Роман Тот самый массажист глава Глава 18

Закон подлости работает. В этом Владимир убедился, когда доклеивал тщательно отмеренную, отрезанную и промазанную клеем обоину. Только прислонил к стенке верхушку, и начал разравнивать края, чтобы не было пузырей, как домофон залился трелью, требуя немедленного внимания.

«Кто бы это мог быть?» – прикинул мозг.

Перепрыгивая через открытые и ещё непочатые рулоны, массажист в одних тапочках на босу ногу едва не снёс ведро с клеем. В последний момент удержал равновесие, устоял.

«Фу-ух, пронесло. Жарко тут, Володь. Скоро с ума сойдём».

В комнате закрыто окно. Никаких сквозняков. Стоит духота. Потому хозяин потел активно, а одежды носил минимум. Только трусы.

«Так надо, чтобы обои хорошо приклеились. Мы же и обои, и клей из низшего ценового сегмента взяли», – напомнил мозг причины неудобств.

– Кто? – приник ухом к белой трубке новосёл, основной ремонтник и он же гордый владелец однокомнатной квартиры… которая достанется ему через двадцать лет, если будет себя хорошо вести перед банком, государством и законом, что как известно – превыше всего!

– Открывай, – послышался голос озорной Ларисы Борисовны.

«Навеселе. Настроение явно приподнятое», – отметил мозг: «Но что ей тут делать, Володь? Не открывай! Прикинься котиком! Мяукни!».

Богатырёв скривил губы. Лезет в голову всякая чепуха в духоте. Палец надавил кнопку, а в голове застыла одна приличная мысль: «откуда она знает, где я живу?».

И тут же пришёл ответ – Вика.

«Конечно, блондинка рассказала. Ты же указал свой новый адрес в анкете, плюс прописка новая отмечена в скане».

Опомнившись, Владимир принялся одеваться. Но в мешках и сумках успел найти лишь драные джинсовые шорты. Едва натянул, как позвонили уже в дверь. Лифт новый, быстрый, домчал за мгновение.

– Лариса…

Он не успел договорить. Она не вошла, но влетела, с ходу целуя взасос, и запрыгнув на него. Ноги обвили парой змеек. Сумка свалилась за порогом, полетел на пол пакет. Причина весёлого настроения начальницы стала ясна как божий день – винишко. От неё пахло лёгким алкоголем.

Терпкие губы, проворный язык, руки на шее. Она сделала всё, чтобы переступил порог уже с ней. Внёс не как новобрачную, скорее, как оголодавшую любовницу, на себе, да и ногой пришлось закрывать дверь вслепую, но джинсы быстро стали тесны… что не осталось незамеченным.

Она сползла с него, подхватила рукой под пах и заявила:

– Ты не брал трубку, негодник!

– Руки… в клею, – показал не раз измазанные и высохшие в этой субстанции пальцы массажист.

Он и думать забыл про телефон за эти два дня. Не выходные, а время сплошного тяжёлого упорного труда. Совмещал приятное с полезным. Хотелось возвращаться в чистую, светлую квартиру, умело обставленную мебелью, а не в серые застенки высотки с одним диваном в упаковочном пакете.

– Но я же волнуюсь! – икнула работодательница и неожиданно резко присела на корточки перед ним.

Дверь пришлось запирать, орудуя руками с замками у неё над головой. А снизу тем временем послышался звук ширинки. Затем ловкие пальцы расстегнули пуговку и…

– Лариса Бо…

Она поднялся руку, приставив палец к губам.

– Тс-с-с! Сегодня просто – Лара.

От такого поворота дел даже мозг не смог ничего придумать.

Её же губы беззастенчиво обхватили головку и язычок быстро и проворно заскользил по стволу, а рука недвусмысленно показывала, что такое опыт, то поглаживая по яичкам, то впиваясь ногтями в ягодицы. И не мешали ей ни шорты, ни трусы.

– Лариса…

– Лара, просто Лара, – напомнила с улыбкой она, глядя снизу-вверх.

Сказать, что Володя был смущён означало ничего не сказать. Он застыл посреди бетонного коридора, глядя на кудрявую голову у своих ног. Руки там внизу требовательно сняли шорты, избавили от тапочек, а сама она раздеваться не собиралась.

«Возмутись! Узнай о причинах визита или хотя бы напомни о законных массажных выходных», – советовал мозг, но чёртов змей уже вырвался из клетки и вместо этого в голове стоял лишь гул. Кровь утекала вниз.

Наплевав, что руки в засохшем клею, Владимир взял её за голову и начал насаживать на себя. Вдруг взыграло, что так просто врывается в личную жизнь.

«А вдруг ты не один? Какое она имеет право вторгаться? Это на работе она босс, а здесь… соска?», – прикинул мозг.

Вскипев, Богатырёв просто превратился в зверя. Глядя на эту ухоженную, сладко пахнущую, красиво одетую и немного расслабленную женщину по шофэ, разозлился. Он резко остановил её, приподнял под руку и повёл в зал – она же единственная комната. Поднял на руки, подвёл к дивану в целлофане и грубо бросил туда.

«Света от единственной лампочки в ночи недостаточно, чтобы рассмотреть её морщины. С другой стороны, шторы ты ещё тоже не вешал, так что чем меньше света, тем лучше», – расставил все точки над и помощник под черепной коробкой.

Владимир склонился над сумками с личными вещами. Поверх лежал ремень. Идея созрела моментально.

– Знаешь что, Лара? Ты будешь наказана!

– Накажи меня-я-я, – ответила она в ответ и подскочила, полностью поддержав эту идею. Вместо того, чтобы накричать на него и уйти, хлопнув дверью.

Он замер. Ожидал, что будет ставить его на место, ругаться, доказывать своё, но она лишь стянула пальто, оттопырила немного тощий зад и приподняла чуть сползшую юбку. А затем заявила в приказном порядке:

– Давай!

И тут Володя понял, что начальница пришла без трусов. Под юбкой чернелся куст, показывая жёсткие волосы на краю губ. Ажурные чулки заостряли внимание на элегантных худых ножках. И туфли полетели на пол в предвкушении порки.

Он несильно стеганул ремнем по левой булке.

Ни звука в ответ.

Вагина лишь хищно чавкнула, словно требуя продолжения. И тогда он ударил сильнее.

– На!

Целился по правой булке. Попал. Остался отчётливый алый след. Она ойкнула и расползлась по спинке дивана, словно ожидая продолжения. Заявила:

– Я была плохой, Володя… не сдерживайся. Представь, что это из-за меня получил по лицу!

Просить дважды не пришлось. Шесть или семь раз он стеганул начальницу по булочкам, ненавидя и обожая эту подтянутую задницу одновременно. И лишь трижды услышал вздох то ли боли, то ли наслаждения.

«Она кайфует от боли!» – вдруг понял Володя и больше не сдерживал руку.

– Нельзя… ко мне…приходить… так! – выкрикнул он, оставив ещё четыре полосы.

– Нельзя, Володь, конечно нельзя, – ответила она томно, и он увидел смазку на губах. Трусы бы сдержали её, но сейчас она потекла по ляжке, а он невольно сглотнул слюну. Захотелось пить.

«Не сдавайся! Накажи её ещё!»

Володя застыл, разглядывая смазку. Она выделялась, поблескивая отсветом лампочки, текла тягучими тяжелыми каплями по половым губам. Этот вид завораживал, заводил и вновь взывал к чему-то звериному. От чего кровь налилась в головке.

С рёвом Володя отбросил ремень и вошёл в неё сзади. Грубо и резко, как и подобает доминирующему самцу.

– Да… засади мне-е-е! – закричала она от смеси удивления, боли, и… наслаждения.

Властно схватив начальницу за талию, уже не массажист, а хозяин начал быстрые дёрганные движения, вдыхая сладковатый запах. Что был гораздо приятнее надоевшего винилового клея.

«Никакой любви. Никакой привязанности. Просто взять своё. Быстро и жадно. Наказать эту самку, залить семенем, а там будь что будет», – описывал происходящее внутренний летописец.

Резкие движения продолжались не долго. Почти синхронный оргазм настиг обоих. Спустя несколько минут фрикций она закричала, но испугавшись громкого эхо, укусила обшивку дивана, прокусив пыльный магазинный чехол. А Владимир словно изливал из себя клей. Липкий, тягучий, тяжёлый. И рычал зверем, не смея в этот момент издавать никаких других звуков.

Конец!

Он устало свалился на диван, подгрёб её под себя, затих. Сейчас не имели значение ни её возраст, ни статус. Он был хозяином, генералом, главным, а она рабыней, подчинённой, маленькой мышкой. Малявкой, что свернулась в клубок в потрёпанной одежде. Дюймовочкой с распущенными волосами, размазанной помадой и смазанным хайлайтером. Глаза еще эти с подводкой чёрной. Завидущие. Нельзя таким верить!

Но в этот момент, когда он подгрёб её под себя, она стала чем-то большим, чем просто начальницей или рабыней на час. Лара стала неким моментом радости, который они делили надвое, не в силах достичь пика наслаждений по отдельности.

Делили уже не с позиции силы и власти, но на равных. И какая разница как они до этого дошли?

– Володь… я там пиццы принесла, – наконец донёсся из-под него слегка придушено её возглас. – И сока. Вина я… тоже купила, ик… но пока ехала в такси, очень переживала. Понимаешь?

Он поднялся, сел, положил её голову себе на колени, перемазав и без того взъерошенные волосы ещё и ободным соком любви. Но то не со зла. Забыл.

– Понимаю… Лара, – ответил он и стал медленно гладить её по волосам. Подкручивая кудряшку кончиками пальцев. – А почему Лара?

– Да вот… иногда хочется, чтобы кто-нибудь назвал Шмарой и дал по лицу, – призналась начальница. – А все только гладят и улыбаются. Тяжело быть главной, Володь. Не видят этих редких порывов во мне, не замечают. Ослепли. Такие вот… ик… мужики пошли. Ты вот тоже, сука, бесишь. Но… ик… сегодня я совсем ослабла на передок. Понимаешь?

– Понятно, – ответил Владимир, хотя ничего понятно не было. Откровение начальницы по пьяной лавочке скорее шокировало. Но пользоваться этим приёмом часто он не собирался. Душа не лежала к грубости и насилию. Отшлёпать – можно. Можно даже трахнуть грубо. Но бить – нет. Женщины созданы для любви. Не для насилия.

– Ну ты это… не злишься на меня? – снова робко спросила она, полностью принимая тот факт, что сейчас он главный.

– Нет, не злюсь, – честно ответил он, потеряв за неделю все ориентиры, кроме ориентации по гетеросексуальному признаку. На Сашку его точно не тянуло. И на всякий там Николаев. Эти пусть в свои игры играют.

Но по всей видимости выходило, что он лишь бабник и о любви ему ещё думать рано. Какие уж там отношения, когда начальника то к ногтю прижимает, то сама острой попой прижимается. Главное с мозгом об этом не рассусоливать, а то доконает советами.

Он сжал её большую грудь, ощущая собственное расслабление.

«Соски твёрдые, грудь мягкая. Выходит – гармония. Инь и ян. Вот оно – единство Вселенной», – тут же прокомментировал мозг: «Ну а что старше на пятнадцать лет, так-то мелочи жизни. В конце концов, заботится о тебе, Володя. Пиццы вон принесла. И сока».

Лара словно почувствовала эту слабину. Поднялась, села, а затем взяла уже его голову и положила себе на колени. Не успел Володя опомниться, как большая хищная грудь уперлась соском ему в губы.

– Вот… пососи, малыш.

«У меня много вопросов!»

– Но… – только и сказал Богатырёв.

И вдруг неожиданно для себя впился в сосок губами. Словно сработал сосательный рефлекс. И такое ощущение тепла и заботы накрыло с головой, словно стал младенцем в том самом беззаботном периоде жизни, когда всё зависело не от него.

«Проблемы окружающего мира нас сейчас вообще не касаются, Володь. Просто соси этот божественный сосок и ни о чём не думай», – заключил мозг и добавил: «Но у меня всё ещё много вопросов».

Из оцепления вывела сама Лариса, взяв его за воспрявший член и сдавив чуть грубее, чем следовало.

«Оторвёт же!»

Он хотел возмутиться, дернуться, встать и снова наказать её, но она вдруг резко задергала вверх-вниз. Властная рука забегала по стволу. И теперь уже им владели, как будто управляли через джойстик. Ладонь крепкая, почти грубая. Дёргает.

Он пытался сопротивляться, сказать своё решительное нет, но лишь быстрее сосал этот сладкий, размякший сосок до той поры, пока в её ладони не скопилась новая порция чего-то похожего на клей.

«Нет, вопросов только прибавилось!»

Откинувшись, Владимир закрыл глаза. Единственная лампочка в комнате уже не резала зрачки, а сердце не бухало тревожно. Успокоился. И лишь нега поплыла по телу, накрывая его с головой.

Он расслабился… и неожиданно для себя задремал. Усталость последних дней взяла своё… А Лариса Борисовна как всегда своё.

Комментарии

Комментарии читателей о романе: Тот самый массажист