Роман Табу на вожделение. Мечта профессора глава Глава 51

— Черт! — раздраженно зашипела Юля, крепко прижимая к груди «книгу» одной рукой и пытаясь отпереть кабинет Каримова другой. Да тщетно все. Пальцы слишком сильно дрожали. Не слушались. Уже некоторое время она безрезультатно возилась с дверью, будучи не в состоянии даже попасть ключом в замочную скважину. А тот факт, что Марат следует за ней по пятам (звук его тяжелых шагов эхом разносился по пустынным коридорам университета), лишь нагонял паники и подталкивал ее к более активным действиям. В тот самый миг, когда все звуки внезапно стихли, Юля поняла, что он настиг ее. Буквально нутром почувствовала его присутствие за своей спиной. От этого открытия сердце зашлось в груди в каком-то нереальном, запредельном ритме. А уж когда она ощутила на себе его руки (он крепко, с довольным первобытным урчанием стиснул ее талию), и вовсе чудом на ногах устояла. Внезапное прикосновение горячих жестких губ профессора к ее обнаженной шее заставило вздрогнуть всем телом и шумно выдохнуть:

— Марат…

— Зараза малая! — прозвучало глухо. — Что же ты творишь-то? Что ты со мной творишь?

В следующую секунду мужчина жадно припал ртом к ее беззащитному горлу. Присосался к нежной коже, пробуждая к жизни тысячи нервных окончаний на ее теле. И стиснул в своих объятиях так сильно, что в глазах у нее потемнело от недостатка кислорода. Не сдержавшись, Юля прижалась ягодицами к его ширинке и обомлела от того, как сильно Марат возбужден. Едва слышный порочный стон слетел с ее губ. Низ живота прострелило сладкой истомой, а между ног… там, в самой глубине… внутренние стенки невольно сжались от предвкушения. Кровь. Воспламенилась. В венах.

— Встречаю… тебя… из команди…ровки! — промямлила она кое-как, блаженно прикрыв веки, когда Каримов принялся со свирепостью хозяина сминать ее потяжелевшую грудь своими сильными ручищами прямо поверх одежды. Юля до боли прикусила собственные губы, дабы не завопить вслух от остроты ощущений. От опьяняющего чувства его тотальной, абсолютной власти над ней, над ее телом, над ее мыслями и даже желаниями.

— Без трусов?

— Угу!

— Бл*дь, девочка! — раздался его гортанный хрип прямо у ее уха. — Ты же меня убиваешь!

— Почему? Не понравился сюрприз?

— Сейчас узнаешь!

— М-м-м?

— Дверь. Открывай.

— Ох…

— Живее!

— Сейчас…

— Юля!

— Я стараюсь! — жалобный писк. — Секунду!

— Да твою ж мать! — ругнулся он сквозь стиснутые зубы, когда она вновь не смогла попасть ключом в слишком узкую замочную скважину. Дай сюда!

Буквально вырвав ключ из ее дрожащих пальцев, он с первого раза расправился с замком. Распахнув дверь, торопливо запихнул Юлю внутрь.

Еще секунда, и Каримов предусмотрительно запер свой кабинет изнутри.

Лишь после этого развернулся к ней лицом и уставился на нее таким шальным, поплывшим от возбуждения взглядом, что девушке стало дурно.

Жарко. И до одури волнительно. Внезапно Попова осознала с предельной четкостью, что натворила. Она пробудила в нем голодного дикого зверя.

Марат надрывно дышал, поглядывая на нее с легким прищуром.

Будто размышлял, чего хочет больше: сожрать ее или тупо трахнуть.

Юля нервно сглотнула. Из ослабевших пальцев выскользнула книга.

«Мне конец! — пульсировало в сознании огромными алыми буквами. — Конец! Я сгораю с ним! Дотла! И схожу с ума! Мамочки, как же сильно я его…»

Все мысли одним махом вышибло из головы, когда Марат рывком притянул ее к себе и яростно набросился на ее приоткрытые губы. Их поцелуй был поистине диким. Неистовым. Чертовски требовательным. И обжигающим.

— Наконец-то я дома! — прохрипел Каримов, позволяя ей сделать глоток спасительного кислорода. — Наконец-то!

— С возвращением!

В глубине его глаз разрасталось адское пламя.

— Ты затеяла опасную игру!

Его тихий вкрадчивый шепот продирал до мурашек.

Судорожно втянув воздух полной грудью, Юля прошептала:

— Знаю…

— Порочную!

— Знаю…

— И у нас на нее… до безобразия мало времени, пташечка!

— И это я тоже знаю! Так что… предлагаю ускориться!

Аккуратно вывернувшись из его объятий, Попова отступила на пару шагов. Затем дотянулась до молнии на своей спине и решительно дернула ту вниз, до поясницы. Спустя пару ударов своего взбесившегося пульса девушка медленно выскользнула из платья. Плотная черная ткань мгновенно осела на полу у ее ног. А Юля… Юля предстала перед своим любимым профессором в бюстгальтере, чулках и черных осенних сапожках на высоком каблуке.

И, собственно говоря, без трусов. От смущения вспыхнули щеки, и запылала кожа. Жутко. Неуемно. И так нещадно, что захотелось с разбега нырнуть в сугроб. Однако, преодолевая собственные страхи и неловкость, она просто ждала. Ждала его реакции на подобную выходку. Ждала его дальнейших действий. Но их не было. При виде ее «наряда» Марат словно… оторопел.

Он замер, исследуя ее почти нагое тело практически безумным взором.

Смотрел так, как будто вообще видит ее впервые. И кажется, даже не дышал. Однако, спустя пару секунд воздух все же покинул его легкие.

Со свистом. Громко. А после Юля услышала яростное:

— Иди ко мне, моя охеренная девочка!

***

«Господи…»

Она и до этого-то пребывала немного не в себе от его близости, но теперь… после таких слов окончательно ополоумела. Судорожно всхлипнув, кинулась к нему на шею и обняла так крепко, как только смогла. Почти в ту же секунду Марат властно и настойчиво пленил ее губы. Они продолжили с того, на чем остановились. Он жадно шарил руками по ее телу, до боли сминая нежную плоть. И наверняка оставляя отметины на коже.

А Юля тихо постанывала, пытаясь избавить профессора от ремня, расстегнуть ему ширинку и выпустить на свободу его торчащий колом член. Наконец все получилось, она с трепетом сжала в ладони эту толстую, твердую, мясистую и безбожно горячую штуковину.

Но Каримов тут же убрал с себя ее руку:

— Нет времени, малышка! — пояснил, кусая за подбородок. — Давай-ка без прелюдий – дома все наверстаем! Сейчас… у нас… немного иная цель!

Не дав опомниться, мужчина подтолкнул ее к своему рабочему столу.

А после нагнул Юлю прямо над ним, вынуждая прижаться грудью к столешнице, широко расставить ноги и немного оттопырить попку.

Сгорая от страсти, от какого-то примитивного голода, она подчинилась.

И отчаянно взвизгнула, когда Марат, немного склонившись, вцепился зубами в ее ягодицу. Затем смачно зацеловал укушенное место. Поднялся.

Провел рукой по ее промежности, проверяя, насколько она готова к его грубому вторжению. Утробный мужской рык разрезал тишину пространства.

Попова была слишком готова. И это, похоже, привело профессора в восторг.

— Красавица! — сокрушенный стон. — Теперь вижу – и правда скучала по мне!

— Конечно, ску…

Он без предупреждения провел своей головкой вдоль ее складок, вынуждая замолчать. Заткнуться на полуслове и начать вибрировать от напряжения всем телом в ожидании его проникновения. Так и вышло. Юля часто-часто задышала и притихла, оглушенная страшным ревом собственного пульса.

Каримов медлил. Его горячее дыхание обожгло ее спину. А порывистый поцелуй между лопаток заставил вцепиться мертвой хваткой в край стола.

— Постарайся не кричать! — шепнул он ей на ухо и начал погружаться в нее. Медленно. Аккуратно. Растягивая ее внутренние стенки.

Заставляя трепетать, ощущая каждую крупную венку на его достоинстве. Еще секунда, и он вогнал в нее свой член до упора.

Юлю кинуло в жар. Кожа покрылась мелкой испариной.

— О-о-о… Боже! — выдохнула она, отчаянно кусая губы.

— Т-с-с, пташечка!

Она старалась вести себя как можно тише, но это было адски сложно. Особенно когда Марат отпустил контроль и начал остервенело вколачиваться в нее, погружаясь на всю длину. Впившись в ее бедра своими стальными пальцами, он долбил ее плоть подобно отбойному молотку. Жестко. Быстро. Самозабвенно. Не щадя. Демонстрируя свою жажду по ней. Стремясь насытиться ее телом. И их обоюдным безумием.

Кабинет наполнился пошлыми хлюпающими звуками, едва слышными невнятными стонами и потяжелевшим надрывным дыханием.

Юля ощущала себя оголенным электрическим проводом. Каждый раз, когда Каримов оказывался глубоко в ней, ее точно двести двадцать шарашило.

Сознание отключалось. Мир вокруг исчезал. Растворялся. Мерк.

А внутри, в ее разгоряченном дрожащем теле множилось напряжение.

Скручивалось в тугую спираль внизу живота. Доводило до исступления.

— Ты снилась мне каждую ночь! — рычал он, наматывая на кулак ее волосы.

— Марат…

От нового мощного толчка край стола больно впился в ее бедра спереди.

Но Юля даже не обратила на эту мелочь должного внимания. Она лишь послушнее подставлялась под таран своего мужчины, растворяясь в потоке их грешной страсти и от кайфа теряя связь с чертовой реальностью.

— Я просыпался от того, что пытался… обнять воздух! Обнять тебя!

Забывшись, Попова порывисто вскрикнула, ошалев он его ярости.

Но тут же, спохватившись, вцепилась зубами в собственный кулак.

«Дикий! — сопровождала мысленным комментарием каждое его проникновение. — Злющий! Сумасшедший! Мой… грозный… Серп…»

Выгнувшись в пояснице, Юля прохрипела не своим голосом:

— Еще! Пожалуйста, люб… м-м-м… еще!

— Будет тебе еще! Будет!

От его низкого рокота сквозь напряженные мышцы лавиной прошла необъяснимая вибрация. Попова отчаянно всхлипнула, чувствуя, как ее стенки все плотнее и плотнее обхватывают ствол профессора.

Теперь каждое соприкосновение их плоти ощущалось все острее и острее. Все мучительнее и слаще. Сердце так и норовило протаранить ее грудную клетку. К вспотевшему лицу хаотично липли волосы.

— Хочу глубже! Гораздо глубже! — одержимый шепот. — Хочу упираться прямо тебе в матку! И хочу видеть, как ты улетаешь от этих ощущений!

Юля и без того с трудом себя контролировала. А уж когда Марат торопливо вышел из нее, развернул к себе лицом, усадил на стол и закинул ее ноги к себе за плечи – и вовсе тихонько заскулила. Прекрасно знала, что в такой позе он действительно вонзается в нее до предела. Погружается по основание и упирается в ее верхние стенки. Так произошло и на сей раз…

Девушке хватило буквально двух-трех его проникновений, чтобы забиться в предоргазменных конвульсиях. Она кончила так мощно, что в глазах потемнело. Дыхание перехватило. Сердце сжалось в груди до размеров горошины. Конечности онемели. А мышцы скрутило сильной судорогой.

— Марат! Ма… А-А-А!

— Да, девочка! — удерживал он ее на месте, продолжая трахать и продлевая тем самым остроту ощущений. — Да, моя малышка! Вот так!

— ЧЕРТ!

— Что такое, милая? Сладко тебе?

Похоже, и сам профессор был уже на грани. Его трясло.

Облизав пересохшие губы, Попова выдохнула:

— Да…

— Запредельно?

— Да…

— Хорошо! — отчеканил он, ускоряясь. — А теперь… скажи мне!

— Что сказать?

— Кто твой мужчина, Юля?

Вместо ответа она обхватила ладонями его лицо и жадно припала к жестким губам. Но все же пробормотала, когда отстранилась:

— Ты, Марат! — лихорадочный взгляд глаза в глаза. — Ты – мой мужчина!

***

Для него ее откровение стало последней каплей. Он глухо застонал, скривившись, точно от зубной боли. Мертвой хваткой стиснул ее ягодицы, когда сквозь него прошла мощная судорога удовольствия. И буквально за секунду до собственного финала вышел из Юли, чтобы излиться на ее живот.

Она блаженно всхлипнула, когда он обжег ее кожу струей своего семени.

Все закончилось. В повисшей тишине они пытались прийти в себя и выровнять дыхание. Каримов поочередно поцеловал ее правую и левую лодыжку, а после осторожно спустил ее ноги со своих плеч.

— Отличный сюрприз, пташечка! — иронично хмыкнул в итоге.

— Правда?

— Правда!

— Я старалась…

— Я заметил! — профессор пощекотал ее в том месте, где заканчивалась кружевная резинка чулок и начиналась голая кожа. — Тебе идет! Очень!

Юля попыталась встать, но он коротким «сиди» пресек ее намерения.

Сам добрался до кулера с водой и залпом опрокинул в себя несколько пластиковых стаканчиков спасительной жидкости. Затем вернулся к столу, достал из верхнего ящика упаковку влажных салфеток и тщательно вытерся ими. Далее он привел в полный порядок и всю свою одежду. Лишь после этого подошел к Поповой и принялся очищать ее от следов своей страсти.

— Марат?

— М-м-м?

— Я должна тебе кое-что сказать…

— Говори.

— Пообещай сперва, что не будешь злиться!

Каримов нахмурился, припечатав ее строгим требовательным взглядом.

— Та-а-ак! — протянул он, не глядя отправив использованные салфетки в урну. — Я должен был догадаться, что все это неспроста! Чего натворила?

— Ничего! — мягко коснулась ладонью его плеча. — Честно! Просто…

— Просто что?

— Мне сегодня… уехать нужно, — заикнулась, наткнувшись на его потемневший взор, — было бы… по-хорошему…

— Зачем? — холодно. — Куда? С кем?

— Домой!

— Домой, значит?

— Угу!

— Ну и на кой черт тебе приспичило тащиться в деревню прямо посреди учебной недели?

— Пообещаешь не злиться – расскажу!

— Да не злюсь я! — в противовес своим заверениям рявкнул мужчина.

Вздрогнув, Попова интуитивно прижалась губами к его губам в попытке успокоить. С дико грохочущим сердцем направила ладонь профессора к своей обнаженной промежности, намереваясь перенаправить его гнев в иное русло. Марат сокрушенно рыкнул и с готовностью заскользил пальцами вдоль ее складок. Точно зомбированный, начал покрывать порывистыми поцелуями ее лицо, шею, плечи. Задрав бюстгальтер наверх, он выпустил на свободу и грудь девушки с торчащими от возбуждения сосками. Юля выгнула спину, точно голодная кошка, демонстрируя себя в лучшем ракурсе.

— Рассказывай! — прохрипел Каримов, умело играя с ее набухшим клитором. — Все как есть рассказывай!

Попова захныкала, ибо мысли смешались в голове. Но все же, взывая к последним крохам самообладания, она захныкала ему прямо в губы:

— У моей мамы день рождения сегодня! Юбилей! А я… как последняя сволочь, забыла об этом! Потому что… потому что… в последнее время думаю только о тебе! О нас! Обо всем! И… И теперь… А-а-а! Марат!

— Не отвлекайся! — рыкнул он, проникая в нее двумя пальцами. — Продолжай!

— Теперь нужно… уф! В общем, мой брат… к счастью… ничего не забыл! Он приехал и ждет меня у входа в универ. Мы с ним… должны… вместе купить ей подарок и… по… поздравить ее! А завтра… завтра я вернусь!

— Звучит как обещание!

— Так и есть!

— Похвальное рвение, пташечка! — Марат лизнул уголок ее рта. — И позиция верная! Семья – это святое! Но… ты, видимо, запамятовала кое-что!

— Что?

— У тебя сегодня три пары!

— Я… я надеялась… отпроситься с занятий…

— Хм! — движения между ее ног стали резче и интенсивнее. — Какая возбуждающая самоуверенность!

Юля вцепилась в его плечи что было сил.

Откинув голову назад, задрожала.

— Вообще-то, я уже… отпросилась… почти…

— М-м-м! Вот, значит, как?

— Угу! — от острейшего наслаждения ее зрачки ушли под веки. — И у Григория Антоновича… и у… Боже мой… у Валерия Леонидовича…

— Вау! — ироничный смешок. — Даже Куц не устоял перед твоими чарами?

— Ага, конечно! Велел мне подготовить ему два… два… ДВА-А-А-А!

— Соберись, милая! — довольно хмыкнул Каримов, прекрасно понимая, что она не может. Что просто дуреет от всего происходящего. — Два?

Попова себя более не контролировала. У нее страшно затряслись ноги.

Новый оргазм накрыл ее резко и внезапно. Скрутило так, что хотелось вопить во всю глотку. Юля понятия не имела, как умудрилась лишь судорожно всхлипнуть, стискивая бедрами талию своего профессора.

— Цена моего прогула – два реферата по его предмету! — тихо обронила она, обессиленно распластавшись на столе. Однако Марат довольно быстро вынудил ее вновь принять сидячее положение. Едва это произошло, мужчина придвинулся ближе и крепко обнял ее, успокаивающе поглаживая по спине.

— Выходит, ты проделала масштабную работу?

— Масштабную, — повторила Юля с грустью в голосе, — но напрасную!

— Почему?

— Последний препод оказался мне не по зубам, — ласково прильнула к широкой мужской груди. — Тарасова послала меня на хрен!

Даже не видя сейчас лица Марата, Попова знала наверняка, что он напрягся.

Каждая мышца его тела превратилась в камень. В стальной канат.

— В каком смысле? — уточнил он ледяным предостерегающим тоном.

— Не прямым текстом, конечно. Но ясно дала понять, что не отпустит.

— Забей и ни о чем не думай! — резюмировал мужчина спустя некоторое время. — Тарасова – меньшая из твоих проблем!

— А… а кто – бОльшая?

— Я!

Юля отстранилась и заглянула прямо в бездонную тьму его глаз.

— Ты против, да? — спросила в лоб. — Не отпустишь?

— Ну, почему же? Отпущу!

— Серьезно?

— Я не до такой степени эгоистичен! — раздраженно фыркнул профессор. — Да, не в восторге! Скрывать не стану. Но… ты нашла выход из ситуации и прекрасно позаботилась о том, чтобы я не свихнулся тут без тебя до завтра.

Улыбнувшись, Попова сильнее прижалась к его груди:

— Разве могло быть иначе?

— Разумеется, нет! — Каримов отстранился. — Все, Юля, наше время истекло. Пора возвращаться в суровую реальность, девочка!

С его молчаливого одобрения она поправила бюстгальтер, пряча от мужчины обнаженную грудь. Затем спрыгнула со стола и добрела до своего платья, сиротливо валяющегося на полу. Пока Юля одевалась и отчаянно «сражалась» с замком, Марат снова жадно осушил пару стаканов воды.

— Жарко! — пояснил, правильно истолковав ее вопросительный взгляд. — Никак остыть не могу! Душно здесь, воздуха не хватает!

Неопределенно пожав плечами, девушка наконец облачилась в платье.

Следя за каждым ее движением точно беркут, профессор заметил:

— Трусишки не забудь! Я, конечно, в восторге, что ты выпрыгиваешь из них ради меня, но… зверею при одной мысли… в общем, ты меня поняла!

Юля вспыхнула от смущения, но все же подняла с пола книгу и выудила из «тайника» свое нижнее белье. Вскоре и оно оказалось на ее теле.

Обменявшись взглядами, оба, не сговариваясь, направились к двери.

Но прежде, чем отпереть замок и выпустить Попову в коридор, Марат властно приподнял ее подбородок костяшкой указательного пальца и уставился на нее своими бездонными омутами, в которых даже зрачки сливались с радужкой – так сильно были расширены от возбуждения.

— Забыл сказать, пташечка! — протянул Каримов. — Давай там… без глупостей, ясно? Отзванивайся мне как можно чаще!

— Хорошо.

— И одевайся теплее! — строго. — Ну что это такое?! Конец октября, а она в чулках шарахается и задницу голую морозит!

— Но, Марат! — возмущенный возглас. — Я же для тебя…

— Понимаю! И в некоторых случаях даже… одобряю. Но! В дорогу чтобы оделась по-человечески! По погоде! Доходчиво объясняю?

Скрестив руки на груди, Юля демонстративно вздохнула и закатила глаза.

Она в любом случае не собиралась ехать домой в таком виде.

А потому смиренно кивнула:

— Да!

Удовлетворившись ее ответом, он провернул ключ в замке.

— Ну, все! Беги!

— Значит, до завтра?

— До завтра.

— Пока?

— Пока.

Привстав на носочках, Юля запечатлела прощальный поцелуй на его губах.

Затем торопливо покинула кабинет Каримова. Не оборачиваясь. Ибо знала наверняка: если посмотрит на Марата еще хоть раз, точно никуда не поедет. Однако, сама того не замечая, она блаженно улыбалась будто пришибленная. Без причины. Впервые за долгое время на душе было тихо, умиротворенно и спокойно. А сердце наполнилось эйфорией и необъяснимой радостью.

Так, погруженная в свои мысли, Юля добрела до гардероба.

Забрав пальто, она направилась к выходу из здания.

Как ни странно, Костя поджидал ее на посту охраны.

— Наконец-то! Что ж так долго-то? — возмущения полились из него фонтаном. — У тебя совесть есть? Я там чуть ласты от холода не склеил! Хорошо хоть зайти погреться разрешили!

— Извини, мой хороший! — она потуже затянула пояс на пальто и вновь расплылась в глупой улыбке. — Так уж вышло! Зато… с пар отпросилась!

Обиженно фыркнув, брат настойчиво впихнул ей в руки ее дамскую сумочку.

— На! Сама неси!

Насупившись, малой вышел на улицу. Юля торопливо засеменила за ним.

— Костя! — канючила она, хватая его за локоть. — Ну, Костя!

Брат резко остановился:

— А ты чего такая счастливая?

— Кто? Я?

— Ты-ты! — хитрый прищур. — Светишься, как весеннее солнышко! Лыбишься, как дура! Тупишь по-страшному! И с памятью беда! Влюбилась, что ли?

«Ох, Костя! — беззвучный стон. — Ты даже не представляешь, как сильно!»

Вслух же она лишь загадочно протянула:

— Может быть!