Роман Тот самый массажист глава Глава 96

Несколько часов назад.

Слово «эволюция» означает процесс плавного, но постепенного изменения чего-либо в процессе жизни одного или нескольких поколений. В отличие от революции – что есть процесс искусственный и происходит гораздо быстрее, силами одного поколения. Или деградации, что хоть и помедленнее происходит, но тоже может состояться за довольно короткое время за жизнь одного человека, но силами многих людей.

Так в биологии под эволюцией понимают процесс необратимого исторического развития живой природы. Причём ровно тогда, когда это нужно не бросившим школу девочкам, с неважными познаниями в области географии, самой биологии и прочих естественных наук, а не зависимо от суждений отдельных индивидуумов. Но в угоду обстоятельствам.

Но если природа, включая всё живое меняется периодически под конкретные временные рамки, чтобы приспособиться к изменению окружающей среды, то человек порой меняется просто потому… что может.

Так трансвестит «Диадема» с фингалом под глазом ещё по прилёту в Шереметьево снова решил круто изменить свою жизнь. И едва самолёт приземлился на взлётно-посадочную полосу и пассажиры перестали хлопать пилоту за его работу, за которую он получал больше большей части из них, как крепкая рука тут же включила телефон. Почесав под париком пальчиком, вновь в мыслях сугубо мужчина, ответственно заявил:

– Тамара, я всё осознал. Я возвращаюсь. Я снова мужчина. Жди, через пару часов буду.

– Ой, да что б ты провалился, пидрила лысая! – заявила Тамара вместо восторга, почему-то совсем не растаяв от его слов, а только став жёстче. Видимо потому, что за время его отсутствия сама играла мужскую роль и прониклась.

А в Синицыной на эмоциях даже дар поэтический проснулся:

– Вот зачем ты мне сдался с этим своим «я ни баба, ни мужик, я Серёга, тык-тык-тык»?

Серёга даже растерялся. Женская его половина, уже минуту как забытая, хотела привычно поставить «лайк» по шаблону, а вот мужская расстроилась. Тогда как нечто среднее просто предложило тут же взять билеты в Таиланд и улететь туда, где пока ничего не запрещали. Даже поощряли немного. Но в основном для нужд туристов.

«В конце концов, можно в монастырь уйти. Буддийский», – подумал Серёга про себя, но вслух сказал:

– Тома, ты не права. Я всё для себя решил. И снова буду Серёгой. Вот только сиськи по пути домой вырежу и сразу заживём как люди. Даже лампочку тебе вкручу в коридоре сам. И так уж и быть, научусь плеваться сквозь зубы. Чего вокруг да около ходить? Вспомню даже как писать стоя!

– Ты, наверное не понял, – объяснила как можно спокойнее Синицына, отдраивая полы в обилии комнат на этаже и банки из хранилищ доставая за шкафами. – Мне от тебя спокойствие нужно было и хуй. Не длинный, не короткий, а – постоянный. А ты что? Съебался на какой-то там гей-парад. ЛГБТ и прочая гамадрильская хуйня для тебя важнее, чем я! Не так что ли? Вот и води свои заднеприводные кружки сам, а меня не трогай. Не тереби, так сказать… душу.

– Тома, ты снова не права, – ответил Серёга, что когда-то, как и Зверев служил. Но потом что-то пошло не так.

И чтобы всё пошло обратно, и строго туда, куда нужно, его мужская половина решительно парик сняла и в отсеке для хранения вещей переднего сиденья оставив. А голос стал чуть строже. Но чтобы совсем от фальцета к басу уйти – стринги снять нужно. А для этого в туалет бы проникнуть. На публике раздеваться почему-то нельзя в этой стране. Не такая прогрессивная, как Берлин, Лондон и Париж с дедами и старухами голыми у достопримечательностей разных. Но теперь другой страны нет, привыкать придётся.

Следуя логике возращения в родные пенаты, Серёга снова посуровел на октаву и заявил решительно:

– Во-первых, хуй у меня никуда не делся. А таблетки я никогда не пил. Они всё-таки денег стоят. А, во-вторых, Европа запретила русским участвовать в цветных парадах как минимум на пятьдесят лет. Так что в ближайший остаток жизни я для тебя свободен.

– То есть на полсотни лет у нас гомолюди переведутся? – уточнила Тамара, от такого заявления даже с тряпкой разогнувшись и рассмеявшись в голос. А как начала смеяться, так и не может остановиться. Добавляет только по комментарию. - Что, пришла беда откуда не ждали? Естественный отбор не помог, так санкции подсобили? Пришла беда – отворяй ворота? А нельзя уже! Уа-ха-ха!

– Да не то слово, Тамара, – сделал ещё серьезнее лицо Серж. Ведь так его звали до того момента, пока брови не начал выщипывать.

– А какое – то? – угорала до упада Тамара.

– Я бы сказал, – вздохнул вернувшийся после всех политпиздюлин к традиционным человеческим ценностям недотрансформирированный индивидуум. – Но вокруг много ушей, а на штраф в десять миллионов пока не заработал.

Тамара в ответ только ржала как лошадь. Пришлось долго ждать паузу.

– Но если коротко, то могу точно сказать, что певцов, визажистов, дизайнеров одежды и парикмахеров среди мужиков скоро станет гораздо меньше. Вот заживём, да? первым делом гараж куплю… точнее, выкуплю обратно.

– Серьга, ты мозг себе купи! – ответила Тамара вместо восторга почему-то и даже добавила напоследок. – А пока следуй в известном тебе направлении.

Серёга попытался уточнить, но телефон уже отключился. С одной стороны – вроде расстались. А с другой Серьгой она его называла лишь в моменты высшей страсти, когда уложив бабку спать, предавались распутству и бесчинству с точки зрения морали ЛГБТ, но если говорить по-русски – «трахались как нормальные люди». Ведь все парики и стринги с юбками рядом на стульчике висели. Ну а что сисек вдвое больше было на пару, так это никого не смущало.

В задумчивости покинув аэропорт, Серёга всё же решил до конца идти. Но если раньше это привело к знакомству с мужчинами, то теперь значило – «до последнего». А пока идти будет, заодно и татуировку на жопе сведёт. Все-таки мертва Диадема, да здравствует Сергей Беспалов. Верный сын отчизны и снова фанат гораздо более удобным трусов-«семейников».

И пока московский воздух перемен не выветрил из головы всю уверенность в гетеросексуальности, телефон список контактов выдал. А там друг детства. Юрка. Пока Серёга на эстраду стремился, решившись для начала сразу с постели начать, Юрка в медицинский поступил. А значит, давно выучился.

– Юра, здарова. Сколько лет, сколько зим?

– Серж, ты что ли? О, рад слышать.

– Юра, давай встретимся, поговорим, посидим.

– Конечно, давай, но я сейчас на работе.

– А ты врачом вроде стал? – как бы невзначай прикинул хитрец. – Ну там, хирургия, операции, все дела… да?

– Да, стал. Режу тут, зашиваю. Иногда таблетки даю – само отваливается, – не углублялся в детали человек на рабочем месте.

– Так давай я к тебе на работу заеду, – тут же обрадовался Серёга. – А там уже порешаем. Я с аэропорта еду, мне везде по пути.

– Ну, давай… Записывай адрес.

Через полтора часа Серёга с сомнением смотрел на вывеску на здании «Дружок и пирожок». Сомнения пропали, когда попал в кабинет, где среди собачьих и кошачьих плакатов в разрезе, сидел за столом Юрий Юрьевич.

– Юрка, ты совсем не изменился! – сходу заявил Серёга.

– А вот ты, Серый, заметно сдал. Эх и поломала тебя жизнь, – ответил друг детства и тяжело вздохнул. – Ты либо серёжки сними, либо парик обратно надень. Или ты прямо совсем за естественность?

– А ты, Юра, гомофоб или просто лысых презираешь?

– Слушай, ты меня на словах не лови!

Пока за закрытой дверью шла бурная дискуссия, подкреплённая доводами и матерными рассуждениями, в ветеринарную клинику зашёл мужик в рабочей одежде медбрата с гипсом на одной руке и мини-пигом подмышкой другой.

Скорее оценив его внешний вид представителя медицины, администратор тут же обнаружил окно, немного подвинув часы приёма ради коллеги.

Но тут открылась дверь и из кабинета показался лысый мужик в платье, которого толкал сзади ветеринар, приговаривая:

– Серёга, бля! Я не для того учился, чтобы мужикам сиськи править!

– Но ты же врач! – возмущался подозрительно красивый для мужика и слишком страшный для женщины объект, что ради преображения даже серёжки снял и готов был тут же заложить. – Ты давал клятву Гиппократу!

– Я врач по хвостам и шерсти, – всё ещё делал попытки выгнать его из прохода в кабинет доктор. – А ты из обезьяны давно должен был эволюционировать! И если кому и давал клятву, то скорее гиппопотаму!

– Юра, ну выручу, дай хотя бы таблетки! – взмолился не до конца преобразованный или даже не полностью возвращённый пациент.

– Какие ещё таблетки?! – напрягся ветеринар, толкая чуть пониже спины чистым сандаликом.

– Чтобы сама отвалилась! – цеплялся до последнего об углы Серёга, но тут о край угла царапнул маникюр, накладной ноготь отвалился. И это отвлекло внимания.

С победным криком «хуй тебе, а не таблетки!» Юрий Юрьевич выпнул настырного пациента из кабинета и потерев руки, на мини-пига посмотрел.

– Так, ты следующий? О, какой носик сухой. Температуришь?

Володя, глядя как подозрительно некрасивый мужик от пола отжался, даже кивнул за вместо Борисы Борисыча. Но падший на пол подскочил резво, отжавшись от пола как культурист в разминке, и заявил.

– О, знакомая рожа!

– Это у тебя рожа, а у свинтуса морда лица! – поправил Володя и отдав мини-пига в руки врача, огрел гипсом по темечку человека, что посмел обзывать любимое животное его женщины-спонсора.

– Да не у свинтуса рожа, а у тебя! – потёр голову Серёга. – Этот хрюндель то просто парик обосрал, с кем не бывает. А ты… массажист чёртов.

– Гражданин, вы что-то имеете против массажа?

– Вовсе нет, коллеге ваш так отлично справился.

– Но и вы были при другом параде, – напомнил Владимир сурово, припоминая женщину в красивом платье, хоть и с сюрпризом. С париком так на человека хоть была похожа. А внутрь никто не смотрел.

– Зато я точно знаю, что это ты к Тамарке клеишься! – вновь наехал человек, который уже толком не мог определиться кем ему быть. И куда смотреть – в сторону конъектуры рынка или гоняться за модой?

– С чего это вдруг? – растянул голос Володя, толком не зная, как отбиться. Но и улик вроде никто не предъявлял.

– Я видел у неё в галерее фото! – заявил дознаватель без звания. – Достойный, надо сказать размер, но лицо тоже заметно было.

Володя от такого транс-напора даже не знал, что сразу сказать. Да только врач буркнул:

– Разбирайтесь на улице! А мне животинку лечить надо! О-о, точно температурка.

Богатырёв с Серёгой сразу на улицу вышли, где и выяснилось, что исполнять мужские обязанности после Владимира ему сложно, так как излишне все расширил и углубил. И вообще, не мог бы он пореже её навещать?

На что Володя тут же и возразил, что деда его больше в той квартире не будет, но сначала того деда надо забрать. А тут свинья свинью подложила, и машина стирается.

Для порядка поспорив, оба по итогу решили, что лучше решать все вопросы на месте. И как только автомобиль домоется и досохнет, а хрюнделя на всё проверят, включая ЗППП, сразу ту Тамарку и навестят. И всё-всё ей выскажут. Ну или хотя бы посоветуют. Со всеми, всё-таки можно найти общий язык.

Сказано – сделано.