Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 1057

Когда мы вернулись в гостиную, там нас уже ждала группа людей в белой униформе. Насколько я помнила, среди тех, кто был связан с Русланом, только специалисты, ответственные за исследования и разработку лекарства могли одеваться, как медицинский персонал.

Слова муж также подтвердили мою догадку:

— Они разработали то, что Роберт вколол тебе.

Я серьезно посмотрела на них, абсолютно не думая о них как о злодеях, и даже рассмотрела на их лицах некоторый страх. Давид шагнул вперед и, остановившись перед самым пожилым из исследователей, спросил:

— Где противоядие?

Тот, стоявший с опущенной головой, в этот момент поник еще сильнее и, втянув голову в плечи, испуганно произнес:

— Нет… нет противоядия.

— Что ты говоришь! – взревел мужчина и схватил ученого за воротник, подняв того в воздух. — Мне кажется, ты хочешь похоронить мою сестру!

— Нет, господин, это не так, послушайте меня, говоря, что противоядия нет, я имел в виду, что оно не нужно, яд в теле госпожи Афанасьевой был уничтожен еще несколько лет назад! – Исследователь изо всех сил пытался оттолкнуть руки Давида, желая высвободиться, однако задача была непосильной, все усилия были бесполезны.

При этих словах гнев тут же исчез с лица моего брата, но в следующую секунду его взгляд стал твердым. Он вдруг поднял мужчину еще выше и, скрежеща зубами от гнева, спросил:

— Что, в конце концов, происходит, объясни!

Гений преступного мира, у которого некогда в Москве все шло, как по маслу, обнаглел, в силе он ничуть не проигрывал Руслану. Под мощным, давящим напором мужчина вдруг задергался, его глаза закатились – пожилых людей всегда легко напугать.

Но Давид, хоть и не желал смириться, однако все же мягкосердечно ослабил хватку. В тот момент, когда ученый упал на пол, стоявший в стороне юный исследователь тут же взял лекарство и бросился к нему. Только когда тот резко вдохнул воздух, он успокоился.

Как только мужчина перевел дух, Давид наклонился, отнял у него лекарство и, подняв его голову, с холодным выражением лица продолжил допрос:

— Я не слишком терпелив, в этот раз тебе повезло, ты выжил, в следующий раз больше никто не даст тебе лекарство, говори!

Мужчина и юный ученый со смешанными выражениями лиц переглянулись, при этом то и дело косясь в сторону Руслана. Это больше походило на то, что они спрашивали его мнение, чем на страх. Вскоре и Давид заметил это и посмотрел на деверя несколько необычным взглядом. Когда он уже хотел открыть рот и спросить, в чем дело, тот, опередив его, велел:

— Говори.

После того, как одно это слово прозвучало, пожилой исследователь, словно обретя защиту от смерти, схватился за штанину моего брата и принялся причитать:

— Все это поручил нам господин Медведев, мы просто исполняли приказ, мы не знали, что все обернется так…

После чего он начал свой рассказ:

— Десять лет назад господин вдруг принес нас одну женскую и одну мужскую ДНК, то есть, ДНК господина Демидова и госпожи Афанасьевой. После исследований мы, как и предполагалось, обнаружили в генах господина Демидова патологическую тенденцию, но удивительно было то, что в генах госпожи Афанасьевой существовал элемент, который мог вылечить его генетический эффект.

Сделав паузу, мужчина продолжил:

— Господин Медведев придает большое значение генетическим качествам потомков, поэтому сформировал нашу команду в надежде, что нам удастся узнать способ изменения генов. Десять лет назад мы добились первых результатов, провели успешные испытания на животных, из-за чего, после всестороннего исследования генов госпожи Афанасьевой, господин Медведев тут же решил провести эксперимент на ней.

Помолчав, исследователь заговорил вновь:

— У эксперимента имелись побочные действия, и господин Медведев, понимая, что господин Демидов не согласится, поэтому, проведя полную подготовку, предпочел забрать ребенка, чтобы одновременно с проверкой здоровья ребенка ввести лекарственный препарат в тело госпожи Афанасьевой.

Генетические эксперименты на людях постоянно контролируются всеми государствами, и, несмотря на нарушение принципов гуманности, понять это несложно. В самом худшем результате жизнь будет отдана за жизнь, или, говоря более неприятными словами, это будет откуп.

Возможно, из-за того, что я уже однажды умирали, эти слова не разозлили меня, напротив, я ощутила радость. Когда меня отравили, было больно, кружилась голова, меня тошнило, моменты, когда я пребывала в сознании, можно было пересчитать по пальцам, я никогда не знала, что делала, и беспокоилась, что не смогу в будущем быть с детьми. Однако эти страдания в обмен на здоровье Руслана стоили того.

Роберт прекрасно знал своего сына – если бы тот узнал, что собственное здоровье он получит в обмен на мои страдания, он ни за что бы не согласился. Однако Медведев плохо знал меня, если бы он сразу рассказал мне все начистоту, разъяснил свою цель, то, может, я бы и согласилась пожертвовать собой ради мужа.

На лице Давида также не было видно ни радости, ни гнева, лишь его глаза слегка прищурились, пристально рассматривая ученого.

— Значит, то, что шесть лет назад Мила постоянно падала в обмороки, то, что ее рвало, было побочным действием?

При этих словах пожилой ученый вдруг бдительно отпустил ногу моего брата и, опустив голову, бессильно сел на пол, оглядываясь вокруг и не зная, чего бояться. Но до чего же острый взгляд был у Афанасьева – заметив, что что-то не так, он просто поднял ногу и опрокинул исследователя обратно на землю, практически взревев:

— Хватит, мать твою, мямлить, а ну, рассказывай во всех подробностях!

Пожилой мужчина от боли схватился руками за грудь, не в силах сказать ни слова – пинок Давида не был снисходительным. В этот момент молодой ученый торопливо обхватил руками лицо старика и, словно прося пощады, заговорил:

— Будьте так добры, больше не бейте профессора Цивилева, я все расскажу, все. Рвота, головокружение, долгий сон, все это – следствие другого яда, который мы вкололи, чтобы ввести всех в заблуждение. Вскоре после того, как госпожа Афанасьева впала в кому, под наблюдение ее взял некий господин Архипов, который и уничтожил яд. Что же касается настоящих побочных действий генетических экспериментов… Даже у нас пока нет никакой информации, так что я не знаю, что сказать!

— Ты, мать твою… – Давид обеими руками схватил юношу за воротник, от ненависти его глаза выкатились из глазниц. — А ну, говори по-человечески! Я просто хочу узнать, произойдет ли что-нибудь с Милой!

— Я не знаю, не знаю! – Взгляд рослого и крупного мужчины испугал интеллигента так, что тот заплакал. — Мы забрали тот участок гена, который можно вырастить, в теории, вскоре после испытаний госпожа Афанасьева должна была ослепнуть.

Сделав паузу, он продолжил:

— Но прошло уже так много времени, а с ней все в порядке, поэтому мы правда не знаем, действительно ли из-за этого фрагмента не возникнет никаких патологий, или же он вызовет прочие патологии. Госпожа Афанасьева – наш первый эксперимент на человеке, мы пока не успели подвести точные итоги, поэтому не можем вычислить вероятность и тенденцию патологии!

Договорив, юноша сорвался и больше не осмеливался смотреть в глаза Давида. Мы же пребывали в растерянности – оказывается, ценой за возвращение зрения Руслану стало мое зрение. Однажды Бог, благоволя нам, смилостивился и не дал мне получить патологию, но вместо этого бросил нам бомбу замедленного действия неизвестного срока, которая как будто могла взорваться в любой момент.

Это чувство хождения по тонкому льду было слишком хорошо мне знакомо, настолько, что я недоуменно рассмеялась над собой:

— Судя по всему, Бог завидует тому, что я живу слишком счастливо.

Это было сказано Руслану, однако тот остался мрачным. Я понимала, что мужчина переживает, но также знала, что в этом нельзя винить его. Только я хотела успокоить его, как вдруг, резко кое-что вспомнив, я обернулась и спросила юного ученого:

— Раз я первый эксперимент, значит, все вы еще проводите опыты на людях?!