Роман Табу на вожделение. Мечта профессора глава Глава 20

Марат

Услышав ее восторженный вопль, Марат что есть мочи стиснул руль своими грубыми ручищами. До боли. До хруста костяшек. До онемения в пальцах.

Проклиная весь белый свет, Каримов категорически запрещал себе смотреть в ее сторону. Но… Он догадался о намерениях Юли, едва она придвинулась ближе. Едва обхватила нежными ладонями его лицо и потянулась к щеке.

«Ты что творишь-то, дурочка? Сорвусь же!»

Внутренности скрутило тугим узлом от ее нечаянной, но столь желанной близости. От нежного аромата ее тела (проникшего в ноздри, просочившегося в легкие, пленившего мысли и отравившего кровь) помутился разум. Каждая его мышца от напряжения превратилась в сталь.

В металлические прутья, натянутые до предела точно струны.

Сердце надрывно загрохотало за ребрами. Ему стало жарко. Очень жарко.

В груди начал разрастаться пожар. Бесконтрольный. Беспощадный.

Сметающий все на своем пути. Условности. Причины. Сдерживающие факторы и рычаги. Все рухнуло. Ничего не осталось. Только жажда.

Примитивная. Пошлая. Грешная. Всепоглощающая.

«Не смогу. Не сдержусь. Не в этот раз. Не в этот. К дьяволу все! В самое пекло! Это сильнее меня! Чертов гений, говоришь? Нет, милая! Я – чертов идиот! Придурок, который сейчас сдохнет, если ты… остановишься!»

Но она не остановилась до последнего и практически поцеловала его в щеку.

«Нет! Не так! — мысленно взревел первобытный дикарь в нем. — Мне этого мало! Если и играть в твою игру, то… исключительно по моим правилам!»

Буквально за мгновение до ее прикосновения, Марат стремительно развернулся к ней лицом. А вот малявка среагировать должным образом не успела. Не ожидая такого откровенного подвоха, она машинально прижалась своими пухлыми губами прямо к его жесткому рту. И время остановилось.

Дышать стало трудно – воздух в ограниченном замкнутом пространстве загустел. Он гудел вокруг них, словно нашпигованный электричеством.

«Твою же ж…»

Это был конец. Конец всему. Рассудок окончательно отключился. Помутился. Отказался функционировать. Подчиняясь низменным инстинктам, вся жидкость, вся кровь, что была в его организме, резко устремилась к паху. К плоти, которая восстала почти в ту же секунду.

«Так не бывает! Не бывает! Сука! Да что в ней… что в ней особенного?»

Каримов невольно вздрогнул, ощущая, как по набухшим венам, по натянувшимся жилам заструился губительный ток. Будто острыми иголками тот нещадно жалил тело, пронзал окаменевшие мышцы, больно опалял кожу.

«Бл*дство!»

Цепляясь за последние крохи самообладания, Марат со всей дури ударил по тормозам, вжимая ни в чем не повинную железку практически в пол.

Гневно. Раздраженно. Проклиная и костеря все на этом белом свете.

Проехав по инерции не более пары метров, внедорожник с громким визгом остановился. Замер прямо посреди оживленной проезжей части. Но Каримову было плевать. На все. Мир снаружи перестал его беспокоить. Перестал существовать. Он сократился до объемов автомобильного салона.

Уменьшился до размера одного конкретного человека – его студентки.

Студентки, которая испуганно дернулась и попыталась отстраниться с выражением первобытного ужаса в бездонных шоколадных глазах.

«Я ненавижу тебя за это! — транслировал он девушке собственные мысли, испепеляя и одновременно пожирая Юлю одичавшим взглядом. — Ты – моя слабость! Ты заставляешь меня чувствовать себя безвольным щенком! Глупым юнцом! Одержимым идиотом! Ведь даже… зная о тебе… самые паскудные и мерзкие вещи, я ничего не могу с собой поделать! Ничего!»

Снаружи им громко сигналили возмущенные водители, ведь Каримов не соизволил даже аварийку включить. Но ему было не до них. Совершенно.

Сохраняя молчание, ибо в глотку точно битого стекла напихали, Марат сокрушенно покачал головой, шумно вдохнул и… схватил ее за шею, притягивая обратно. Возвращая свое личное пространство. К своей груди, которая грозилась в любой миг разорваться под мощными ударами вконец взбесившегося паскудного сердца. Издав утробный звук, отдаленно напоминающий животный рык, Каримов остервенело смял в кулаке ее густые шелковистые волосы. Кайфуя даже от столь невинного действа подобно конченому наркоману, он яростно обрушился на ее губы.

Жестко. Бескомпромиссно. Со всей страстью, на которую был способен.

Будучи явно обескуражена его голодом, его напором и жадностью, Юля тихонько застонала ему прямо в рот. Ее глаза (широко распахнутые и абсолютно охреневшие) посоловели. Лицо порозовело. А веки потяжелели, наливаясь свинцом. Медленно, миллиметр за миллиметром, она прикрыла их, инстинктивно обняла Марата за шею, притягивая к себе еще ближе, и… ответила. Пылко. Самозабвенно. Буквально млея от его прикосновений.

Да и могло ли быть иначе? Он готов был сожрать девчонку одними лишь поцелуями. Готов был присвоить и поработить ее. Лишить воли. Заставить подчиняться. Каримов то действовал страстно, нежно, растягивая удовольствие. То полностью терял над собой контроль, просто дурея от похоти. В те секунды Марат углублял поцелуи, полноценно властвуя в глубинах ее рта, и ревностно кусал ее губы, вынуждая недовольно хныкать.

Впрочем, эта маленькая бестия ничем ему не уступала. Потерявшись в ощущениях, она плотно прижималась к нему, впивалась ногтями в плечи, шею, голову и тоже не упускала возможности вцепиться в него своими зубами. Все, чего жаждал мужчина в такие моменты – разложить нахалку прямо здесь и наглядно продемонстрировать, для чего создана женщина.

— Марат… — судорожно всхлипнула Юля, хватая воздух открытым ртом, когда он (собственнически зацеловывая ее шею) скользнул рукой под тонкую блузку, под бюстгальтер и принялся умело перекатывать между пальцами ее чувствительный сосок. — Боже! Марат! Что ты…

«Дьявол, как же нежно она мое имя произносит! Я только от одного этого кончить могу! Черт подери, охрененная девочка! Сладкая малышка!»

— Ш-ш-ш! — мучительно скривившись, Каримов вновь заткнул ей рот поцелуем, чувствуя, что дуреет от кайфа. Что уплывает все сильнее и сильнее, теряя последнюю связь со своей человечностью. Что место цивилизованного человека занимает неудовлетворенный, жутко перевозбужденный самец.

«Будешь моей! Однажды. Ты. Будешь. Моей. Я заберу тебя у него! Заберу!»

Громкий стук в окно вернул мужчину к реальности. К реальности, в которой они все еще находились посреди оживленной трассы. Нехотя оторвавшись от Поповой, он обернулся на звук. Снаружи стоял незнакомец крепкого телосложения и сверлил их обоих жутко недовольным взглядом.

Опуская стекло с водительской стороны, Марат мог думать лишь об одном:

«Хочу ее! Черти адовы, как же сильно я хочу ее!»

— Совсем охренели? — начал без прелюдий нарушитель спокойствия. — Другого места не нашли? Больше тебе потискать свою бабу негде?

Юля вздрогнула от его слов. А Каримов взбесился. Наградив дотошного мужика разъяренным взглядом, он угрожающе прогромыхал:

— Тебе что, больше всех надо? Давно по морде не получал?

— Я в тебя чуть не вписался, урод! Хоть бы аварийку включил!

— Ну, — отстегнул ремень безопасности, намереваясь выбраться наружу, — на больничку ты уже напросился!

Попова отстегнулась еще проворнее. Удерживая Каримова на месте, она холодно улыбнулась незнакомцу и демонстративно закрыла окно, завершая диалог. А после притянула Марата к себе и накрыла его губы своими.

***

«Гребаный ад! Девочка!»

Желание завладело им с еще более ужасающей силой.

Ширинка готова была лопнуть под напором его каменной плоти.

Ствол призывно пульсировал, причиняя зверский дискомфорт.

Чувствуя, что еще немного, и окончательно слетит с катушек, он мягко отстранил девушку от себя. Она выглядела не менее разгоряченной, возбужденной, дезориентированной и жутко заторможенной.

«Потерпи, малая. Потерпи.»

— Сядь нормально! — велел довольно строго. Но сипло. До ужаса сипло.

Юля растерянно заморгала своими пушистыми ресницами. А потом вдруг внезапно покраснела до состояния вареного рака и, спрятав лицо в дрожащих ладонях, напряженно вжалась спиной в пассажирское кресло. В тот же миг Каримов вывернул руль и сорвался с места, умело вливаясь в общий поток. Спустя буквально две-три минуты он свернул в первую попавшуюся подворотню (мрачную, безлюдную) и заглушил двигатель. Попова настороженно огляделась по сторонам, настойчиво избегая его взгляда.

— В голове туман, — пожаловалась она тихо. — Вроде знакомое место, но я… я не понимаю, где мы. Так… где мы?

Марат собирался ответить. Определенно собирался.

Но в последний момент подался вперед и прошептал ей на ухо:

— Поцелуй меня!

Она затравленно уставилась на него и нервно увлажнила свои губы.

Припухшие и искусанные от недавних поцелуев с ним. С ним.

И от осознания данного факта кровь снова закипела в жилах.

Все его мужские инстинкты обострились в разы. Руки задрожали.

С трудом контролируя свою мощь, свою силу, Каримов быстро сдвинул водительское кресло назад до упора, максимально откинул спинку вниз и фактически сдернул Юлю с места, удобно усаживая девушку на себя.

Дабы не упасть, она инстинктивно обхватила его бедрами и вцепилась в плечи. Марат в свою очередь крепко стиснул руками ее талию и повторил:

— Поцелуй!

— Я думаю… мне кажется, мы не… ох!

Скользнув одной рукой чуть ниже, мужчина по-хозяйски смял ее ягодицу.

— Красавица! — пробормотал он, с трудом узнавая собственный голос.

Не сдержавшись, прихватил зубами чувствительную кожу на ее шее, с каким-то извращенным удовольствием замечая крупные мурашки на открытых участках ее тела. Юля задрожала в его объятиях. И явно не от холода.

«Приятно знать, милая! Приятно знать, что ты тоже хочешь меня!»

Пытаясь сфокусировать на нем свой поплывший потерянный взгляд, она часто-часто задышала. Измученно выдохнула, будто бы преодолевая саму себя. А после, судорожно всхлипнув, обхватила его лицо заледеневшими ладонями и очень мягко, опасливо поцеловала. В ту же секунду Каримов перехватил инициативу. И спустя некоторое время все вернулось на круги своя – их ласки становились все горячее, все менее сдержанными. Они будто и не прерывались. Окончательно одурев от ее сладости, Марат крепко обвил талию девушки одной рукой и нагло нырнул под ее блузку другой. На сей раз он нетерпеливо сдвинул бюстгальтер наверх, выпуская на свободу полные упругие груди. Острые пики соблазнительно торчали под тонкой тканью.

Не сдержавшись, мужчина втянул в рот одну из вершинок, посасывая ту прямо через рубашку. Юля зажмурилась и инстинктивно выгнула спину.

Затем, точно обезумев, она принялась торопливо расстегивать пуговицы на его собственной рубашке. Удавалось ей это с большим-большим трудом.

Каримов плотоядно улыбнулся и глухо пробормотал:

— Не трать силы зря! Все самое интересное гораздо ниже, милая!

Подтверждая свои слова, он чуть переместил Попову и с силой вдавил пах девушки в свою напряженную ширинку. Протяжный стон сорвался с губ.

Причем у них обоих. Застыв на долю секунды, Марат вновь обрушился на ее рот. Продолжая жадно шарить руками по столь желанному телу, он протиснул свою ладонь между ними, и… замирая от предвкушения, проник в ее джинсы. Прямо под белье. И едва не взвыл от удовольствия.

— Да чтоб меня! — хрипло. — До чего ж ты мокрая!