Роман Ты родишь для меня глава Глава 27

МНОГО ЛЕТ НАЗАД

ВИТА

«Моє серце палає, Моє серце в огні».

Я думала, что умру на месте, просто увидев его вживую. Но нет, я буквально распалась на атомы, все было хуже...намного хуже.

Мне не было так больно даже после просмотра видео с ним и Полиной, где Влад буквально втапливал ее в свое тело, а она заливисто смеялась, поднимаясь на второй этаж. За ними, разумеется, закрылась дверь, а дальше звуки стали слишком характерными, чтобы не поверить в их реальность. Все казалось сюрреалистичным. Театр абсурда. Мне не верилось, но я смотерла и слушала.

Глотая слезы, я упала на пол и рыдала, рыдала, обнимая Германа так крепко, словно он единственный якорь в этом бушующем море. Так вот та боль не сравнится с тем, что я прочувствовала, увидев знакомую широкую спину и спутанные волосы, в которые так любила зарываться пальцами.

Посмотрев на Агапова, я не была готова к той лавине эмоций, что испытала. Слишком сильные они были. Слишком на разрыв.

Весь воздух выбился из легких, одним махом. Раз и все. Одним ударом, ломая ребра пополам. Он своим появлением скинул меня в пропасть. Вот Влад, родной и такой близкий, и в то же время далекий, как неведомый остров в бескрайних водных просторах.

На шум сбежались студенты, все начали разнимать парней, а я так и висела на спине, цепляясь ногтями в небритую шею намертво. Словно пыталась причинить боль, хоть бы наполовину сравнимую с тем, что испытала сама.

—Пацаны, разошлись! — какому-то парню удалось разнять Геру и Влада, на полу лужа крови, у обоих стерты кулаки, у Агапова разбита губа и заплыл глаз, а у Германа не лицо, а месиво. Сплошное месиво, при виде которого тошнота подошла к горлу. Я отошла к стене и тяжело опустилась на корточки, придимаясь лопатками к шершавой поверхности.

—С тобой я закончу позже, а вот ты, — Агапов развернулся ко мне и одарил ненавидящим, пылающим взглядом. Больше всего я боялась сейчас утонуть в нем, сгорая до тла. Стало больнее. От той темной пучины, что бушевала в них. Влад подошел и схватил меня за руку, подняв как пушинку. Я вцепилась в его руку пытаясь вырваться.

—Отпусти меня! — слезы текли градом по щекам.

Влад хмыкнул, на мгновение завис, замечая мою реакцию, а затем поволок меня в коридор.

Герман порывался пойти следом, но ребята удержали его, оттянув за руки.

—Только тронь ее!

—Я уже ее трогал, до тебя трогал, ушлепок! — скривившись, ответил Агапов, продолжая тянуть меня за собой. Люди смотрели и слушали, худшего унижения просто не придумать.

—Агапов, не время! — кто-то попытался остановить его, но машину не остановить. Я цеплялась за собственные ноги и рыдала, крича во всю глотку, чтобы отпустил.

—Какой же ты подонок!

—Влад, ты потом поговоришь с ней, прекрати! — Агата, не весть откуда взявшаяся, в таком же зареванном состоянии вцепилась в руку Влада, но тот был непреклонен.

—Я ненавижу тебя, Агапов, — прокричала напоследок, когда он подтолкнул меня к стене и отмахнулся от сестры. Мои пылающие ненавистью глаза впились в его. Искаженное лицо на мгновение пронзила какая-то эмоция. Ухватить за хвост которую мне не удалось.

—Скажи мне в глаза, что ты меня ненавидишь. И что теперь ты с Германом. В глаза смотри и говори, — я отвернулась, стирая бесконечные дорожки соленых слез.

Да, идея была глупая до невозможности, но Гера был уверен, что так «он отвянет быстрее». Не будет меня третировать, не станет пытаться все вернуть. Я не смогла бы простить предательство ни каком виде, так что согласилась. Пусть на глупую, кажется, лишенную здравого смысла идею. Но решилась, в который раз выхватывая из толпы осуждающие взгляды подруги. Она не пыталась со мной говорить, как только прошел слух, что мы с Радушиным вместе.

И я не пыталась. Зачем? Она уверена в том, что он не совершал этого, я уверена в обратном, потому что все видела своими глазами. Я склонна верить фактам, они вещь упрямая.

Обе в итоге остались при своем мнении.

Набрав полные легкие воздуха, я заставила себя сделать последний рывок. Шажок к окончанию этого действия.

—Я тебя…ненавижу. Ненавижу, предатель. Подонок! Мразь! И да, я с Германом. Понятно тебе?! А ты…ты просто моя ошибка, — этот крик прошелся лезвием по моим нервным окончаниям, казалось, что в жизни я никогда так не кричала. Никогда не плакала столько, сколько сейчас, никогда не умирала от осознания простой истины: меня предал самый близкий человек.

Агапов замер, а затем вжался в меня, выталкивая из горла слабый стон. Боли. От такой близости, что хотелось избежать.

Схватив меня за подбородок, Влад процедил мне в губы очередные осколки, не слова. Он сказал их, испепеляя своими глазами, что сейчас дарили боль. Оглушающую. Пережить которую я точно не смогла бы в один миг. Она запомнится как самая сильная, как приносящая непрекращающиеся страдания, что рваными ранами оседают в моей душе. Они будут накапливаться огромным скопом. И будут живым напоминанием для будущего.

—Я переспал с Полей, дважды или трижды, не помню. Но это были лучшие ночи в моей жизни, — прозвучало громко. Забив последний гвоздь в уже абсолютно мертвое сердце, Влад справился с полным уничтожением меня. — И буду с ней спать дальше, — наглая, самодовольная ухмылка растянулась на когда-то любимом лице.

Я вырвалась из его захвата и со всей дури замахнулась, чтобы ударить по лицу. Посильнее, помощнее, так, чтобы запомнилось. Мне. Ему. Обоим.

Это был конец.

Оглушающий шлепок разнесся по коридору. Люди, что стояли с разинутыми ртами, замерли. Все ждали реакции Влада, но ее не было. Собственно, я больше ничего не ждала, ни от него, ни от кого бы то ни было еще. Это был мой личный финал «счастливой» истории любви.

—Гера, я тебе ее дарю. Совет да любовь, — прокричал под конец Влад, бросая на меня последний взгляд, наполненный презрением.

Герман был прав. Именно это растопчет все, именно мое решение так закончить отношения не дадут Агапову ни единого шанса попытаться все вернуть.

Когда массивная фигура Влада развернулась, мои пальцы закололо от желания протянуть руку, ноги вибрировали, так хотели побежать вслед. Но голова отчетливо давала мне одну картинку, где он и она. Где был на самом деле конец всему.

Я лишь уберегла себя от лишних столкновений.

И мне было плевать, как это смотрелось со стороны.