Роман Тиран моей мечты глава Глава 25

Первой из сегодняшних кандидаток вновь была молодая девушка. И, увидев её, я сразу поняла – сейчас у Назара Миролюбовича настроение испортится ещё больше.

Потому что она была с пузом. Небольшим, правда – месяц четвёртый-пятый – но с пузом же! Не думаю, что Чёрный решит доверить свои драгоценные дела девушке с пузом, которую, к тому же, надо оберегать от стрессов. А работа в «Юрконе» априори стресс.

Если честно, я даже хотела сказать ей – беги ты отсюда подальше, и побыстрее. Но решила не вмешиваться. И правильно сделала – кандидатка вылетела из кабинета Назара Миролюбовича пулей спустя пару минут, недовольно поджимая губы. Следом за ней вылетел и Чёрный.

Подошёл к секретарской стойке. Я вжалась в кресло, как при взлёте самолёта.

– Тина, – процедил начальник, облокачиваясь на стойку и смотря на меня не слишком радостным взглядом, – в следующий раз, если вы увидите вместо кандидата беременную женщину, не пускайте её ко мне на собеседование.

– У вас на беременных аллергия? – поинтересовалась я и закусила губу. Что со мной сегодня?..

Назар Миролюбович прищурился. Я думала – всё, сейчас орать начнёт. Тем более что заявленные полтора часа ещё не вышли. Но нет.

– У вас ведь есть ребёнок, Тина. Вы должны знать, что такое беременная женщина. Там вообще неизвестно, что будет завтра. А мне здесь нужен человек, который сможет заменить Леру. Два месяца – на самом деле это приличный срок, и я не готов брать на работу женщину, которая на следующий день ляжет в больницу, например, с угрозой выкидыша.

– Не каркайте, – вырвалось у меня, и взгляд начальника стал по-настоящему свирепым.

– Я не ворона, чтобы каркать, – проговорил он почти по слогам. – Ничего с этой девушкой не случится, не переживайте. Но больше никаких беременных! Вы поняли меня, Тина?

– Поняла, – кивнула я.

Через полчаса пришла вторая кандидатка во временные секретари – приятная невысокая блондинка в очках. Я даже обрадовалась: пуза нет, резюме отличное, детей и мужей не имеется, но тут она открыла рот…

– Здравствуйте-я-правильно-попала-не ошиблась-мне-нужен-кабинет-Назара-Миролюбовича-Чёрного, – протараторила она на одном дыхании. И сразу продолжила – я не успела даже моргнуть: – Меня-зовут-Елена-Леонидовна-Крюкова-я-на-собеседование-на-должность-временного-секретаря.

Я чуть тряхнула головой. Захотелось прочистить уши. Мало того, что эта… Елена Леонидовна как из пулемёта шпарила, так ещё и голос у неё был – словно электропила. Тонкий и звонкий. И что-то мне подсказывало – не понравится это Назару Миролюбовичу, ой, не понравится…

Я оказалась права. Пятнадцать минут – как он выдержал настолько долго? – и Елена Леонидовна отправилась восвояси, а из кабинета Чёрного раздался истошный вопль:

– ТИНА! ЧАЮ!

Да как бы лучше чего-нибудь покрепче… Но чаю так чаю.

Я вскипятила чайник, налила чай в чашку, зашла в кабинет. Назар Миролюбович стоял у окна и с тоской пялился во двор. Бедолага.

– Хотите, я что-нибудь испеку вечером, принесу завтра? – предложила я, искренне ему посочувствовав. – Хотите?

Он чуть встрепенулся, повернувшись ко мне лицом.

– Испеките. А что будете печь?

– Не знаю, – ответила я, поставив чашку на стол. – Потом придумаю.

– А ватрушек сможете испечь? С творогом.

Я посмотрела на Чёрного с удивлением. Вроде не шутит, лицо серьёзное…

– Л-ладно, – кивнула, чуть запнувшись. – Испеку ватрушек. А… – Я нерешительно переступила с ноги на ногу. – Скажите… Вы не пьёте?

– Что? – он явно удивился, но не рассердился и орать не стал. – Не понял. Как это связано с ватрушками?

– Никак. Просто… у вас же стресс. А у Тани Войновой есть бальзам. Черносмородиновый. От стресса. Может, вам принести? В чай добавите ложечку.

Несколько секунд Назар Миролюбович просто смотрел на меня, вытаращив глаза, а потом вдруг расхохотался.

Реально расхохотался. Я никогда не видела, чтобы он так смеялся. Да и вообще он при мне ни разу не смеялся. Усмехался – бывало. Но смех его я слышала впервые.

И он оказался очень приятным, слегка хрипловатым, словно Назар Миролюбович не привык так смеяться.

– Тина, – сказал он, отсмеявшись, – вы бываете иногда потрясающе глупы. Вы сейчас сдали непосредственному начальнику свою подругу, которая держит на работе алкоголь, и сами предложили мне выпить. Замечательно.

И тут я обиделась. И так, как давно уже ни на кого не обижалась – грудь сдавило, дыхание перехватило, губы задрожали, на глаза навернулись горячие и злые слёзы. И я, всхлипнув, развернулась и почти побежала к выходу из кабинета.

Не добежала. Назар Миролюбович схватил меня в охапку у самой двери и развернул лицом к себе. Я попыталась отвернуться – не хотела, чтобы он видел, как я плачу, по щекам уже вовсю слёзы катились, – но отвернуться он мне не дал. Одной рукой придержал подбородок, заставляя смотреть на себя.

Впрочем, видела я мало – из-за слёз всё было словно в тумане.

– Тина, прекратите. Я никогда не умел успокаивать плачущих женщин.

– Я… – выдохнула я, скривившись от усилий – пыталась сдержать слёзы. – Я сейчас… перестану. Извините. Я…

– Прекратите, я сказал. – Назар Миролюбович вдруг прижал меня к своей груди и погладил по волосам, словно утешая. И прошептал с досадой: – Какой же вы ещё ребёнок.

– Я не ребёнок, – возразила я, и он, кажется, усмехнулся.

– В некоторых местах да. Не ребёнок. Но психологически… Отращивайте себе шкурку потолще, иначе так и будете дёргаться из-за ерунды.

– Я стараюсь, Назар Миролюбович. Очень стараюсь.

– Я знаю, – он вновь погладил меня по голове. – Ну, прекратили плакать?

А я ведь действительно прекратила плакать. Но осознав это, я осознала и другое – что стою, прижимаясь щекой к груди Назара Миролюбовича, а ещё – обхватив его за талию двумя руками. Впрочем, Чёрный от меня не отставал и даже обгонял. Его ладонь лежала почти на моей попе. Ещё чуть-чуть – и будет неприлично.

Меня бросило в жар.

– Прекратила…

– Замечательно. – Ладонь задвигалась, лаская поясницу и ниже. – Просто отлично.

Я замерла испуганным котёнком, не зная, что делать – то ли не двигаться, то ли бежать, то ли царапаться. И выбрала первый вариант.

Стояла и млела от прикосновений. Правда, неприличных так и не дождалась. И в итоге Назар Миролюбович выпустил меня из объятий, сказав напоследок вновь не очень приятное:

– Идите, умойтесь. Мордочка красная.

Я нахмурилась и выпалила:

– Вот не буду вам ватрушки печь!

Он улыбнулся.

– Ну, что же делать. Придётся мне как-то с этим смириться. Тина, идите. А то сейчас очередная… кандидатка придёт.

Интересно, что он чуть было не сказал вместо «кандидатка»?..