Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 1074

Место ранения в глаза не бросалось, если бы сегодня Руслан не был лишь в плавках, а я как раз не шла позади него на расстоянии, то наверняка бы не обнаружила. Он не мог намеренно не демонстрировать свои шрамы на теле, я обнаружила и у этого есть всего одна вероятность, со времени ранения прошло так много времени, что даже он сам о нём позабыл. Пока я погрузилась в размышления, Захар как раз вёл служанку, которая собрала вещи, я позвала его:

— Захар, подожди!

— Да, – он остановился и почтительно кивнул.

— Хм, – я тихо зашептала, не отводя взгляда от шрама под коленом, поинтересовалась, — откуда у моего мужа шрам под коленом?

Услышав об этом, помощник вскинул голову и проследил за моим взглядом забыв о происходящем, помолчал и его взгляд помрачнел, — я не осведомлён.

— Не осведомлён? – видеть его удивление забавно, он ведь находится с Русланом гораздо дольше, чем я, занимается его одеждой, пропитанием и жильём, как он может быть не осведомлённым, когда это я, по его мнению, стала такой легковерной?

Я попросту больше не пошла вперёд и остановилась на одном месте со скрытой угрозой произнеся:

— Гришин, ты знаешь, что твои уши бесконтрольно подёргиваются, когда ты врёшь?

Тот был ошеломлён и его выражение лица тоже выглядело ошарашенным, он притворился уравновешенным и открыл рот:

— Не знаю, я говорю правду, он не обо всех своих делах сообщает мне.

— Вот как… – я растянула губы в улыбке.

Про шевеление ушей во время вранья это моя чушь, но его подсознательная нерешительность уже окончательно выдала его с головой. Довольно, помощник предан, держит рот крепко закрытым, не иначе как Руслан предупредил, что хозяин, что слуга одинаково безмозглые. Если решились не говорить, то рот даже лопатой не разжать. Дела прошлого уже оставлены, вероятно заставить мужа разоткровенничаться не так уж сложно.

— Ладно, отпускаю тебя, ступай.

Он ушёл, а я прямиком вернулась в спальню, села посидеть на диван, пока Русик не вышел из ванной. Подняла голову и взглянула на него, он был раздет по пояс, а нижняя часть туловища была крепко обмотана полотенцем. Если всё пойдёт как обычно, то его следующим шагом станет переодевание, а тогда он скроет свою тайну. Он заметил, что я смотрю на него, прищурил глаза и продемонстрировал лукавую улыбку:

— У меня сейчас есть все несомненные основания подозревать, что ты сейчас осуществляешь психологические намёки.

Как давняя супруга безусловно знаю, что подразумевает его непристойный экспрессивный намёк. В действительности, стоило ему договорить, он направился в гардеробную.

— Не хватает самовосхваления, – я поспешно отвела его мысли.

Опустила голову и задумалась, словно на самом деле уже давно не видела, как он переодевается. Зачастую уходит рано и возвращается поздно, к тому же за эти годы мы часто бывали в разлуке, было мало шансов смочь тщательно разглядеть изменения друг в друге, потому не удивительно, что я не замечала следа от ранения.

С мыслью об этом предпочла подняться, подошла и прислонившись к косяку без колебаний посмотрев вниз. Он как раз в этот момент продел ногу в одну штанину, собирался распрямиться и боковым зрением уловил, что я зашла, покосился и продолжил одеваться. Когда была юной, мне было трудно откровенно смотреть друг на друга, но с возрастом стало намного спокойнее, я сосредоточила всё внимание на подколенной ямке левой ноги, поджала губы не довольно и не зло.

Насколько же умён Руслан, потянул штаны вверх и проследив за моим взглядом, увидел, что смотрю на его левую ногу, сразу поняв, что я обнаружила его глубоко скрываемый секрет. На самом деле, это не считается сокрытием, только вот я к нему недостаточно внимательна. Не спрашивала, но мне хотелось бы знать, можно ли положиться на обещание быть откровенными, данное в прошлом.

Он сам подобен этому шраму, не скрывается умышленно, но с самого начала и до конца существует в тайном углу. Привык выбирать тьму, однако теперь темнота уже рассеялась, он должен выбрать свободно обнажить своё сердце под лучами света. Лиха беда начало, но всегда что-то происходит в первый раз.

— В тот год тебя похитили, тогда ты была беременна нашим первым ребёнком, по Москве внезапно пронеслась новость, что была установлена правда о смерти моих родителей в результате несчастного случая. Я бросился туда лично, там и впрямь попал в засаду, меня ранили в ногу. Подручные Германа хотя и спасли меня, однако я пролежал в постели два месяца, – он описывал всё мимоходом, вплоть до того, что даже в его речи содержался намёк на насмешку над собой, такая лёгкость, словно он рассказывал о постороннем человеке.

Воспоминания о том времени по-прежнему чрезвычайно пронизывают болью до самых костей. Помимо отчаяния от потери ребёнка, я всегда испытываю беспокойство по поводу пустоты от двух месяцев в коме. В самые мрачные и беспомощные моменты моей жизни, как бы дотошно не заботились обо мне посторонние, всё было тщетно.

Когда я нуждалась в том, чтобы Руслан был рядом, он отсутствовал. Всё дошло до того, что даже долгое время не могла упоминать его имени. Тогда он испытывал нестерпимое желание отомстить, очевидно понимая, что это ловушка, по доброй воле рисковал, поставив на кон себя. Пренебрёг мной и ребёнком, это было предсказуемо. Однако теперь мы вместе рука об руку достигли этого момента, прошлое следует с лёгкой печалью пустить по ветру.

— Излишне ли упомянуть, что те два месяца о тебе заботилась Саша, поэтому тогда, чтобы отблагодарить её о спасении жизни ты отдал себя, согласившись обручиться? – с лёгкой усмешкой пошутила я над ним.

Он пожал плечами, это несомненно:

— Это не было доведено до конца, тогда мне не доставало жёсткости. Саша закатывала истерики, я в долгу у Платона, ничего не мог поделать, причём это всего лишь помолвка, был шанс расторгнуть обязательства.

— Пф-ф-ф… – я презрительно фыркнула, ехидным тоном заявляя, кажется, тогда я проигрывала в недостатке жеманства.

— Сейчас попробовать тоже не поздно, – он отвёл взгляд, на его лице появилась лукавая улыбка, так и не тронувшая его взгляда.

— Вот уж увольте, – я махнула рукой, развернулась и вышла обратно, — раз уж ты тоскуешь по тому поведению, смело возвращай бывшую, во всяком случае Саша с охотой согласится.

Очевидно, не хотелось говорить с сарказмом, но всё ещё не могла совладать с собой, упоминая её имя в третий раз. К счастью, Руслан больше не ответил и с этой темой было покончено. Вернувшись в гостиную, я обнаружила, что Захар неизвестно когда пришёл, судя по его виду, прождал он уже очень долго. Я посмотрела на него, потом обернулась и посмотрела в сторону гардеробной, холодно интересуясь:

— Всё слышал?

Помощник опустил голову и ничего не сказал. Быть немым как рыба во всём хорошо, единственная беда в том, что он всегда может промолчать, когда неуместно выбрать время держать рот на замке, это может рассердить людей.

— Захар, – я скрестила руки на груди, серьёзно заявляя, — мне всё равно, слышал ты или нет, одним словом, ты всё отчётливо слышал. Мы с твоим боссом одна семья, надеюсь впредь ты не будешь иметь никаких отговорок по отношению ко мне, понял?

Не считаю себя ворчуньей, сующейся не в своё дело, не должна вмешиваться и дотошно расспрашивать о событиях. Но я должна серьёзно отнестись к ощущению скрытности Гришина, требуется иметь позицию по этому вопросу.

— Понял! – выпалил Захар, пока говорил, высоко вздёрнул нос, уставившись двумя глазами в потолок, чтобы не видеть моих глаз.

Мне всегда мерещилась какая-то странность, этот парень не должен передо мной прибегать к хитростям, на словах воодушевлённо даёт обещание, а тайком лишь слепо подчиняется Руслану?

— Ты!

— То, что говорит моя супруга, и есть мои слова, – только я готовилась произнести угрозу, внезапно вышел супруг.

На нём томно покачивалась при ходьбе домашняя одежда, волосы лежали расхлябанно, по своему внешнему виду он выглядел ласковым и не тронутым социальным злом человеком. Увидев, что помощник не отреагировал, он дополнил свои слова фразой:

— В будущем, если моя супруга захочет о чём-то узнать, ты говоришь обо всём, что требуется узнать без утайки.

С его словами наполнилась уверенностью, моя грудная клетка приподнялась. Захар посмотрел на начальника, потом на меня и затем определился и почтительно отрапортовал:

— Понял!

Звук шагов кожаной обуви по полу пугал меня, потому я похлопала себя по груди, чтобы успокоить своё состояние, потому не отреагировала, сразу услышав отчётливый бесстрастный рассказ помощника:

— Рану на его ноге нанёс господин Алёшин, чтобы удовлетворить желание своей дочери, он прострелил его колено. Причём угрожал, что если он не согласится на помолвку с Сашей, то следующую пулю он уже пустит Вам в живот…

— Заткнись!