Роман Табу на вожделение. Мечта профессора глава Глава 31

Юля

— Виктор Эдуардович, к вам можно? — Юля заглянула в кабинет Макарова (выделенный ему при спортзале), предварительно постучав в дверь.

Мужчина тут же отвлекся от бумаг, которые внимательно изучал секундой ранее, устало потер явно затекшую шею, а после указал ей на свободный стул:

— Конечно! Проходи!

Вежливо улыбнувшись, она прошмыгнула внутрь.

Доковыляла до его рабочего стола, но присаживаться не стала.

Вместо этого протянула куратору список группы и отрапортовала:

— Вот, как вы и просили! До сведения студентов информацию о медкомиссии я донесла – время, дату и адрес. Их личная подпись напротив своей фамилии подтверждает это. И если кто-то из них не явится завтра в поликлинику – я не виновата! На этот раз пусть сами за себя отвечают!

— Отличная работа, Юля! — удовлетворенно кивнул физрук. — Оперативно!

— Спасибо!

— Так… А что у нас там с идеями ко дню рождения декана? — Виктор Эдуардович вперился в нее строгим требовательным взглядом. — Как будем Маркелову поздравлять? Есть какие-то инициативы от нашей группы?

— Есть! — Юля машинально погладила ремешок своей сумочки, перекинутый через плечо. — Белова предлагает подарить Татьяне Петровне песню собственного сочинения. Ну, как собственного… Просто накидать более подходящие строчки на какую-нибудь известную мелодию. Но она готова ее даже спеть. Правда, при условии, что Синицына споет вместе с ней. А это уже под большим вопросом – Ирина второй день ходит как в воду опущенная – очевидно, со Славиком поругалась. Остается у нас два варианта: либо всей группой этот шедевр исполнять, либо уговаривать Лену выступить самостоятельно. Решайте, Виктор Эдуардович. Последнее слово за вами!

Странно хмыкнув, Макаров расслабленно откинулся на спинку своего кресла и, будто думая о чем-то крайне приятном, невольно улыбнулся.

Хотя скорее уж плотоядно оскалился. И от данного жеста Юле стало неловко. Она чувствовала себя так, словно нечаянно стала свидетелем чего-то личного. Интимного. Впрочем, неудивительно. Особую химию между Макаровым и Беловой не замечал… разве что слепой! То, как он смотрел на Ленку, как разговаривал с ней, как прикасался – разительно отличалось от его взаимодействий с любой другой студенткой. Между этими двумя сквозило такое сумасшедшее напряжение, что отголоски этой бури ощущали все, кому доводилось оказаться рядом. В эпицентре. В непосредственной близости от них. И позавчерашний урок физкультуры – явное тому подтверждение. Заметив, что Лена на улице сняла толстовку, Виктор Эдуардович немедленно велел ей одеться. А когда Белова проигнорировала его замечание, мужчина на глазах у абсолютно офигевших студентов собственноручно «упаковал» ее в кофту и намеренно повредил «собачку» на молнии, чтобы она не смогла раздеться до окончания пары.

И все бы ничего… да только в тот момент без олимпиек расхаживала добрая половина группы! Но физрук почему-то этого не заметил. Только Лену.

Да и сейчас вот, стоило о Беловой заговорить – сразу выпал из реальности.

Пришлось возвращать. Прочистив горло, Юля тихо обронила:

— Эм… Виктор Эдуардович?

Куратор встрепенулся. Стал серьезным в один миг.

— Замечательное предложение! — пробормотал он себе под нос. — Но в целях сплочения группы считаю, что нам лучше остановиться на первом варианте. Обойдется Белова и без сольных выступлений! Так ей и передай!

— Хорошо. Значит, мы приступим к подготовке в ближайшее время.

— Отлично! — пытливый взгляд глаза в глаза. — У тебя все?

— Угу…

— Тогда более не задерживаю.

***

Юля замялась. Умом понимала, что должна просто развернуться и уйти, но не могла. Ноги словно к полу приросли. Свинцом налились. Онемели.

Будто со стороны она услышала свой взволнованный голос:

— Вообще-то, я хотела…

Макаров недоуменно вскинул брови.

— Да?

Проклиная саму себя, Попова все же выдержала его тяжелый взгляд и спросила:

— А куда Марат Евгеньевич запропастился? У него случилось что-то?

Этим вопросом она задавалась уже десятый день подряд.

Нет, Каримов не испарился после того, как отвез ее в общежитие – на следующее утро Юля даже получила в деканате обещанный пропуск.

Но внезапно он отменил большую часть своих занятий (за исключением выпускного курса) и теперь появлялся в институте крайне редко.

Студенты ликовали, получив временную передышку от ненавистного Серпа.

А Юля… не находила себе места от беспокойства. Она не могла контролировать это. Не могла приказать себе не думать о нем.

Ей казалось, что у нее развивается раздвоение личности.

Какая-то часть нее боялась этого мужчину до дрожи в коленях.

А другая… к другой он приходил во снах. В горячих пошлых снах.

После подобной «прелести» Попова начинала тосковать по нему еще сильнее. Еще острее. Еще больше. В такие моменты, проходя мимо его кабинета, девушка тайком проводила пальцами по дверному полотну.

Зачем? Сама толком не понимала. Действовала импульсивно. На инстинктах.

И это было странно. Это сводило с ума. Это жутко раздражало.

Несколько раз Юля порывалась написать ему и даже набирала на телефоне заумный текст сообщения. Но все ее попытки заканчивались одинаково – струсив в последний момент, она удаляла все до последней точки.

А после ругала себя на чем свет стоит за свою непроглядную глупость.

— Не запропастился, — в тишине кабинета раздался голос Макарова, — он бывает в институте почти каждый день. В основном с утра. У твоей группы пары на этой неделе с третьей начинаются. К этому времени Марат уже уходит. Долго не задерживается. Ему пришлось на некоторое время пересмотреть свой рабочий график. По семейным обстоятельствам.

В груди змеей шевельнулась тревога. Холодок промчался по спине.

Юля нахмурилась, обхватывая себя руками.

— По семейным обстоятельствам? Значит… все же случилось что-то?

Виктор Эдуардович принялся нервно барабанить пальцами по столу.

— Ну, можно и так сказать! — резюмировал он в итоге. — Ребенок у него разболелся. Какую-то заразу в детском саду подхватил. В результате они всей семьей с гриппом слегли. За исключением самого Марата. Вот и приходится ему теперь на себе отцовский бизнес тащить и как-то с институтом все это совмещать. Но самое тяжелое позади. Они уже идут на поправку. Так что скоро все вернется на круги своя. Не переживай!

От его последних слов Юлю кинуло в жар. Щеки запылали.

— А кто тут переживает? — возмущенно. — Никто и не переживает!

Макаров хитро прищурился:

— Хорошо, раз так!

— А у него разве… ребенок есть?

— Да. Племянника воспитывает.

— О! Вы Артема имеете в виду?

Пауза. А после удивленное:

— Ты знаешь про Артема?

Юля смутилась. И тем не менее ответить пришлось.

— Угу.

— Хм! Ну надо же!

— Что?

— Нет, – отмахнулся куратор, — ничего!

Любопытство взяло верх над разумом.

Набрав воздуха в грудь, Попова задала самый главный вопрос:

— А почему Артема воспитывает Марат Евгеньевич? Где родители мальчика?

Виктор Эдуардович помрачнел за доли секунды.

Его взгляд потемнел. Наполнился тоской. Болью. Сожалением.

Поразмыслив некоторое время, он отрицательно покачал головой:

— Спроси об этом самого Марата, Юля. Единственное, что я считаю нужным тебе сказать – Артем ему очень дорог. Каримов предпочтет племянника любой женщине. Кроме той, пожалуй, для кого его ребенок не станет помехой. Кроме той, с кем оба они – и Марат, и Артем – обретут гармонию.

***

С раннего утра студенческая поликлиника гудела точно пчелиный улей.

Первокурсников, явившихся на медкомиссию, было так много, что не протолкнуться. Увидев это и ужаснувшись, Юля предложила своим одногруппникам немного смухлевать и использовать проверенную схему – занимать очередь не только себе, но и держать пару мест для своих же ребят. Так они и сделали. В итоге им удалось пройти почти всех врачей за весьма непродолжительный период времени. После этого парни отправились по домам, а у девушек остался лишь визит к гинекологу.

Однако женский доктор с приемом пациентов не спешил.

Из-за этого под дверью ее кабинета образовалась уже целая толпа.

Кто-то сидел на скамейках, а кто-то дожидался своей очереди, стоя на ногах. Но все девушки безбожно много болтали и громко смеялись.

Атмосфера безмятежности и веселья буквально витала в воздухе.

Только вот Юля их воодушевления не разделяла. Она снова почти не спала этой ночью. А теперь чувствовала слабость и легкое головокружение.

Смена на работе выдалась не самая радужная – одни клиенты передрались, другие позволяли себе не самые приятные высказывания в ее адрес.

Но Попову куда больше беспокоило повышенное внимание незнакомого мужчины, который (подобно Серпу), предлагал ей уединиться.

В тот момент она испугалась не на шутку. Благо посетитель оказался понятливым. Успокоился после ее отказа, и вызывать охрану не пришлось.

Однако Юлю не покидало странное ощущение, будто это не конец истории.

— О чем вы говорите вообще? — звонкий голос Лены Беловой заставил ее вздрогнуть от неожиданности. — Вы что, серьезно? Мы в двадцать первом веке живем! Чтобы перестать быть девственницей, не обязательно с кем-то спать. Тем более ложиться под первого попавшегося мужика только ради того, чтобы с девственностью распрощаться! Вы в своем уме? Простите, но это бред! Сейчас и без мужиков можно прекрасно обойтись!

В толпе разразился задорный заливистый смех.

Несогласных с ее точкой зрения было много.

— Это как же? — хохотнула Инка из параллельной группы. — Вооружиться игрушками из секс-шопа и сделать все самой?

— Фу! — Ленка нахмурила свои точеные брови. — Зачем же так мучиться? Человечество давным-давно придумало хирургическую дефлорацию!

Услышав до жути пугающий термин, Юля недоуменно уточнила:

— А что это такое?

Белова скрестила руки на груди и, выдержав театральную паузу, пояснила:

— Операция. То есть мини-операция. Надоело девственницей быть – не проблема. Идешь к гинекологу и записываешься на процедуру. И все! Никакой тебе боли, страха, стресса. Чик-чик, и готово! Быстро. Профессионально. Эффективно. Еще и свечечки пропишут. Красота! А главное – ни под какого урода ложиться не придется ради этой цели. Прооперировалась – и сиди себе спокойненько, жди своего принца!

— Ого! — выкрикнул кто-то из толпы. — А Белова-то у нас все… с ума сошла!

— Точно! Фантазерка!

— Да скорее уж дура! Как тебе такое в голову пришло?

Естественно, за словом в карман Лена не полезла.

— Сами вы дуры! — возмутилась она на весь коридор. — Лучше, наверное, в свой первый раз от удовольствия орать, а не от боли!

Юля собиралась промолчать. Но остаться в стороне все же не смогла.

В следующий миг, тяжело вздохнув, она принялась объяснять одногруппнице ту прописную истину, которую вложила в нее мама:

— Девственности нужно лишаться естественным путем. Ее нужно дарить своему мужчине. Как ты потом ему докажешь, что он у тебя первый?

В ответ Лена зыркнула на нее так, будто хотела придушить.

А после гневно выплюнула:

— Ничего я и никому не собираюсь доказывать!

Попова на подобное заявление лишь развела руками:

— Очень зря!

Белова насупилась, привлекая к спору свою подругу Ирину, толкнув ту в бок:

— А ты как считаешь?

Синицына уставилась на всех присутствующих пустым, чуть заторможенным взглядом. Затем встрепенулась и произнесла, немного смущаясь:

— Это… очень больно, но я ничего не стала бы менять. И если бы пришлось, прошла бы через это вновь!

Юля триумфально улыбнулась Лене, в полной мере ощущая свою правоту.

В ответ одногруппница скорчила кислую мину и что-то прошептала Ирине на ухо. Подруги принялись тихо переговариваться между собой, а Попова вдруг задумалась:

«А ведь мы с Маратом могли… если бы я не остановила его, он бы меня… мы бы… Господи! Похоже, с ума тут я схожу, а не Белова!»

И тем не менее, предавая саму себя, она представляла свой первый секс именно с Маратом. Представляла много-много раз. И не только во снах.

Комментарии

Комментарии читателей о романе: Табу на вожделение. Мечта профессора