, поэтому, воспользовавшись тем, что обе стороны замерли, я шепотом спросила находившегося рядом сотрудника:

— Можешь подняться?

Тот кивнул, и я изо всех сил попыталась поднять его, однако мужчина был большим и тяжелым, только встав на ноги, он тут же едва не упал. К счастью, Давид, краем глаза увидев это, тут же бросился вперед и помог мне поддержать его. Все пошло по моему плану – мужчины стремятся превосходить других, но, стоит им только отвлечься, как гнев тут же утихает.

Пользуясь полученным преимуществом, я указала подбородком на потерявшего сознание Всеволода:

— Сначала отвезем его в больницу.

Давид бросил взгляд на барную стойку и поняв мои опасения, немедленно обернулся и велел своим подчиненным:

— Уведите раненных.

Из-за спины тут же появилось двое крепких здоровяков, по человеку на каждого раненного и, помогая Всеволоду и другому сотруднику, покинули место происшествия. Подмигнув брату, я также собралась уходить и прошептала:

— Пошли.

Тот, с раздражением покосившись вглубь клуба, неохотно согласился:

— Ага.

Договорив, он, наклонившись, пропустил меня. На самом деле, я подготовилась к тому, что Ренат вновь начнет надоедать нам, однако на протяжении всего пути до выхода из заведения никто не остановил нас, наверное, тревога была ложной.

По дороге в больницу я, беспокоясь, что Ренат немедленно развернется со своей местью на полную, тут же попросила Давида быть осторожнее:

— Ты прилюдно ударил Рената, и теперь он ни за что не пойдет на мировую. Нам нужно подготовиться, он не упустит такую возможность, он слишком страшен.

Мужчина, снисходительно похлопав меня своей огромной ладонью по тыльной стороне руки, тут же перебил, сказав:

— Не бойся, брат всегда рядом.

Я и не думала, что в такой момент он с первого взгляда разглядит мою душевную тревогу. В носу защипало от грусти, и я посмотрела на него покрасневшими глазами. Даже я сама постоянно занималась самовнушением, убеждая себя в том, что нужно сохранить здравый рассудок, однако Давид понял мою слабость. Да, характер Руслана сильно изменился, Люба пошла войной на нас, и в такой неведомой и щекотливой обстановке я, хоть и пережила на своем веку многое, все же не могла сдержать душевного смятения и обиды.

— Спасибо, – со всхлипами в голосе сказала я, сжав руку брата. — Спасибо тебе, Давида.

Тот, подняв руку, погладил меня по голове.

— Что за глупости…

***

В этот день в больнице Давид не отвез меня домой, пока Всеволод не пришел в себя, и мы не обсудили все моменты компенсации. Когда машина остановилась у входа в коттедж, из-за входной двери вырвался столп мягкого света, пронзая холодный ночной воздух.

Я не спешила выходить из машины, поскольку практически могла предугадать, что произойдет после того, как я войду в дом. Герда радостно подбежит и обнимет меня, скажет, что скучала, а потом привычно спросит о том, где Люба и Руслан. А я боялась, что не смогу сдержать слез перед ними.

Давид похлопал меня по плечу:

— Крепись, впереди ждет жестокий бой. Я съезжу за Мариной и Глебом, и вместе мы будем присматривать друг за другом.

Он был не только моим братом, но и мужем Марины, и отцом Глеба, задержка на каждую секунду увеличивала возможность возникновения опасных ситуаций для матери и сына. Поэтому я, понимая, что не могу настолько эгоистично думать только о себе, улыбнулась и, открыв дверь, вышла из машины.

Дверца закрылась, и Давид, опустив стекло, высунул голову и заботливо успокоил меня:

— Я вернусь через час, если не сможешь заснуть, поешь, убей время.

Уголки рта приподнялись еще выше, образовав дугу, и, серьезно кивнув, я ответила:

— Ага.

Наблюдая, как его машина разворачивается на 180 градусов, поворачивается, а затем ее фары пропадают в открывшихся воротах коттеджа, я вдруг осознала, как же мне благоволят небеса – такого на протяжении всей жизни совершавшего добрые поступки брата встретишь нечасто. С ним отсутствие какой-либо надежды не казалось таким страшным.

Люди – удивительные существа, человек может подвергнуться огромному количество мучений, но, если его психика не потерпела поражение, он останется счастливым.

Плотнее запахнув пальто и глубоко вдохнув, я в последний раз посмотрела на машину Давида и, развернувшись, уже собиралась войти в дом. В тот момент, когда я занесла ногу, ночное небо разрезал громкий звук удара, и я, практически тут же широко раскрыв глаза, бросилась наружу. Давид, лишь бы с тобой ничего не случилось, пожалуйста, пожалуйста!

За секунду до того, как железные ворота закрылись, я прорвалась наружу, а телохранитель за моей спиной, увидев, что происходит, тут же закричал в переносную рацию:

— Прием, прием, все, кто меня слышат, немедленно направьте нескольких человек к главному входу, госпожа выбежала одна!

А я, не думая о том, сколько смертельных опасностей скрывается в ночном мраке, со всех ног бежала к светившимся в лесной сени автомобильных фар, следуя беспрерывно раздававшимся оттуда сигналам тревоги. Завернув за поворот дороги, я тут же увидела, как группа афроамериканцев вытаскивает из автомобиля находящегося в полубессознательном состоянии Давида, и закричала, как сумасшедшая:

— Хватит! Спасите! Кто-нибудь, помогите!

Крича на ходу, я неслась к брату и этой группе бандитов. Расстояние немного сократилось, и я увидела, что машина от удара с двух сторон других автомобилей зажалась в тиски и превратилась в груду металлолома, увидела в руках афроамериканцев стальные трубы и почувствовала ударивший в нос резкий запах бензина, от которого меня чуть не стошнило.

Сдержав рвотные позывы, я попробовала преодолеть преграждавших мне путь людей, однако была схвачена двумя высокими, как гора, бандитами. Без малейшего бережного отношения к женщине они заставили меня упасть на колени, а один из них схватил меня за подбородок, заставляя рассматривать трагическую картину, происходившую прямо передо мной.

Давид был похож на дохлую рыбу – они бросили его на землю, и он, похоже, уже потерял сознание, поскольку боль от удара об землю не вызвала у него никакой реакции, по лбу зигзагом вилась струйка крови и вскоре залила все его лицо.

В мгновение ока к моему брату приблизился самый высокий из банды человек и, словно цыпленка, выпрямил его правую руку, после чего поднял стальную трубу. Афроамериканец, обнажив свои белоснежные зубы, улыбнулся, как выбравшийся из ада бес, и мрачно сказал на английском:

— Ну что, видите эту руку, мадам?

«Бам!».

— Не надо!

Я отчаянно сопротивлялась, однако мужчина не останавливался, раз, два, стальная труба покрылась кровавыми пятнами, но тот, ощутив еще большее возбуждение, бил все более ожесточенно. А Давид, придя в себя от боли, завыл на земле:

— Ах!

Увидев это, остальные бандиты не только не остановили своего товарища, напротив, они помчались к нему и крепко прижали руки и ноги моего брата к земле, чтобы тот не мог сопротивляться. Мое сердце обливалось кровью, слезы текли неуправляемым потоком, я молила:

— Прошу вас, не трогайте его, прошу, спасите, есть кто-нибудь, кто-нибудь, спасите моего брата!..