Роман Тот самый массажист глава Глава 98

Ночь была бурной. Мигалок едва ли не больше, чем салютов. Пожарных машин и служебных автомобилей – полная улица. Допросы-расспросы, объяснительные.

Звуки громкие, резкие, кричат мужики, бегают пожарные и полицейские. Отныне не приятным запахом шашлыка тянет к соседям и по территории, а дым на весь элитный посёлок разносится, и многие жители пытаются сбежать под шумок. Да дорога закрыта. А на контрольно-пропускном пункте никого не выпускают до выяснения обстоятельств.

Уже за полночь в полицейский участок забрали Ларису, Владимира и мастера по пиротехнике до кучи. А вот Вика осталась за главную и как могла успокаивала деда, Галину и Бориса Степановича.

– Нет, у нас не каждый день кого-то взрывают, – отвечала она Галине.

Та за сердце держалась и пару раз едва погоны с капитана не сорвала, который сыну руки скрутил и в машину служебную усадил. Укатили «до выяснения обстоятельств». А саму едва отбили, сославшись на стресс.

– И Лариса никого не мочила под шумок, – говорила она и Борису Степанычу.

В дом всех заведя, кондиционеры на максимум включив, а окна закрыв, атмосферу создать уюта и покоя пыталась. Или сделать хотя бы так, чтобы дымом тянуть перестало. Пожар то быстро потушили, а вот гарью пропахло всё, включая одежду. Хоть в химчистку сдавайся вместо автомобиля.

– Нет, Володя ей точно в этом не помогал, – убеждала она и деда.

Корзину с фруктами сунув Степану Степанычу, чтобы чаще жевал, чем говорил, только вина всем подливала. Ну а что зубов мало, так это даже лучше. Дольше жевать будет.

Но чаще блондинка сама пригубляла. Мозг, конечно, обмануть стрессом можно. А вот организм намекал, что теперь ещё больше не прочь заняться сексом, чтобы от стресса того избавиться. Да вот теперь только не с кем. Принца забрали, а королеву, возможно, теперь в спецучереждении посещать придётся. И то по приёмным дням. И в зависимости от того, куда зашлют.

А что с бизнесом её будет – большой вопрос.

Галина от всех переживаний приболела. С дороги утомившись, прилегла с поросём в обнимку, да так и уснула. А супруг от переживаний глаз сомкнуть не мог и предложил деду напиться с горя.

Степан Степаныч, что и не думал трезветь, идею охотно поддержал. И Вике пришлось показать дорогу в винный погребок. А как открыли тот сильными руками мужскими в подполе под кухней, так и ахнули: бутылок прохладных, слегка запотевших от прилива тёплого воздуха извне, сотни. И почти на каждой название иностранное.

– Та шо ты там копаешься? Бери что потемнее, ясно же, что настоялось, – посоветовал Борис Степаныч отцу, так как ему пузо спуститься вниз по лестнице не позволяло. А вот дед отлично вписался в тему проникновения без взлома. И как диверсант с телефоном-фонариком среди бутылок шнырял. Включить свет то оба не догадались.

Дед Степан был простым человеком. Мудрить не стал и просто принялся вытаскивать всё, что видит. Мальчишник то никуда не денется. Да и свадьба на носу. Лишним не будет.

За этим занятием Владимир Богатырёв их и застал, первым с дознания вернувшись. Всё-таки задерживать за взрыв петарды довольно глупо. И нет у следствия весомых доказательств, что он извращенца на балконе салютиной не просто убил, а в клочья разорвал.

О том даже эксперты в один голос заявили и мастер по пиротехнике. Не бывает, мол в открытой продаже палки салютной с С-4 внутри. Да и динамитные палочки в магазине пиротехники не купишь.

Поэтому двоих подозреваемых быстро домой отпустили. А вот Ларисе пришлось ночевать и за всех отдуваться, доказывая, что попытка объявить всем о разводе просто удачно совпала с устранением соседа некими тёмными личностями. А

– Вы что творите, оба два!? – с ходу осудил Володя, хлебнув минералки из холодильника из недр Байкала. – Вам приключений что ли мало? Дуйте спать! Утро вечера мудренее.

– Может и мудренее, – тут же возразил дед и из погреба вылез, но всё, что успел извлечь, обратно складировать не торопился. – Но я ещё в кресло-качалке бабки выспался. Нервы, у меня, Володь. Употребить надо. А то не усну совсем.

– Ну чёрт с тобой, давай по одной и всё.

Ну они и налили по одной. Следом Вика на кухню зашла, на голос.

Володю понюхала молча, к плечу прижалась, и за руку в спальню потянула, чтобы наконец от нервов избавил, как следует пригвоздив к кровати. Да только тут у деда телефон зазвонил.

– Ой, чего это? – прищурился дед и телефон Володе протянул. – Кто там? Неужто опять мошенники денег дать хотят? Лесом пошли что ли!

А там не неизвестный номер из Камбоджи, а вполне себе известный с подписью «Полина».

Брат тут же трубку и взял:

– Сдурела что ли среди ночи звонить?

А Полина только рыдает в ответ. Слезы текут, сопли, слюни, подхрюкивают немного даже от истерик порывов.

– Полин… ты чего ревёшь? – тут же сменил гнев на милость Володя. – Успокойся. Что случилось?

– Чаво, чаво! Сеня дом спалил ко всем чертям собачьим!

– Как спалил? – переспросил Богатырёв.

У деда так даже бутылка одна из рук выпала, причинив ущерба на пару тысяч долларов, а у отца челюсть открылась и на место не возвращалась.

– А так и спалил! Самогонный аппарат рванул! Весь день, говорят, гнал, чёрт алчный! Всё напиться не может!

– Так а это… и что дом наш? – залепетал Борис Степанович.

– Какой дом? Сгорел дом! Говорю же! Одни головёшки и фундамент! – выкрикнула в истерике Полина и снова давай рыдать. – Там же вещи все мои были! Только и успела, что документы спасти. В одной папке лежали.

Тут отец телефон выхватил:

– Доча! Ты как? Сама то где? Не пострадала?

– До Панаса дошла. У брата я… Я в порядке.

– А Сеня шо?

– Шо, шо! Дурак твой Сеня и не лечится! – заявила дочь так уверенно, что отец тут же мгновенно родственную связь почуял.

Его дочь и всё тут. А Сеня пусть в пень идёт со своим самогоном… всё. Мыться пойду. В саже вся.

Связь отключилась.

– Ну… – протянул дед и бутылки подхватил. - Раз поводы множатся, неплохо бы остудить кармы пыл. Кучна бьёт, гадина! Прицельно!

– Батя, злодейская ты рожа! – подскочил Борис Степанович. – Это ведь ты Сеню самогон гнать заставил без меры. А тот и рад стараться!

– Так заставь дурака богу молиться, он и лоб расшибёт! – рявкнул дед, но бутылок не выпустил. Только на стол кухонный аккуратно отнёс и разложил. – Наливайте уже. Сдался он вам тот дом древний. Совсем что ли перспектив не чуешь?

– Ты чего городишь, перепел ты поддатый! – воскликнул отец. – А жить мы где будем? В палатке? Чи в шалаше в лесу?

Дед прищурился и лишь штопором подцепил бутылку коллекционного. Ответил без затей:

– Ну… что поделать? Приючу как погорельев, чего уж там.

– Куда ты приютать собрался! – всё ещё кричал отец. – Приютает он. Приютитель.

Вика, расценив обстановку как неблагополучную для зачатия, предпочла покинуть кухню. Ясно же, что секса уже не будет. Беда не приходит одна. Соседи взрываются, родня выгорает на корню, любовниц дядьки в погонах высоких забирают и допрашивают. Хоть вообще спать не ложись!

Дед Владимиру бутылку вручил.

– Разливай, раз начал. Чего руку менять? А этого малахольного не слушай. Он был зачат в недобрый час. Мы тогда все за ракеты на Кубе и в Турции переживали. А можа и Брежнев помер, не помню уже.

Володя улыбнулся, фрукты деду придвинул и стул отцу выставил.

– Садись, бать. В ногах правды нет…

– … но нет её и выше! – добавил дед и махнул винца, как будто тост сказал.

Борис Степаныч смотрел на них как на безумных. Дом трёхкомнатный – тю-тю, а эти только пить горазды. А ведь там ещё веранда была что две комнаты. И кто вообще додумался один дом на двоих ставить. Тоже мне таунхауз через стенку с разделёнными забором огородами и крышей единой.

А Володя бокал подвинул, персик подал и улыбнулся:

– Бать… ну чего нервы жжёшь? Дед вон всё продумал. Будешь жить-поживать, да в поликлинику по прописке ходить зубы лечить. А про Сеню стоматолога как страшный сон забудешь.

– А Полина?

– А что Полина, – добавил дед, вновь усугубив. – Внучку то без жилплощади точно не оставлю.

Батя прищурился, смотря на обоих уже иначе. Но ведут себя тихо, переглядываются. Уверенные какие-то. И не холодны, а спокойны. И тем спокойствием его тут же заразили.

– Ну… раз план у вас есть, то… давай за план! – вздохнул Борис Степаныч, смирившись с тяжёлой потерей.

А вскоре уже смеялся в голос и бросал фразы вроде «ой, да там всё равно грибок был». Или «первый ярус бруса так сгнил, что ломом насквозь пронзить можно было».

А ко второй бутылке заявил:

– Нет, а вот заначку под крыльцом жалко. Вишнёвочка наливная погоды не сделает, но и не испортит.

Смеялись мужики на троих. Сидели, гудели до утра. И званный ужин в ночной жор превратился вскоре. Блюда с улицы домой принесли. А там и омаров распробовали. И лобстеры в ход пошли, молотком пришибленные. Ну а как фуа-гра доели, давясь, так посиделки вовсе в мальчишник переросли.

Женщины то давно все уснули.

Под утро дед даже листик из пиджака своего старого достал и развернул. А там план этажа с квартирой-пентхаусом на восемь комнат.

– Вот смотрите. Однушку с этого края – Полинке отдам. Нехай учится в МГУ или куда-то после девяти классов берут? Ей одной много не надо, – заявил дед, слегка покачиваясь на стуле. – Володя, тебе плодиться надо. Ты, значит, трёшку бери. Ежели всё плохо совсем с Ларисой будет, Вику бери и там семью вей. Ну, гнездо строй. Короче, выёбывайся как вздумается.

Володя языком заплетающимся хотел поблагодарить, потом возразить, что у него есть однушка, но раз дают – надо брать. Кивнул только. И нос красный гипсом потёр.

– А ты, сын Говнов, двушку бери. Жена у тебя – золотце. А сам – «пь», – дед изобразил этот звук то ли как сдувающийся нипель, то ли иначе.

Но отец не расстроился даже. Только кивнул, лбом по салатнице попав. Потёр.

– Короче, хватит вам двушки. На двоих – как цари будете жить, – добавил дед, язык которого почему-то работал лучше всех прочих. А всё от большого опыта. Только проседал на стуле постепенно, всё меньше и меньше становясь.

Глядя на эту жижу тающую, Володя даже усмехнулся. Добавил только:

– А…это… ну... Тамара?

– Так а с Тамарой я сам буду жить! – заявил строго дед. – В двушке второй. Тряхну, так сказать стариной.

– А… бабка? – припомнил Володя. Хотя перед глазами маячил мужик с сиськами. Которого в голову вообще никто не звал.

– А что бабка? – переспросил дед и вспомнив, усы залихватски подкрутил и встав, пояс подтянул. – А бабке я такую брачную ночь устрою, что наутро схороним!

С тем заявлением дед качнулся, не удержался и рухнул как подкошенный.

– Володя, струя бобровая! – буркнул отец, едва-едва языком ворочая. – Жениха теряем. Если до свадьбы не доживёт, по миру все пойдём.

Сын кивнул, поднялся послушно. Но мир закружился и откинул на спину. А рухнув на кафельную полку, он отметил две детали: потолок кривой, да и вино хлестать после коньяка точно не стоило.

Моргнув, массажист отключился. Где-то рядом уткнулся лицом в лобстера, избитого молотком, и отец.