Роман Ты задолжал мне любовь глава Глава 687

Его слова словно оглушили меня. Не уверенная, к тому ли он клонит, я робко спросила:

— Та Зина, о которой ты говоришь – это моя бабушка?

Он кивнул.

— То есть, она – приемная дочь Потанина? Если так, почему ее официальная фамилия – Афанасьева?

— Госпожа Потанина никак не могла забеременеть, поэтому они взяли приемную дочь и дали ей свою фамилию. Но прошло совсем немного времени, и они узнали, что госпожа Потанина забеременела. Затем, вероятно, по каким-то своим личным соображениям, они дали твоей бабушке девичью фамилию госпожи Потаниной, и она стала Афанасьевой.

Я кивнула и выжидающе глянула на него:

— А что дальше?

Он посмотрел на меня в ответ, убрал с моего лба спутавшиеся волосы и продолжил:

— Когда Зина вышла за Ефимова, страна переживала бурный подъем промышленности в результате новых демократических реформ. Развитие промышленного и электрооборудования позволило нефтедобывающей и нефтеперерабатывающей отраслям превратиться в лакомый кусочек. Права на внутреннюю добычу нефти оказались в руках твоей бабушки, а Ефимовы воспользовались случаем, чтобы начать массовую добычу. Долгое время Ефимовы считались самой знатной и богатой московской семьей в России, и другие семьи ходили к ним на поклон, а порой и напрямую подчинялись.

— Но самые высокие деревья в лесу первыми падают под натиском урагана. Также и Ефимовы неизменно вызывали у других зависть и осуждение. Вскоре все знатные и богатые семьи ополчились на них. А так как источником процветания семьи являлась твоя бабушка, то стоило убрать ее, как остальное уже не представлялось трудноразрешимым. Она сполна хлебнула горя. Твоя бабушка прекрасно знала, как пагубно добыча нефти влияет не только на их семью, но и на всю страну, поэтому она решила строго контролировать ее добычу. Но Ефимовым нужно было все больше и больше денег, они не слушали ее увещеваний. И тогда у твоей бабушки не осталось иного выхода, кроме как взять бумагу, официально закрепляющую за ними право на добычу нефти, положить ее в ту самую шкатулку с секретом и уехать с ней.

Я догадалась, о чем идет речь, но, глядя на него, все же переспросила:

— Ты имеешь в виду ту самую царскую шкатулку из сандалового дерева, одну половину которой завещала мне бабушка?

Он кивнул.

— Да, именно ее. Яков изо всех сил старался подобраться к тебе поближе ради этой шкатулки.

Если тщательно подумать, я впервые увидела Якова именно у могилы моей бабушки; он долго стоял над ее надгробием. Тогда я подумала, что он совершенно случайно остановился там, и больше не возвращалась к этому эпизоду. Но теперь, когда я вспомнила выражение его глаз в тот момент, меня одолело какое-то неопределенное ощущение.

— Но ведь я уже отдала мою шкатулку ему!

Я не особо дорожила этой шкатулкой (потому что не знала, что внутри), поэтому, когда в Финляндии Яков упомянул о ней, я твердо решила отдать ее ему.

Глядя на меня, Руслан кивнул:

— Я знаю.

Я с ужасом распахнула глаза и уставилась на него:

— Ты знаешь, и так равнодушно говоришь об этом?

Теперь неизвестно что будет, раз шкатулка досталась Якову. Прошло слишком много времени. Это тогда право на добычу нефти находилось в частных руках, а теперь эта отрасль контролируется государством. Да и официальной, юридически оформленной процедуры передачи этого права другому лицу не было. Так что если Ефимовым и достанется этот документ, это еще не значит, что они по умолчанию получат право на добычу в наше время.

И тут губы Руслана изобразили хитрую улыбочку.

— Поэтому я давно обо всем позаботился и подменил шкатулку.

Меня хватил шок. В состоянии крайнего изумления я промолвила:

— Если Яков узнает об этом, он убьет нас. Содержимое шкатулки, может, и не стоит человеческой жизни, но оно точно стоит баснословного количества денег. Если эти деньги достанутся Ефимовым, это даст им второй шанс, и тогда они постараются любым возможным способом задушить и уничтожить «Demigroup».

Руслан усмехнулся.

Видя безмятежность и отстраненность на его лице, я не выдержала и кинула:

— Почему ты так уверен, что он еще не открыл ее?

Он с улыбкой посмотрел на меня.

— Насколько можно судить по поведению Ефимовых, если бы они открыли шкатулку, они наверняка уже попробовали на этой почве подстегнуть к себе интерес, повысить известность своей семьи. Потом они связались бы с Министерством финансов и договорились о возобновлении действия старого права на добычу нефти. Трудно поспорить, что в случае успеха семья Ефимовых заработала бы уйму денег.

Глядя на Руслана, я робко спросила:

— А если они откроют шкатулку и узнают, что их обманули, что тогда?

— Так как шкатулка, которую он унес, поддельная, он точно не сможет ее открыть. Но в таком случае он точно от нас не отвяжется, а значит и дальнейших сложностей нам не избежать.

Я тяжело вздохнула.

— Проще говоря, конечная цель Ефимовых – это деньги. Семейные предприятия уже давно сделали их миллионерами. Почему же они все еще одержимы ими?

Незаметно для нас мы доехали до дома Афанасьевых. Уличные фонари мягко освещали двор. На крыльце появились дворецкий и несколько слуг. Когда мы остановились и вышли из машины, дворецкий поприветствовал нас, учтиво принял мои ключи от машины и передал одному из слуг, а затем повел нас внутрь.

В гостиной стоял накрытый стол, на котором стояли разные кушанья, однако за столом сидел только Владимир Иванович.

— Моя малышка Эмилия приехала! Привет, ребята. Скорее садитесь за стол, все только с пылу-с жару достали, – растянувшись в улыбке, поприветствовал нас хозяин.

Мы поздоровались в ответ. Оглядевшись кругом и убедившись, что Давида не видно, я спросила:

— А что, Давид еще не приехал?

— Он уже в дороге. Не ждите его, кушайте.

Владимир Иванович указал нам на стулья, приглашая за стол, а сам приказал служанке подать нам горячее.

И только мы сели, как снаружи раздался гул мотора. Владимир Иванович ахнул и произнес:

— А вот и наш главный смутьян приехал! Стоит только сесть за стол, – и он тут как тут! Ни раньше, ни позже.

Как только Владимир Иванович договорил, дверь распахнулась, и до нас долетел голос Давида:

— Эй, а вы чего так рано? Я был уверен, что вы приедете не раньше семи.

Я обернулась в его сторону и, внезапно увидев рядом с ним еще одного человека, невольно насупилась.

Тогда до меня донесся недовольный возглас Владимира Ивановича:

— Это еще что? Убирайся с глаз моих, негодяй!

— Дядя, в чем дело? Ты же сам позвал меня, а теперь гонишь? Даже присесть не дашь? Ну, прости, у меня просто не было времени развлекать тебя, я в последнее время работаю, как вол!

Договорив, Давид обратился к пришедшей с ним Копыловой Наташе:

— Наташа, вручи дяде подарок, который ты ему купила, пусть немного успокоится.

Притворяясь хорошей и послушной девочкой, Наташа двинулась к старику с коробкой в руках, улыбаясь до самых ушей.

— Здравствуйте, Владимир Иванович. Давид сказал мне, что вы любите хороший чай, а у меня друг держит свой чайный магазин, и вот я решила купить вам выдержанный, десятилетний пуэр. За чашечкой такого чая можно отлично скоротать время. Надеюсь, вам понравится, – столь же смиренно произнесла она. Затем она двумя руками протянула ему коробку с чайным блином с выражением благовоспитанности и покорности. Она вела себя по-настоящему аристократично.

Должно быть, все последние годы в Москве она крутилась в правильных кругах и многому научилась. Если бы однажды я не увидела, как недостойно и хамовато она вела себя в баре, я бы ошибочно решила, что эта девушка принадлежит к знатному, старинному роду. Время сыграло ей на руку, превратив ее в утонченную натуру.

Но Владимир Иванович не торопился принимать подарок. Он сурово посмотрел на Давида и низким, сдержанным тоном спросил:

— Что это значит?

Давид пожал плечами и беспечно ответил:

— Человек тебе подарок принес, так что лучше-ка прими его. А если хочешь зачитать мне мораль, то давай после ужина. Можешь даже снова отхлестать меня, когда все уйдут. Да ты не гневайся, а то испортишь всем настроение.