Роман Ты родишь для меня глава Глава 15

Я заведена до предела, и кажется, что в следующий миг подорвусь от разрывающих на части мое тело эмоций. Алиса пытается отвлечь меня, но куда там. В сумке не прекращая вибрирует телефон, и на эмоциях я, не глядя на экран, принимаю вызов.

—Тебе телефон для чего нужен? — приятный, черт возьми, голос опять нарушает все мои попытки успокоиться. Я скольжу пальцами по гладкой поверхности телефона и цокаю.

Влад. Откуда у него мой телефон и почему он снова и снова врывается в мою жизнь с разбегу открывая дверь ногой?!

Сколько еще на мою голову должно свалиться проблем, чтобы кто-то сверху довольно прошептал «хватит ей», а не добавлял новые и новые потрясения?! Будоражащие душу воспоминания о прошлом опять накрывают меня холодной волной, но я упрямо закрываю им путь к себе.

—Откуда у тебя мой телефон? — сквозь зубы шиплю. Глупый вопрос, впрочем, для него найти человека дело секундное, но меня сам факт вторжения в мою жизнь бесит до трясучки. Надо сменить телефон. Один прослушивает, второй вторгается в мое личное пространство. И все это ни на грамм не дает мне надежду на благоприятный исход.

Боковым зрением замечаю, что Алиска съезжает на обочину. Правильно, от греха подальше.

—Не шибко уж и невыполняемая задача для такого человека, как я. Так вот, я возвращаюсь к своему первоначальному вопросу. Зачем тебе телефон?

Сердце заходится в безумном ритме. А кто ты вообще такой? Почему я должна отчитываться. Почему должна брать трубку? Почему я вообще должна терпеть тебя своей жизни?! Это и еще много чего крутится в голове безумной каруселью.

—А знаешь что, Агапов? Катись ты к черту со своими вопросами и возможностями. И никогда больше не появляйся в моей жизни! — голос сходит на нет, приобретая хриплые нотки.

Я сбрасываю вызов и вырубаю телефон, в это время подруга начинает аплодировать мне и срывается на смех.

—Никогда не видела тебя такой. И знаешь, я этого Агапова не знаю, но уже готова пожать ему руку.

Видимо, углядев на моем лице нечто более чем странное, Алиска прекращает улыбаться, но смотрит так же с участием, как и до этого.

—Вит, выше нос. Прорвемся, найдем более адекватного юриста, но Германа раздавим. Даже не думай.

Подруга продолжает говорить, а мне все кажется, что это я должна была думать в таком ключе изначально, а не впадать в пограничное состояние своей выпотрошенной жизни, наполненной исключительно ложью и выгравированной алчностью своего мужа.

Сложно даже представить, как я могла в это макнуться вновь.

—Я никогда не поступил бы, как он, Вит. Ты же такая прекрасная, нежная, добрая, — Герман плавно касался моих щек, покрытых самыми горькими в мире слезами.

Я с трудом могла даже дышать, так сильно сжимала грудину невыносимая боль. Потери. Предательства.

—Тшш, девочка моя, не плачь. Все пройдет, и это тоже обязательно. Иди сюда, — одним взмахом руки я очутилась крепко прижатой к твердой мужской груди. —Ты сильная, ты справишься, а я буду рядом. Надо будет — я сотру его в порошок. Надо будет, заставлю страдать, лишь бы ты никогда не плакала.

Я царапала ногтями вязаный свитер своего лучшего друга и рыдала так, как никогда в своей жизни на тот момент. Мне казалось, что жизнь закончилась. Ведь самый важный человек, который был со мной практически с рождения, предал меня и посчитал это действие абсолютно ничем непримечательным событием.

Оказывается, во второй раз больно практически так же, как и в первый.

—Позвоню тебе, как только найду кого. Ты может спросишь у своих знакомых? Может есть кто-то? — слышится голос подруги. Он-то и вытягивает меня из пучины прошлого. Я задерживаю дыхание и глотаю свою боль, не давая ей расплескаться на других. Не плакать, Вит.

Ничего более жестокого с тобой точно не случится.

Попросить помощи я бы могла. Я бы могла много чего, но что-то внутри запрещает мне обращаться за помощью к человеку, который поступил ничуть не лучше Германа, раве что не нажился на этом, но в остальном. Нет.

Только не он. А еще и угрозы Германа, нет...это должен быть человек со стороны. И только так.

—У меня никого нет, Алис, — поворачиваюсь к подруге и печально улыбаюсь. Щеки начинают гореть, и, кажется, вчерашнее рандеву под снегопадом не прошло бесследно. — Сашке привет, ладно? — смазано целую Алиску и выскальзываю из машины.

—И все-таки может переедешь к нам? Зачем одной вариться в негативе? Сашка у меня на любого найдёт управу, да и займешься ее хилыми навыками рисования. Она мне уже все ужи прожужжала, что хочет рисовать как ты. У меня ведь ручки из попки, так что…— девушка корчит жалобное лицо, а я ухмыляюсь, всматриваясь в покрытую снегом детскую площадку. Столько воспоминаний вырывается из памяти. На целую жизнь хватит.

—Я к вам на днях заеду, но побыть одной мне надо.

—Поняла, приняла. Но в любом случае. В любое время, даже если это глубокая ночь.

Киваю и прощаюсь.

Возвращаться домой мне теперь…хочется. Не понимаю, почему я настойчиво избегала этого места, если я именно тут впервые за долгое время смогла заснуть сама и без снотворного.

Но стоит подойти к квартире, как дыхание выбивается из легких одним ударом. Герман стоит подпирая стенку, а рядом с ним его водитель Сева.

—Привет, женушка. Я приехал домой, а тебя нет. Решил подвезти. Заботливый я у тебя.

Всем своим видом он показывает бескомпромиссность своего решения, я бросаю взгляд на Севу, но он отводит взгляд. Господи, он что меня выволочет отсюда?

—Я никуда не поеду, — делаю шаг назад, спускаясь на пару ступенек ниже.

Герман ухмыляется, кивает Севе, и тот моментально заходит в квартиру моих родителей, оставляя нас наедине. Внутренности скукоживаются. Господи. Это же Герман, он не причинит мне вреда…или причинит. Нет.

Герман уже быстрее движется ко мне, пока я наглухо не упираюсь лопатками в стенку. dpUiRlT8 Утробный шепот звучит точечно, попадая в самое сердце.

—Поедешь. Ты ведь не хочешь закончить как твой папа. Ну или как мама. Напомни мне, кто быстрее из них умер? Все никак не вспомню.

Меня засасывает в вакуум, где нет ни звуков, ни запахов, ничего, есть только острая боль, что проходится по каждому нервному окончанию моего тела. Я смотрю в глаза Германа, и как рыба открываю и закрываю рот.

Что. Боже. Неужели? Сдавленный всхлип вырывается из глотки, и я начинаю оседать по стене, но Герман подхватывает меня ровно в тот момент, когда я практически «целую» грязный подъездный пол. Он шепчет мне в ухо слова, которые я не могу разобрать, не сразу, будто бы я перестала понимать русский язык.

—Жалко будет губить такую красоту. С другой стороны, мне даже выгодно будет, но знаешь что? Я не хочу все портить, у меня ведь такая красивая жена. Самая лучшая. И честная, и добрая, и заботливая. Немного правда ссориться любит, но я тоже хорош. На этих ссорах испытываю бешеный азарт помириться одним древним способом. Так что продолжай, мне нравится.

Шок и паника отражаются на моем лице достаточно ярко, и все, что удается сделать в этот момент, не разрыдаться окончательно, а лишь закусить губу до противного металлического привкуса во рту.

Мои родители. Мои родители. Нет. Стоп-кадрами перед глазами мелькают картинки того, как я узнала о их смерти. Как я упала на пол и билась в истерике, пока Герман не v3oZgLr1 сгреб меня в охапку и не вколол что-то. А дальше забытье, отрицание. Жгучее и болезненное. Следом негодование на рок, судьбу и Бога, а позже затяжная депрессия, из которой я выбраться не могла годами, только сейчас ко мне пришло принятие. Но нет примирения.

И все разлетается на мелкие части вновь, толкая меня на первый этап.

—Отойди от нее, иначе я сломаю тебе обе ноги, — гремит эхом.

—Вау, Влад. Ну надо же, что это ты тут делаешь? Ай, мы с Витой уже уходим.

—Ты сваливаешь, а Вита остается здесь. И поверь мне, ресурсов, чтобы убедить в том, что уйти придется, мне хватит. Иначе придется как обычно, бить в табло. Ты ведь у нас только силой понимаешь.

Влад обхватывает мою околевшую руку и тянет к себе. Я тряпичной куклой повинуюсь его действиям, находясь в полнейшем шоке.

Господи, если он причастен ко всему, то я все это время жила с убийцей своих родителей. Слезы прорываются из глаз, но я не издаю ни звука.

—Влад, ты ведь понимаешь, что она моя жена? И тебе тут ничего не светит.

Влад совершенно спокойно притягивает меня к себе еще ближе и шепчет в ухо:

—В нашу квартиру иди быстро.

Начинаю мелко дрожать, но Агапов перехватывает мои руки и вставляет в них ключ, а потом толкает меня наверх, и я подчиняюсь. Боже, почему я просто делаю то, что он говорит?

С каждым шагом, что отдаляет меня от Германа, я ощущаю шагающее навстречу отчаяние.

Оно уже у ворот.

Как только оказываюсь в квартире Агаповых, я падаю на пол и медленно умираю от осознания истины.

Все было спланировано. Холодные пальцы обхватывают шею, и я начинаю глубоко дышать, отсчитывая до десяти.