Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 1107

— Если ты не хочешь видеться со мной в таком состоянии, то я могу уйти, – мой голос звучал тихо, но Архипов его гарантированно услышал.

Никому не хочется, чтобы от всей души любимый человек видел нас прикованными к больничной койке. Заботясь о его настроении, должна делать всё постепенно. Тимур так посмотрел на меня, словно время и пространство застыли, его глаза не шевелились и казались безжизненными, только лишь стоящий рядом измеритель сердечного ритма, бьющийся неровно доказывал, что он всё ещё жив.

В мире взрослых людей, молчание является вежливым отказом, вероятно Архипов ещё не готов встретиться со мной. Я выдавила улыбку, слабо кивнула, позволяя ему успокоиться, могу понять его настрой, не буду упрекать его. Только развернулась, как позади меня раздался его голос:

— Я уже давно знал, что ты можешь прийти, садись.

Я глубоко вздохнула, подавляя в душе уныние и плач, приводя в порядок выражение на своём лице, с лёгкой улыбкой подошла и села у больничной кровати.

— Как ты себя сегодня чувствуешь? Стало получше? – приветственные слова неизбежно старомодны, однако всему своё время.

— Ты хочешь услышать мой ответ хорошо или плохо? – говорил мужчина с большим трудом, однако упорно сохранял на лице насмешку над самим собой, не знаю, с кем он конкурировал.

С улыбкой протянула руку подгибая для него уголок одеяла, полушутя сказав:

— В этот момент не заботься о моих чувствах, ты болен, причём сильно, можешь говорить всё, что у тебя на уме.

Рождение, старость, болезнь и смерть похожи на комедию, причинённые раны от небольших ударов и скандалов наоборот могут достаточно бессердечно поучать и порицать, в пылу которых наговоришь кучу обидных слов, противоречащих совести. Однако, когда вступаешь в схватку со Смертью, то всегда слабо улыбаешься, всем говоришь, что ничего страшного не происходит и станет лучше. Словно таким образом можешь обмануть судьбу, воспротивиться воле неба, а затем прибегнуть к трюку самообмана и поверить собственной лжи. Чем ближе к критическому моменту, тем сильнее веришь в самообман.

— Плохо, – сказал он очень громко, вероятно использовал для этого все свои силы, а затем его голос стал немного тише, — мне нестерпимы страдания, и я недоволен ими.

Очевидно, он сказал так в порыве злости, однако мне было тяжело, движение моих рук остановилось, я не осмеливалась посмотреть ему в глаза.

— Чего ты боишься? – Тимур тяжело дышал, тёплое дыхание вырвалось наружу, превратившись в небольшой слой тумана на его маске от аппарата искусственной вентиляции лёгких.

— Ничего, – я сдержала свои эмоции в глубине души, отрицательно покачала головой, изо всех сил не позволяя эмоциям отобразиться на моём лице, произнеся однообразные утешающие слова, — правильно не бояться, я уже нашла самых лучших докторов в мире, они придумают способ поставить тебя на ноги. Однако ведь ты множество раз избегал неминуемой гибели, погибнуть не так-то просто.

Дойдя до этого момента, я остановилась, подняла голову и легонько ткнула его кулаком по руке:

— Будь мужиком, крепись.

Он медленно опустил взгляд, посмотрел на место, до которого я дотронулась, и эмоции в его взгляде остались неизменными, помолчал, потом неспешно открыл рот:

— Выйди за меня, тогда буду крепиться, в ином случае сейчас моя смерть ничего не значит.

— Хватит говорить как ребёнок, – я вздохнула, беспомощно выражая сожаление, — ты разве не видел всего? Мы с Русланом женаты, сейчас живём очень хорошо, мы счастливы. Ты не должен быть таким настойчивым, отпусти меня. То, что принадлежит тебе, всегда находится с тобой рядом, только ты этого не видишь вот и всё.

Его взгляд немного рассредоточился, словно он ушёл в себя, а в то же время словно серьёзно прислушивался, не давал возможности людям увидеть о чём он думает.

— Ты не хочешь услышать меня, тогда я не буду говорить. Впредь буду ежедневно приходить и лично заботиться о тебе, не надумывай…

Как только моя речь закончилась, его голос опять зазвучал громче:

— Я хочу жениться на тебе.

От неожиданности вскинула голову и встретилась с его навязчивым взглядом.

— Ты не можешь мне отказать, – голос Тимура звучал холодно, — я стал таким из-за тебя. С самого начала Медведевы ради сдерживания Руслана решили пропустить эксперимент на людях напрямую и использовать тебя чтобы испытать меняет ли радиация геном. Я заключил сделку, пошёл в лабораторию вместо тебя, что и оставило нынешние последствия.

Чем дальше говорил, тем сильнее улыбался, выглядел горестным и слабым, даже его абсурдные слова не могли вызвать у людей ненависть.

— Хе-хе… Нет лекарств способных устранить воздействие радиации, ты должна мне, Мила.

Кто может о чём-то спорить с таким больным? Болезнь снизила его способность различать правду, он просто не понял, что я больше не та, какой была раньше. Безгранично прощающей и сочувствующей, подобный трюк со мной больше никогда не увенчается успехом. Больничная палата погрузилась в удушающую тишину. Он наконец-то отреагировал, поняв, что его отвергли, потому медленно лёг и уставился в потолок пустым взглядом.

— Кажется, даже если я правда отдам свою жизнь, ты не посмотришь больше на меня. Это бессмысленно, действительно бессмысленно. Лучше уж немедленно умереть.

Договорив, он замолчал, его веки словно склеились и отказывались открываться. Лучше последовать желанию пациента, даже если это ложь, лучше удовлетворить его чаяние, тогда по-прежнему можно достигнуть цели приободрить пациента. Однако Архипов слишком умён, слишком хорошо меня знает, ложь во спасение перед ним смехотворна, это может рассматриваться как сочувствие, от которого получится обратный эффект, лучше уж по-деловому сказать правду.

А правда состоит в том, что я не могу ничего пообещать и не смогу ничего ему дать. Не только Тимур хорошо относится ко мне и меня любит, он хочет смочь забрать мою жизнь в любой момент. Но я должна нормально жить ради любящих меня людей, я не могу ради одного причинить боль другому. Просидела очень долго, не знаю, заснул Архипов или нет, он отказался продолжать общение со мной, потому мне оставалось только уйти.

— Тогда сначала нормально отдохни, я завтра приду вновь увидеться с тобой, – я поднялась, в последний раз проверила оборудование и взяла сумочку, разворачиваясь, чтобы уйти.

В миг, когда я дотронулась до ручки двери, мужчина позвал меня надтреснутым хриплым голосом:

— Мила! Если только ты не изменишь свою точку зрения и не пожелаешь выйти за меня замуж, в ином случае, нет нужды приходить ко мне вновь.

Я обернулась и глянула на него, он всё ещё лежал в спокойной позе, словно не приходил в себя. Но я очень хорошо понимала, что он не уснул, а только что прозвучавшие слова не были галлюцинацией. Они терзали его навязчивой идеей несколько десятков лет. Про себя тысячи раз сказала прости, но не осмелилась произнести этого наяву, притворилась, что совсем ничего не слышала, вышла и закрыла дверь. Увидев, что я вышла, Элизабет вскочила со скамейки и заботливо поинтересовалась:

— Как дела?

Она просто крепко сжала руки вместе, словно только таким образом могла себе придать сил, чтобы выдержать и выслушать любые новости. Я отрицательно покачала головой, не осмеливаясь рассказать правду о нашем диалоге:

— Не слишком хорошо.