Роман Табу на вожделение. Мечта профессора глава Глава 17

Юля

Гневно выплюнув последнюю фразу, Каримов зашагал прочь.

Раздраженно. Торопливо. Уверенной размашистой поступью.

А Юля застыла на месте, испытывая смешанные чувства.

С одной стороны – облегчение, ибо наконец-то смогла нормально выдохнуть, больше не ощущая на себе подавляющей мощи его сумасшедшей ауры.

С другой – острое неудовлетворение. И даже разочарование. В самой себе.

«Нет! Нельзя его отпускать! Анька и девчонки… они надеются на меня!»

Всплеснув руками, Попова ринулась следом. Опять. В третий раз за утро.

Дико волнуясь. Смущаясь. Ненавидя себя за это. И тем не менее.

— Как это не ваши? — воскликнула возмущенно, сверля недобрым взглядом широкую мужскую спину аккурат между лопаток. — Очень даже ваши!

— С какого перепуга?

— Вам не стоило вмешиваться! Я вас об этом не просила! Сама бы прекрасно справилась – не впервой! А раз уж вы соизволили…

Он остановился и развернулся к ней лицом так резко, что Юля не успела затормозить вовремя. Она врезалась в мужчину, чудом удержав равновесие.

Впрочем, не без помощи Каримова – он слегка придержал ее за плечи.

А после, убрав руки и сурово сдвинув брови, холодно отчеканил:

— Ты наивно полагаешь, что я из-за тебя тут расстарался?

— А разве нет?

— Меня интересует лишь мое собственное спокойствие!

— Неправда! Аня сказала…

— Тебе не приходило в голову, что я просто защищаю свою репутацию?

— Да защищайте сколько душе угодно! — выпалила гневно. — Но… своими мерами – слишком уж кардинальными, между прочим… вы сделаете только хуже! Что решат студенты, если девчонок внезапно вышвырнут из общежития практически сразу после того, как они распустили слухи о… о нас? Марат Евгеньевич, все подумают, что это правда! Что вы пытаетесь таким образом запугать их и заткнуть им рты! С другой стороны, если вы сжалитесь над ними… окружающие сразу поймут, что домыслы Шершневой – лишь домыслы. Сплетни, не имеющие под собой… абсолютно ничего!

Каримов улыбнулся. И от той зловещей улыбки Юле сделалось не по себе.

Особенно, когда он произнес – вроде мягко, но леденящим душу тоном:

— Поздно. Я уже пообщался с вашим комендантом. Вопрос решен.

— Нет! — отпрянула испуганно. — Почему так быстро? Измените решение!

Заведующий кафедрой несколько долгих секунд пристально вглядывался в ее лицо. Затем, крепко ругнувшись, яростно процедил сквозь зубы:

— Ты меня удивляешь! Они пытались унизить тебя. Опорочить. Фактически оплевали с ног до головы и ножки об тебя вытерли. А ты стоишь тут предо мной и вместо того, чтобы благодарить… у тебя хоть капля гордости есть?

Она нервно сцепила пальцы в замок и тихо обронила:

— Не преувеличивайте! Все было не так!

— А как? Как все было?

— Неважно! Главное – мы уже во всем сами разобрались!

— Вот и ладненько! — короткий кивок. — Все, Попова! Диспут завершен!

Отчаянно всхлипнув, девушка вновь ухватила его за запястье, страшась, что он уйдет. И тут же услышала до крайности напряженное:

— Я что, неясно выразился по поводу рук?

— Каких рук? — недоуменно.

— Тех, которые тебе следует держать при себе!

Пропустив мимо ушей замечание преподавателя, Юля проникновенно заглянула в его бездонные, помеченные тьмой глаза, и пробормотала:

— Пожалуйста, Марат Евгеньевич! Их нельзя выгонять! Вы же сами все слышали – попытайтесь вспомнить. Маклакова и Сурикова не вмешивались в нашу стычку с Шершневой. А Анька… ей с лихвой хватило визита в ваш кабинет – до сих пор от страха трясется. Есть и еще кое-что. Обстоятельство, изменившее мою точку зрения. С одной из этих девушек очень жестоко обращается отец. Он бьет ее. Сильно бьет. Клянусь, я собственными глазами видела жуткие шрамы от его ремня на ее теле. Представить страшно, что он сделает с ней, если бедняжку вышвырнут из общежития, или – упаси Боже – из ВУЗа! Поймите меня правильно: я не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал! Не хочу стать причиной чьей-то боли! Для меня это очень серьезно. И очень важно. Как прикажете мне жить потом с таким знанием? Как людям в глаза смотреть? Я… я же спать спокойно не смогу!

Тяжелый вдох. Неопределенное покачивание головой.

Шумный выдох. И наконец угрюмое…

— Да ты, похоже, и так не спишь! — отозвался он, прожигая в ней дыры до безумия странным взглядом. Гневным. Даже… ревностным? Чуть подавшись вперед, мужчина невесомо (почти нежно) провел костяшкой пальца по ее щеке, вынуждая невольно затаить дыхание. — Все чаще и чаще вижу эти синяки у тебя под глазами. Такими темпами Назимов из тебя… быстро все соки выжмет! Ничего от прежней тебя и не останется! Тебе оно надо?

— Я знала, на что шла! — потерянно улыбнулась. — И нет причин для беспокойства – я справляюсь! И с работой. И с учебой. И с…

— Похвальный энтузиазм! — надменная ухмылка ожесточила черты его лица. — Но сегодня я получил отчет Макарова по вашей группе. Тревожный отчет.

— И? Что в нем тревожного?

— На этой неделе ты проспала и опоздала на четыре первые пары. Из четырех.

— Какое это имеет…

— Ты без сил! И дальше будет только хуже!

Юля внутренне содрогнулась от его слов. Подобная перспектива пугала.

— Так что там с нашими каторжниками? — попыталась уйти от ответа.

Не вышло. Мрачнея все сильнее с каждой новой секундой, Серп холодно прогромыхал:

— Тебя скоро от ветра начнет шатать! Он тебя хоть кормит?

— Конечно! — огрызнулась она, теряя терпение. — Назимов всех нас кормит! И в прямом смысле, и в переносном. Сотрудники заведения имеют право покупать ресторанные блюда ниже себестоимости! Но… не могли бы мы вернуться к более насущным вопросам? К Шершневой, например?

— Не понимаю. Пытаюсь, но пазл не складывается. Почему он позволяет тебе работать? Что это? Очередной его закидон? Или ваша супер-конспирация?

Девушка недоуменно уставилась на мужчину. Сообразив, что все еще держит своего собеседника за руку, медленно разжала пальцы. Прочистила горло.

— Он позволил мне работать в клубе, потому что я… попросила его об этом.

— Сама?

— Да, сама.

— Зачем это понадобилось?

Попова уже собиралась ответить что-то колкое, но в последний момент прикусила язык. По коридору мимо них дружной гурьбой пронеслись студенты второго курса. Практически хором они выпалили:

— Доброе утро, Марат Евгеньевич!

Каримов поприветствовал их легким кивком головы и сдержанным:

— И вам не хворать.

— У нас лекция сейчас в двести первой аудитории?

— Да, все без изменений. Пусть староста спустится к вахтеру и возьмет ключи.

Когда в коридоре вновь воцарилась тишина, мужчина припечатал Юлю к месту строгим внимательным взглядом. После чего сухо буркнул:

— До первого замечания!

— М-м-м?

— Так и быть: твои языкастые подзащитные останутся в общежитии. Но ровно до первого замечания. Если они не усвоили урок с одного раза – им же хуже!

Не веря собственной удаче, Попова подпрыгнула на месте и восторженно захлопала в ладоши, приговаривая:

— Спасибо! Спасибо! Огромное спасибо!

— Тебя это тоже касается!

Она замерла на месте подобно каменному изваянию.

— Ме… меня? — уточнила, заикаясь. — Почему меня?

— Видишь ли, пташечка, — пояснили ей вкрадчиво, — с сегодняшнего дня каждое твое опоздание будет приравниваться… к пропуску занятия!

***

— Нет!

— Да!

— Нет!

— Поогрызайся мне еще!

— Но, Марат Евгеньевич, я же неспециально!

— Хватит, Юля! — строго. — Ты сама сказала – это твой выбор! Не высыпаешься – ложись раньше. Ложись одна. Спать будешь как младенец!

— Как я лягу раньше, если… в смысле – одна? Я всегда сплю…

Попова замолчала на середине фразы, ибо мужчина ее уже не слышал.

Он просто ушел. Не прощаясь. И на сей раз догонять его она не стала.

Да и смысла не видела. Лимит их общения на сегодня был исчерпан.

Тяжело вздохнув, девушка тоже направилась на занятия.

Но мысли о странном диалоге с Каримовым не оставляли ее в покое.

«Почему все вопросы, связанные с Назимовым, звучат из его уст так… двусмысленно и порочно? Почему меня не покидает ощущение, что он понимает мои слова как-то по-своему? Искаженно? Так странно!»

Вскоре прозвенел звонок, и аудитория начала стремительно наполняться одногруппниками. Одногруппниками, среди которых отсутствовала Белова.

— Юль? — тихонько обратилась к ней лучшая подруга последней, Ирина Синицына, перегнувшись через стол. — Если будет возможность, не отмечай Ленку, как отсутствующую, ладно?

— Хорошо! Но… а куда она делась-то? Ее Серп ведь только со своей пары отпустил!

Ирина отвела в сторону взгляд своих насыщенно-зеленых глаз.

На лице девушки отразились глубокая печаль и явная тревога.

Однако она довольно быстро взяла себя в руки и спокойно отозвалась:

— Будем считать, что у нее разболелся зуб.

Юля неопределенно пожала плечами.

— Ну ладно. Зуб так зуб.

Следующие три пары пролетели очень быстро. Но плодотворно.

Наконец все засобирались домой. Попова тоже не стала исключением.

Торопливо запихнув в сумку свои вещи, она ринулась к стойке с расписанием. Убедившись, что изменений в нем нет, Юля со спокойной душой спустилась вниз. Попрощалась с вахтером и даже открыла входную дверь. Но так и замерла на пороге, будучи не в силах сделать следующий шаг.

«Какого черта? Неужели опять?»

На университетском крыльце ее поджидал Илья.

Бывший парень стоял спиной к зданию и не видел Юлю.

Зато она застыла в немом оцепенении, не зная, как лучше поступить.

Ужас, пережитый по вине Жукова, отравлял и разум, и кровь.

А память услужливо воскресила в сознании слова Каримова:

«Сколько можно устраивать из учебного заведения с безупречнейшей репутацией… самый настоящий проходной двор? Здесь тебе что, чертов бордель? Твои бесчисленные ухажеры теперь будут наведываться сюда каждый день?»

Затем:

«В общем, так, Попова: это было последнее предупреждение! Еще раз увижу тебя у стен ВУЗа с очередным хлюпиком, будь готова к штрафным санкциям! Каждая подобная выходка будет приравниваться к пропуску лекции! Для своих свиданок выбирай другие места!»

— Черт подери! — почти беззвучно выпалила девушка и попятилась назад, торопливо прикрывая за собой дверь, пока Илья не увидел ее. Пока не заметил. Пока не создал новых проблем. — Когда же он успокоится наконец?

«Думай! Думай! Живее! Как пройти мимо него незамеченной? Как?»

Ответа не было. Ни одной здравой мысли. Зато была злость.

Дикая. Ослепляющая. Не поддающаяся контролю.

Однако, вопреки здравому смыслу, Юля не вышла на крыльцо, и не накинулась на Жукова с кулаками, вымещая таким образом всю свою боль. Обиду. И страх. Нет. Движимая одними лишь первобытными инстинктами, она зачем-то побежала наверх. И совсем скоро, запыхавшаяся и раскрасневшаяся, бесцеремонно вломилась в кабинет Каримова. Без стука. Опять. Отвлекшись от бумаг, мужчина впился в нее до жути «приветливым» взглядом и сухо резюмировал:

— Это входит у тебя в привычку! Попова, ты, смотрю, совсем обнаглела?

Прислонившись спиной к дверному косяку, она промямлила, пытаясь отдышаться:

— Простите! Там… это…

— Я сегодня услышу от тебя внятную речь?

— Вы же тогда пошутили, правда? Вы же не влепите мне прогул? Это незаконно! Я ни в чем не виновата! От меня ничего не зависит! Он сам приперся!

— Кто?

— Илья!

— Хм! — прозвучало иронично. — Исчерпывающая информация!

— Илья – мой парень бывший! — на эмоциях Юля повысила голос. — Ну, помните, тот… с цветами? Это из-за него меня Кристина в лес… а… а вы куда?

— Здесь будь! — прилетело в ответ. — Прямо здесь! На этом самом месте!

Ничего не объясняя, Марат довольно грубо оттеснил ее со своего пути.

А мгновение спустя и вовсе торопливо выскочил из собственного кабинета.