Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 840

Петляя кругами, все равно все вернулось в исходную точку. Руслан, абсолютно все скрывая от меня, по итогу всегда думал о том, что будет для меня лучше, а я же была обязана Тимуру, и они оба была в своей степени правы.

— Прости, – я не могла натянуть на себя улыбку, у меня получилось лишь горько усмехнуться: — Раньше я чувствовала себя обязанным только Тимуру, но теперь я просто не знаю, как смотреть в глаза его семье.

Если бы он не встретил меня, то Элизабет не превратилась бы из избалованной принцессы в примитивную и грубую домохозяйку. Я могла бы напыщенно и помпезно посоветовать ей жить достойно, но вот только сожаление и вину в моем сердце так просто не стереть.

Даже если передо мной была какая-нибудь незнакомка вроде Наташи Копыловой, я все равно смогла пойти и поставить все на кон, но теперь, когда той, которой нужна была помощь, оказалась Элизабет, у меня вдруг появилось много опасений, а также угрызений совести. Даже если они с Сережей смогут благополучно вернутся, смогу ли, сохраняя полное хладнокровие, поладить с ними?

Как только я подумала об этом, то тут же почувствовала приступ тошноты, что подкатывал к горлу. Неосознанно прикрыв рот и нос, я оттолкнула Руслана и побежала в ближайшую уборную, после чего, облокотившись на раковину, меня стало рвать.

Спустя некоторое время меня наконец-то перестало тошнить, и я, склонившись над умывальником, положила одну руку на живот, глядя на себя в зеркало и тяжело дыша.

Будучи беременной уже дважды, я уже была знакома с рвотой беременных и прекрасно понимала, что ЭКО сработало. Вот только улыбка на уста не приходила.

Когда умер мой первый ребенок, мне казалось, что весь мир против меня и специально усложняет мне жизнь. И только Тимур помог мне дожить до сегодняшнего момента. А я же, когда у него настало самое трудное в жизни время, в очередной раз выбрала свое благополучие. Я спрашивала себя, а могу ли я действительно притвориться, что ничего не знаю? Могу ли быть спокойной за то, что, когда его семья потеряет все, я смогу поддерживать семейный бизнес с Русланом, выносить и взрастить собственного ребенка?

Когда в уборную вошел Руслан, то я увидела его благородное и холодное лицо, что отразилось в зеркале. Опустив голову, я разжала руку, лежавшую на моем животе.

— Плохо себя чувствуешь? – ждавший некоторое время снаружи мужчина не видел то, что меня только что рвало.

— Нет, – я покачала головой и, повернувшись, вышла, после чего направилась прямиком в спальню. Хотя я не знала, как предстать перед Русланом и самой собой, мое тело, однако, прекрасно понимало, что ребенку сейчас нужен отдых.

Я легла на кровать, а муж сел на край, аккуратно подоткнув для меня уголки одеяла:

— Завтра попрошу прийти личного врача и осмотреть тебя.

— Как знаешь, – я же закрыла глаза и откинулась на подушки, намереваясь просто заснуть.

В спальне на удивление воцарилась мертвая тишина, а в голове была кромешная тьма. Я смутно слышала, как дыхание Демидова утяжелилось, как будто он хотел что-то сказать, но в итоге промолчал. Мужчина, сидя на краю кровати, некоторое время понаблюдал за мной, а после встал и вышел.

Услышав звук закрывающейся двери, я медленно открыла глаза. В большой комнате горела только лишь одна прикроватная лампа, и вся обстановка казалась довольно одинокой и безлюдной. Беременные женщины любят впадать в меланхолию и сентиментальности, поэтому в это время все эмоции нахлынули на меня.

Когда Людмила умерла, в доме Архиповых царила такая же обстановка – пустая и одинокая. И, находясь в доме, единственное, о чем попросил Тимур – это чтобы я осталась с ним на одну ночь, сказав, что так в доме хотя бы не будет так безлюдно и одиноко.

Нет, больше я думать об этом не решалась, опасаясь, что меня полностью поглотят эмоции, поэтому я крепко закрыла глаза и заставила себя уснуть. И когда проснулась, то услышала, как Таисия стучит в дверь снаружи.

— Эмилия Андреевна, пора завтракать. Руслан Артемьевич ждет Вас внизу.

Руслан не поехал в компанию?

— Хорошо, – ответив, я подняла одеяло и встала с кровати, чтобы умыться.

Когда я пришла в столовую, то муж уже поедал свой завтрак. Под рукой у него находился планшет, а сам он наблюдал за движениями фондового рынка. Я, не сказав ни слова, села напротив него.

Мужчина даже не поднял на меня взгляда, а как только я взяла в руки нож и вилку, он положил их и, взяв салфетку, вытер рот, вместе с этим, сохраняя полнейшее хладнокровие в лице, произнес:

— Я помогу Тимуру. Но при условии, что ты не увидишь его до тех пор, пока не родится ребенок.

Честно, меня это очень польстило. Я не ожидала, что он внезапно отбросит предвзятое мнение между ними:

— Ты серьезно?

Тогда он отложил салфетку и, подняв свои темные глаза, посмотрел на меня. Его выражение лица оставалось серьезным и холодным:

— Разве это не то, что ты ожидала?

В тот самый момент мы как будто вернулись в те годы, когда только поженились. В то время мы разговаривали с сарказмом и насмешками, специально жалили друг друга, чтобы что-то доказать. Я понимала Руслана. Ведь если бы сегодня что-нибудь случилось с Александрой, то мои слова вряд ли прозвучали бы приятнее, чем его.

Положив столовые приборы, я, выровняв эмоции на своем лице, серьезно произнесла:

— Я действительно хочу хоть как-нибудь помочь Тимуру. В рамках того, что будет в наших силах, но никак не просто проявлять равнодушие и закрывать глаза на его беду. Ты прекрасно знаешь, что он спас мою жизнь, и если я не смогу увидеть, то он сможет жить хорошей жизнью сам, то, думаю, я так и останусь у него в долгу на всю жизнь. Ты же тоже не хочешь, чтобы его имя превратилось в стену, которую будет невозможно как-либо сдвинуть?

При каждом упоминании о Тимуре Руслан словно становится другим человеком. Он холодно посмотрел на меня, а его уголки губ рта искривились в насмешке:

— То есть, по твоим словам, если у него не будет мира в семье и счастливой жизни, то и у нас с тобой ее быть не может?

Кажется, что порой это всего и правда очень сложное. После того, как в голове ревность и подозрения концентрируются в бешеных пропорциях, нечто простое и впрямь становится слишком абсурдным и глухим к голосу рассудка.

Я не хотела спорить, пока он сердится, поэтому постаралась как можно дружелюбнее произнести:

— Нет, мы уже женаты, и у нас скоро будет свой ребенок, поэтому, помогая Тимуру, я просто не хочу оставлять сожаления в сердцах друг друга. Руслан, ты ведь и сам это хорошо знаешь, не так ли? Каждый раз, слыша его имя, ты слишком горячишься. Не потому ли, что ты сам прекрасно понимаешь, что тот, кто был со мной в самые мучительные для меня дни, был он, а не ты? Я...

— Хватит, – вдруг его голос стал сильным, а сам он резко встал и высокомерно посмотрел на меня: — Я все прекрасно знаю. Нет необходимости напоминать мне снова и снова об этом. Я решу тот вопрос, тебе больше не нужно беспокоиться о нем.

Сказав это, мужчина, не оглядываясь, вышел. Я же застыла на месте, не понимая, почему все так вышло.

В то время Таисия как раз вышла из кухни и увидела уходящего Демидова, отчего подошла и с беспокойством поинтересовалась:

— Ох, Руслан Артемьевич не спал всю ночь, он что, прямо так решил сразу поехать в компанию?

— Он вчера не ездил туда?

— Да. Он всю ночь работал в кабинете, спустился только тогда, когда уже был готов завтрак, – сказала домработница.

Я нахмурилась и посмотрела в сторону входной двери, после чего тяжело вздохнула. Мда, столько лет уже женаты, а всего лишь после нескольких разногласий вот так брать и шутить со своим здоровьем. Мужчины иногда и впрямь ужасно ребячливы.

Но кто поверит, если вдруг сказать, что Руслан порой строит из себя ребенка? Однако, когда речь заходит об Архипове, он просто не может сохранить рассудок.

Когда Таисия ушла, я взяла свой телефон и отправила сообщение мужу:

«Поспи в компании немного, а потом уже работай. Ты должен уделять внимание отдыху, даже если очень занят».

Подумав, я добавила:

«Это профессор Лаврентьев настойчиво попросил».

Да. Именно он, а не я сама специально напомнила.

Глядя на несколько фраз в диалоговом окне, я и злилась, и чувствовала, что все это несколько забавно. А разве я не такая же, как и он сам? Мы прямо-таки два параноика и упрямца, что обрекало на невозможность идти на компромиссы в отношениях.