Роман Тот самый массажист глава Глава 41

Банный потолок сменился белым плывущим маревом. Перед Богатырёвым стояла медсестра с алой помадой на пухлых губах. Белокурые кудри свободно свисали с плеч. Ни маски, ни медицинской формы, только алый крестик на предплечье, а пятый размер груди натянул его так, что можно смотреть только на них... Два бидона. Наполовину обнажённые.

Верхние чашечки не просто обозначены, но едва не вываливаются из-под чашечек белоснежного бюстгальтера. Володя вытянул голову в попытке стать повыше, заглянув за край. Ведь там, среди этого неясного марева точно есть розовые ареолы. Увидеть которые – большая удача.

«За такими сиськами само счастье», – точно был уверен Володя, пока в руках улыбчивой медсестры вдруг не оказался шприц размером с дубинку. Выпустив воздух из него до тоненькой струйки через иголку размером с добрый палец, медсестра вдруг откинула с пациента одеяло и заявила:

– Ну вот и всё, один укольчик в писю и будешь как новенький. Нам как раз одно новое средстве завезли. Стоять будет, как дубина.

Владимир сфокусировал взгляд на иголке. Лечения, это конечно хорошо. Но проткнёт же насквозь!

Член, как назло начал расти, словно подаваясь навстречу процедуре. Ему можно и потерпеть, если такие перспективы. Бестолковый.

– Нет. Нет! – разволновался Богатырёв, заёрзав на кровати, что стала вдруг неудобной.

Самой неудобной не свете!

– Потерпи малыш, больно не будет, – добавила приветливая блондинка, перехватила шприц как нож в обе руки и занесла сверху вниз для удара. – Сначала процедурка, а потом мы с тобой… а-а-ах! А затем о-о-ох!

– Нет! Не-е-ет! – закричал раненный, не желая терять мужское достоинство таким жутким, изуверским способом лечения.

Уколов он с детства боялся.

Но медсестру было уже не остановить. Взмах рук! И иголка… вонзилась прямо в самую середку всех глубинных замыслов Владимира.

– НЕ-Е-ЕТ!

От страха Володя открыл глаза, вскрикнув и даже попытался вскочить, но сначала проверил прибор. На месте. Только голова пульсирует.

Сон. Жуткий сон.

Перед глазами больше никакого неясного марева и медсестёр. Только обшитый вагонкой потолок предбанника. А сам он лежит на полу, и доски впиваются в спину. Вытащили из парной и над том спасибо.

Повёл головой. Под головой веник. Пахнет свежей заваркой, ещё мокрый. Сам в мокром покрывале, но то не от пота. Специально намочили, чтобы быстрей в себя пришёл.

Оглянулся. Никого. Девушки исчезли. Свет лампочки в затемнённом светильнике режет глаз. В горле сухость.

– … да потому что беречь надо мужиков сначала, а потом уже выяснять отношения между собой, сучки тупые! – крикнула Анна кому-то в коридоре, заходя в предбанник с кружкой чая в гранённом стакане. Со столовой ложкой.

Володя невольно ощутил себя в купе поезда дальнего следования. Тоже лежит на какой-то хрени, укутанный в чёрте что, но чай пышные женщины подают исправно. Правда, он не помнил, чтобы проводницы в белых полотенцах шастали. Но реформы скоро и не до того доведут.

– О, оклемался, герой?

Володя попытался подняться, но тело сказало – лежи. Состояние киселя. Уже и не понять жарко тебе или холодно. Только в виски стучит. Поморщился. Переборщил с процедурами. Снятся теперь.

Его запеленали как ребёнка. Руки внутри. Голова снаружи. Лежи и не вякай.

Анна приподняла голову, дала отпить пару глотков, смочив подсушенные губы.

«Ммм, с лимоном» – отметил мозг, довольный кислинкой на языке. И выдал порцию аналитики: «Судя по всему, Виктория с Вероникой не сразу поняли, что с ним делать. Так как застали друг друга в ситуации, когда… ну ты понимаешь».

Володя стянул губы в линию. Да уж, не важно получилось. Даже некрасиво. На что он вообще рассчитывал? На тройничок в момент моментального бисексуального преображения обеих? И, как следствие – оргию?

«Дебил же-ж», – заключил мозг.

– Можно ещё чая? – проблеял он раненой овечкой на последнем издыхании сил.

– Можно Машку за ляжку, козу на возу, а в армии говорят – разрешите, – усмехнулась Анна, но чаем напоила. На этот раз пил большими глотками.

– Не хотелось бы… козу, – признался горе-массажист на отдыхе.

– Не хотелось? – подняла правую бровь Анна. – А я думала кобелям всё равно, на кого вскакивать.

Убрав кружку, она подхватила его подмышки и затащила на полку для переодевания, усадив. Володя только хмыкнул. Силы в полковнице было на трёх женщин. Настоящая русская богатырша. Амазонка, если подумать. Она – кто же ещё? – вытащила его из парной, укутала, а теперь поднимает как куклу.

Организм сразу не оценил смены положения. По вискам как молоты били, голова вдобавок закружилась. И Володя понял, что падает, не чувствуя ни рук, ни ног. Ватное всё, не настоящее.

Но Анна властной рукой поймала его, а затем отбросила на стенку. После чего вручила в освобождённую от простыни руку стакан с чаем.

– Пей, бедолага. Пойду пока…погреюсь. Ноги замёрзли.

Нет ничего вкуснее чая. Сушняк такой, словно пил не просыхая сутки напролёт. Обезвоживание. Сколько он вообще пролежал в парной? Сотряса вроде нет, так как не тошнит. Но вставать не хочется.

А надо. Там Вика наверняка ураганит Веронику.

«А та в ответ брякнет что-нибудь, все всё узнают и алё, приехали», – добавил мозг.

Мышление не задето, это радует. Но почему мать его ещё не закопала за дочь? Или если по согласию, то не считается?

Володя понял, что кусает стакан. Мыслей много, ответом нет. Только обнажённая женщина вдруг появилась из парной с листиком на плече. Посмотрела пристально и опустевший стакан из руки убрала.

«Ну всё, сейчас бить будет», – заметил мозг.

Володя невольно зажмурился. Но Анна лишь прошла до душа, включила воду и зашла под струи воды. Всё это время она пристально смотрела на него, поглаживая грудь, похлопывая по массивному заду и периодически протирая себя между ног.

Володя понял, что потеплело. Кровь стремительно покидала голову. Он скинул высохшую на нём банную простыню и отметил некое шевеление между ног. Опустив тяжёлую голову, отметил конструктивные изменения организма.

Он стоял!

«Володя, ну мы же умираем. Исполни свой последний долг», – вяло оправдался мозг.

Богатырёв хотел сказать своё решительное нет, и прикрыться простыней, но она сползла под ноги. А наклоняться за ней было так же опасно, как совать голову в пасть крокодилу. Нырнёшь и там только тебя и видели.

Тогда Володя попытался закинуть ногу на ногу, но это было как статую носовым платком прикрывать. Часть конечно не видно, но другая часть только обрадовалась, что на неё обратили внимание.

Попутно все эти попытки заметила Анна, забурчав полковые словечки. Не перекрывая воду в душе, она подошла к нему в своём мокром костюме Евы и подхватила под руку.

– Что? – только и спросил Володя, поднимаясь от мощного рывка.

«Да ей надо в армреслинге участвовать. Все кубки Аньки будут», – заметил мозг.

– Ничего, идём. Под водой постоишь. В себя придёшь, – ответила она спокойно, подвела к ниспадающей воде и засунула туда его голову.

О, этот божественный массаж тёплых струй по макушке! Нет и не может быть ничего чудеснее для бодрости. По телу аж мурашки пошли. Володя невольно простонал, потеряв бдительность.

Этим тут же воспользовалась властная, сильная, но при этом женская рука. Она погладила по плечу. Тогда как другая провела пальцами по попе. Там, где особо чувствительная зона граничила с «ну, это уже слишком».

Бежать некуда – вход перегородили. Анна встала как статуя. С одной стороны, придерживая, с другой – нивелируя побег.

Володя облокотился на плитку, глядя как полковница намыливает вехотку иначинает растирать ему плечо, затем грудь. Стоило мыльной пене поселиться на волосках, как уже её грудь прижалась к нему плотно и стала выполнять роль губки.

Она вдавила его в стену. И пока лопатки ощущали прохладу плитки, мыльная рука ухватилась за головку, поглаживая, подкручивая и подрачивая. Ласки не остались незамеченными. И тут Володя понял, что даже в полумёртвом состоянии его организм будет стремиться оплодотворять. Он, конечно может кричать и звать на помощь. Но какой смысл? Весь прочий мир перестал иметь значение, когда лёгкие прикосновения стали целенаправленно приносить удовольствие.

И горячие губы с привкусом лимона покрывали поцелуями шею. Богатырёва соблазняли уверенно, страстно. И со знанием дела.

Анна попыталась присесть перед ним, но поморщилась в этой попытке.

– Блин, коленка болит. Не присесть в полный присед.

– Что такое?

– Ударилась при падении в бассейн… злодей.

– О… прости, не подумал.

Едва он вздохнул, заверив себя, что продолжения не будет, как она повернулась спиной и принялась тереться о него. Большая мыльная задница оказалась мягкой и приятной. Он просто прижался поближе, обхватил обоими руками. И даже не делая никаких попыток войти в неё, член радовался нежным ощущениям и её работе бёдрами.

«Забавная всё-таки структура у толстушек, – отметил мозг: «Берёшь любой кусок жира, сжимаешь немного – и вот тебе искусственная вагина. Тыкай хоть повсеместно».

Володя даже не улыбнулся. Мягкая нежная кожа действительно радовала. Но этого Анне показалось мало. И она, снова прижав его к борту, вдруг начала поднимать его.

– Что ты делаешь?! – вскричал он, едва ноги оторвало от пола.

– Не ссы, юность моя прошла в тяжёлое атлетике, - ответила она, поднимая ещё выше. И так, пока руки его не оказались на уровне борта между душами.

Но едва он смог зацепиться за край, а член оказался на уровне её лица, как Анну было уже не остановить. Губы обхватили головку и погрузили в рот.

«Володя! Ты же без малого восемьдесят килограмм! Никогда… Слышишь? Никогда ни о чём с ней больше не спорь!» – решительно заявил паникующий мозг, ощущая одновременно лёгкое головокружение, страх падения, слабость и волнующие ощущения между ног.

Переполненный гормонами радости, смешиваясь со страхом лёгкой паники и преисполненный желанием пукнуть от происходящего волнения, Володя похлопал Анну по плечу.

– Что? – спросила она, на миг выпустив его из тесного слюнявого плена. Раздражённые рецепторы и глубокий заглот делали своё дело. Возможно, какой-то частью своего тела она даже воспринимал его за еду.

– Всё отлично. Но… давай лучше я, – обронил он сверху, больше оргазма мечтая только опуститься пониже. Вряд ли монтажники-высотники бегали по балкам с головокружением.

«Да и вообще, хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам», – одобрил мозг, едва сигнал от кончика члена перестал поступать под натиском корня языка.

Едва Анна опустила его с небес на землю, как он отключил поток воды и придерживаясь за стенку, пошёл к полке с одеждой.

Она поплелась следом, но едва он начал вытираться, вместо того, чтобы исполнить обещанное, заявила:

– Так… я не поняла.

Володя вытер лицо, волосы и улыбнулся:

– Всё будет. Я же обещал тебе массаж. Самое время.

– И когда?! – обронила она недовольным тоном. Желание взять своё преобладало сейчас над ней, смешиваясь с нетерпением. Дикий коктейль, добавь в который ещё каплю и бросит на пол, оседлав как есть.

– Сразу после нового стакана чая жду тебя на втором этаже на массажном столике, – ответил Богатырёв и снова тепло улыбнулся.

Он вдруг понял, что хочет. И даже сделает.

Лучше так, чем обоим упасть и разбиться в попытках достучаться до полузапретных удовольствий.

Или так или над ним посмеётся ещё не одна медсестра с дойками, когда его член будут пришивать, предварительно достав из женщины с выбитыми зубами или вывихнутой челюстью.

«Не все секс-игры в душе безопасны. К гадалке не ходи».

– Ну смотри, Богатырёв, – ответила она, укутываясь в уже привычное полотенце. – Обманешь и…

Она многозначительно не договорила. Но Володя кивнул, едва удержавшись от того, чтобы не сглотнуть.

Эту женщину лучше не злить.