Роман Табу на вожделение. Мечта профессора глава Глава 15

Юля

— Дура косорукая!

— Какой ужас! Мое платье!

— Что ты наделала?

— Ты хоть представляешь, сколько оно стоит?

— И как таких неуклюжих дур вообще на работу берут?

— Да оно стоит дороже, чем вся твоя никчемная жизнь!

Стиснув кулаки так сильно, что онемели пальцы, Юля смиренно молчала, гипнотизируя потерянным взглядом пол под своими ногами. Она целый вечер обслуживала столик этих «светских львиц» и надеялась хотя бы на чаевые. Но перед тем, как оплатить счет, их дружная троица заказала еще бутылку хорошего дорогого вина. И когда Попова, сдержанно улыбаясь, наполняла напитком бокал одной из клиенток, ее подруга будто бы случайно потянулась за своей сумкой, одновременно толкнув Юлю.

Та не успела среагировать должным образом – бутылка выскользнула из рук и приземлилась прямо на стол, заливая некоторые почти доеденные блюда темно-бордовой жидкостью. А вино из бокала крупными брызгами осело на светлом наряде ближайшей к ней девушки. После случившегося все трое накинулись на Попову с оскорблениями и обвинениями, вереща чуть ли не на весь «Запретный плод». Чувствуя себя обиженной и уязвленной, она тихо обронила:

— Извините!

«Молчи! Молчи! Молчи! Не огрызайся! Молчи…»

— Не нужны мне твои извинения! Кто у вас здесь главный? Зови немедленно!

— Простите! Мне очень-очень жаль! Но ведь… вы сами меня толкнули!

— ЧТО? — возмутились они почти синхронно.

— Хочешь сказать, это мы во всем виноваты? — зашипела главная зачинщица.

— Ни в коем случае! Просто…

— Не хлопай глазками, администратора пригласи!

«Господи! Да что ж сегодня за день-то такой? Днем Каримов всю кровь свернул. Вечером еще хлеще. Нет. Я так долго не выдержу. Не смогу.»

Деваться было некуда. Да и приглашать администратора не пришлось.

Инна Александровна находилась поблизости и подошла к нужному столику довольно быстро. Не став ничего выяснять и ни в чем разбираться, она заискивающе затараторила:

— От имени всего нашего заведения приношу вам искренние извинения! Мы дорожим нашей репутацией и сделаем все, чтобы наши посетители были довольны. В качестве компенсации за случившееся мы готовы взять на себя все ваши расходы за сегодняшний вечер! Вы окажете нам честь?

У Поповой потемнело в глазах, и воздух застрял где-то в горле.

«Как все расходы? Как все?»

Она прекрасно знала, что это значит. Ибо «все» расходы клуб не брал на себя никогда. Процентов семьдесят от общей суммы удерживалось из зарплаты сотрудника в случае «косяка» с его стороны. Пребывая практически на грани обморока (ибо наели эти красотки за вечер ужасающе кругленькую сумму), Юля нервно переступила с ноги на ногу. Замялась.

И все же попыталась возразить:

— Инна Александровна, я…

— Ступай, Юля! Тебя заждались другие посетители! Мы все обсудим позже!

Неизвестно каким чудом сдерживая слезы, она направилась к двум соседним столикам. За одним расположилась большая шумная компания. За вторым – двое солидных и достаточно взрослых мужчин. Последние сочувствующе улыбнулись ей, с осуждением поглядывая на ее недавних обидчиц.

Но ничего не сказали. И слава Богу. Сейчас девушка больше всего на свете страшилась окончательно лишиться контроля над своими эмоциями.

Приняв заказ, Попова направилась в стрип-зону, дабы проверить, все ли хорошо у других ее «подопечных», коих насчитывалось чуть больше обычного. Из-за внезапной болезни одной из коллег им с девчонками пришлось взвалить на себя и ее обязанности. Там-то Юлю и настигла Инна Александровна. Отведя чуть в сторонку, она безапелляционно заявила:

— Их счет вышел почти на двадцать тысяч. Тридцать процентов мы возьмем на себя. Остальное вычтем из твоей зарплаты. Из ее премиальной части.

— Но так нечестно, — сокрушенно выдохнула, прекрасно понимая, что ее слова – лишь пустой звук. — Инна Александровна, они же сами меня толкнули! Они сделали это специально, чтобы…

— Конечно, специально! — строго обрубила женщина. — В этом и есть твоя вина – ты позволила им подставить себя! Сколько раз говорить: каждый третий посетитель заведения – такой же нищеброд, как и мы с тобой! Они не хотят платить за еду и развлечения! Они хотят получить все за чужой счет! За твой счет! И твоя первостепенная задача – предвидеть это! Ты должна быть предельно собрана! Предельно внимательна! А ты всю смену в облаках витаешь! Что с тобой произошло? Ты заболела? Плохо себя чувствуешь?

— Нет…

«Я просто думаю о нем! Я какого-то дьявола постоянно думаю о нем! Я не могу выбросить его из своей головы! Не могу контролировать эти чертовы мысли! Вот что я такого сделала? Чем его разозлила? Вчера он… пледом меня укрывал! А уже сегодня смотрит так, будто я – пустое место!»

Шумно выдохнув, непосредственная начальница продолжила гораздо спокойнее:

— Юля, я очень хорошо к тебе отношусь. Ты – на редкость старательная девочка. Но… в данной ситуации ничего поделать я не могу. Правила едины для всех сотрудников. Без исключений! Ты должна это понимать.

Будучи не в силах поверить в случившееся, Попова уставилась в одну точку и кивнула. А после глухо пробормотала безжизненным голосом:

— Для меня это… огромная сумма.

— Не переживай! Долг будут списывать мелкими частями.

— Спасибо.

— И не расстраивайся! Все мы через это проходили!

— Не могу. Не расстраиваться.

— Как бы там ни было, штраф все же лучше, чем… увольнение.

Улыбнувшись через силу, Юля промямлила что-то в ответ.

А сама торопливо засеменила в сторону уборной.

Просто чувствовала – еще чуть-чуть, и слез точно не миновать.

Ей требовалась передышка. И пара пригоршней ледяной воды.

Оказавшись внутри, она обессиленно прижалась спиной к стене.

«Ерунда! Пф! Я переживу это! Бывало и хуже! Справлюсь!»

Внезапно распахнулась одна из кабинок. Перед ее взором предстала танцовщица Карина. Та самая Карина, которую однажды Серп уволок в «укромный уголок» в один из своих визитов в «Запретный плод».

— Привет! — прощебетала она, походкой от бедра направляясь к умывальникам.

— Привет, — нехотя буркнула Юля.

— Тяжелый денек?

— Типа того.

— Да уж! Работенка у тебя, прямо скажем – неблагодарная!

— А у тебя прямо мечта? — раздраженный выпад.

— Хм! — снисходительный смешок. — У всех у нас разные… мечты!

Нахмурившись, Попова тоже приблизилась к раковине и включила воду.

Следующие секунды, пока она мыла руки и прикладывала прохладные ладони к своим пылающим щекам, прошли в тишине. В молчании.

Но Карина вновь заговорила:

— Слушай, а как там у Марата дела? Что-то давненько не захаживает. Я уже соскучилась по нему и его денежкам. Он – мой самый щедрый клиент!

Юля дернулась от одного лишь звука его имени.

— Какой еще Марат? — принялась изображать искреннее недоумение.

— Тот сексуальный мужчина, с которым ты так мило ворковала прямо в этом туалете некоторое время назад. Забыла, что ли?

— Нет, не забыла! — холодно отозвалась Юля. — Просто не понимаю, почему ты спрашиваешь об этом меня? Меня! Именно меня! Мне-то откуда знать, как дела у этого… человека?

— Оу, не кипятись! — хихикнула Карина. — Просто в свой последний визит Марат был сам не свой. Он словно с катушек слетел! Постоянно называл меня твоим именем, пока сам со мной… пока мы с ним… ну, ты поняла! Вот я и подумала, что между вами что-то есть.

— Как ты сказала? Моим… именем?

— Ну да! Мне показалось тогда, что на моем месте он представлял тебя. Но знаешь, я не в обиде. Он со мной такое вытворял в тот день! Боже… Намокаю, как только вспоминаю!

— Умоляю, избавь меня от подробностей! — закричала Юля, по-детски затыкая уши. — Я не хочу знать! Не хочу!

Точно ошпаренная, с гулко колотящимся сердцем она выскочила из уборной.

И наверняка сошла бы с ума от переизбытка эмоций, обрушившихся на нее многотонной лавиной. К счастью, ее отвлекли – сработала кнопка вызова одного из столиков. Те мужчины, которые стали невольными свидетелями сцены с вином, запросили счет. Действуя на автомате, Попова приняла оплату по карте и застыла в недоумении, когда обнаружила на столе четыре пятитысячные купюры. Один из клиентов улыбнулся, поясняя:

— Это вам на чай, девушка!

— А? — ошеломленно. — Мне?

— Да, вам!

— Спасибо, но… нет! Не стоит!

— Берите-берите! И не расстраивайтесь по пустякам!

***

Остаток рабочей смены прошел в относительном спокойствии.

По крайней мере, без серьезных происшествий. Уже возвращаясь в общежитие на такси, Юля обнаружила кучу пропущенных звонков и одно смс-сообщение с неизвестного номера. Бегло ознакомившись с его содержанием, она поняла, что с ней жаждала пообщаться именно Шершнева. И жаждала страстно, раз уж номер ее раздобыла. Послание гласило:

«Перезвони, как только сможешь! Умоляю! В любое время суток. Это очень важно. Нужно срочно поговорить. PS: Аня Шершнева»

Тяжело вздохнув, девушка помассировала собственные виски. Затем, поразмыслив секунду-другую, решила все же выполнить ее просьбу.

Задира-Анька приняла вызов спустя всего пару гудков. Создавалось впечатление, будто все это время она просидела у телефона, ожидая звонка.

— Привет! — тихий шепот.

— Чего тебе, Ань? — устало выдохнула Юля.

— Ты в общаге?

— Нет. Но скоро буду.

— Встретимся в коридоре?

— Мне сегодня к первой паре! Спать осталось чуть больше трех часов…

— Я не отниму много времени! Обещаю!

— Ладно, — безразлично отозвалась Попова и сбросила вызов.

Спустя пять минут она вышла из такси, предварительно расплатившись с водителем. Шершнева уже поджидала ее на крыльце. Укутавшись в плед, Анька напряженно курила. Ее руки тряслись. Пальцы дрожали.

Настороженно нахмурившись, Юля подошла ближе.

— Что-то случилось? — уточнила, вглядываясь в посеревшее лицо девушки.

Та лишь странно хмыкнула и затянулась что есть мочи. А немного погодя, выпустив в воздух густую струйку табачного дыма, тихо промямлила:

— Нас с девчонками… Серп к себе… на ковер вызывал…

Сердце гулко забилось о ребра, как только его образ ожил перед ее мысленным взором. Мужественный. Суровый. И до жути пугающий.

«О, ну теперь все ясно! Я бы тоже заикалась!»

— Сочувствую! — обронила, стыдливо отводя в сторону взгляд.

Однако в следующий миг вновь уставилась на свою собеседницу.

— Боже, как он на нас орал! — с дрожью в голосе проблеяла Анька. — Мы думали, все – живыми из его кабинета не выйдем! Каримов знает все наши слабости. Знает, как наказать. И чем пригрозить, чтобы довести противника до полного… отчаяния. Он – страшный человек! Страшный, Юля!

«Не так страшен черт, как его малюют! — точно наяву в ушах прозвучал голос Макарова. — При желании и с ним можно найти общий язык…»

Она готова была вслух гоготать от подобного заявления их куратора.

«Ага! Конечно! Хотят-то многие… а толку? Гад – он и в Африке гад!»

Во рту внезапно пересохло. Дико. До противной горечи.

Ибо воспоминания продолжали терзать сознание, разрывая его в клочья.

«Но… Марат помог мне! Помог же! Не остался в стороне… Я запуталась!»

Разозлившись на саму себя, Юля ощетинилась. Скрестив руки на груди и припечатав Аньку раздраженным взглядом, требовательно спросила:

— Ты названивала мне черт знает сколько раз, чтобы сообщить то, что я и без тебя прекрасно знаю?

— Нет, конечно! — Шершнева выбросила окурок в урну и вперилась в Попову. — Ты прости меня за вчерашнее! Понятия не имею, чего я до тебя докопалась – мне нет дела до чужой жизни! И за представление утреннее прости! Я была неправа. И девчонки тоже. Мы искренне сожалеем об этом. Но…

Замолчав, она шмыгнула носом и сморгнула набежавшие слезы.

— Прости! Пожалуйста, прости! — затараторила Аня, точно одержимая. — Хочешь, на колени встану? Или публично извинюсь? Скажу, что все сама выдумала, чтобы все сплетни одним махом обрубить? Я на все готова!

Заявив это, Шершнева попыталась опуститься на корточки. Изумленно охнув, Юля остановила ее. Схватив за плечи, громко воскликнула:

— С ума сошла? Мне ничего не нужно! Было и было!

— Нет! Ты не понимаешь…

— Не понимаю чего?

— Он ведь не только из общаги… он и из универа нас вышвырнуть может в два счета, как оказалось! У нас есть хвосты. Не по его предметам, но есть. А Серп имеет очень большое влияние на преподов. Если попросит их как следует, то они ни за какие коврижки не пойдут нам навстречу! Не захотят портить отношения с ним! А знаешь, что самое паршивое в этой ситуации? Виновата только я, но из-за меня страдают и Сурикова, и Маклакова! Я места себе не нахожу. Я спать не могу. Юля, помоги мне! Помоги нам! Помоги…

— Чем? С Серпом поговорить предлагаешь?

— Да! Пого…

— Я пыталась сегодня, — горько усмехнулась. — Он даже слушать меня не стал! И не станет!

— Станет, Юля! Только тебя и станет!

— Да с чего ты это взяла?

— С того! Каримов никого и никогда не защищает! А за тебя… да он нам чуть бошки не открутил! Попова, ты что, слепая? Серьезно не видишь, как он реагирует на тебя? Не замечаешь, как смотрит? Не понимаешь, какую власть над ним имеешь? Серп фактически правит нашей кафедрой! А ты… ты правишь им! Можешь править, если сама того пожелаешь! Если захочешь!

— Прекрати! Я сейчас всю общагу перебужу своим диким хохотом!

— Пожалуйста! — Шершнева вновь сморгнула слезы. — Сделай хоть что-нибудь, пожалуйста! Мне… мне никак нельзя вылететь из ВУЗа! Да даже из общаги мне вылететь нельзя! Во-первых, куда идти? На улицу? А во-вторых…

Скинув с себя плед, который тут же приземлился на грязное бетонное крыльцо, Аня судорожно всхлипнула, развернулась к ней спиной и задрала свою плотную пижамную кофту, оголяя область поясницы. От представшей взору картины Юля забыла, как дышать. Нежную девичью кожу покрывали грубые, давно зарубцевавшиеся червеобразные шрамы.

Нервно сглотнув, Попова тихо обронила:

— Что это? Откуда?

Одернув одежду, Шершнева стыдливо растерла по лицу соленую влагу.

— Отцу спасибо! Чуть что не по его, сразу за ремень хватается. Иногда, если сильно злится… сам не замечает, как пряжкой… задевает. Потом раскаивается, конечно! Извиняется. И боль проходит. Жаль только, следы остаются. Ну, ничего! Сведу их однажды. Как только денег накоплю.

— Боже!

— Теперь понимаешь? Он убьет меня! Он просто… меня убьет!

Пару раз втянув кислород полной грудью, Юля медленно кивнула.

— Ладно! Я попытаюсь поговорить с ним. Сегодня же.

— Спасибо!

— Не благодари почем зря! Я ничего тебе не гарантирую. Пусть ты и не веришь, но Серп относится ко мне в разы хуже, чем к остальным студентам. Я презираю его за это! А он… кажется, он всем сердцем ненавидит меня!

***

— Быть может, ты считаешь себя особенной, Попова? — бесновался Каримов, самозабвенно отчитывая девушку. — Поэтому позволяешь себе заявиться ко мне на пару спустя целых двадцать пять минут после звонка?

Серп насквозь прожигал ее холодным, но полыхающим от гнева взглядом.

И смотрел при этом так, будто собирался всю душу из нее вытрясти.

Причем на глазах у всей аудитории. У всей ее притихшей группы.

Естественно, особенной Юля себя никогда не считала.

Она просто проспала. Сказывалась усталость и хроническое недосыпание.

Ее организм функционировал на пределе возможного. И как итог – на этой неделе Попова приходила с опозданием почти на все первые пары.

К сожалению, именно на лекцию Каримова она припозднилась основательно. Умом понимала, что виновата, но ничего с собой поделать не могла.

— Думаешь, должность старосты развязывает тебе руки и освобождает от ответственности? — прогромыхал Серп. — Думаешь, теперь тебе можно все?

«Нет! Я думаю, что ты козел! Редкостный козел! Неужели нельзя было высказать мне все это без свидетелей? Обязательно тыкать меня носом в дерьмо на публике? Сволочь! Ненавижу тебя! Слышишь, гад? Ненавижу!»

Понимая, что просто так Каримов от нее не отстанет, а если она надумает оправдываться и дерзить – сурово накажет, девушка сдавленно пискнула:

— Простите! Я не…

— Не надо мне здесь ресничками хлопать и святую невинность из себя изображать, Попова! — строго перебил ее мужчина. — Отвечай четко на мой вопрос!

Она прямо почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица. Побледнев до состояния мела, Юля нервно сцепила пальцы в замок и тихо отозвалась:

— Конечно, нет. Извините, Марат Евгеньевич.

Взгляд глаза в глаза. Его – убийственный, парализующий, тяжелый.

Ее – презрительный, осуждающий, обиженный.

Судорожный вдох. Рваный выдох. Его.

Серп будто пытался таким образом взять себя в руки.

Успокоиться. Но выходило у преподавателя… хреново, судя по всему.

Однако следующую фразу он произнес гораздо спокойнее.

— Так за что именно я должен тебя… извинить?

«Подчинись! — прочла в непроглядной тьме его глаз. — Не перечь!»

— За опоздание, — предавая себя, потупила взор.

«И за одно лишь свое существование, которое вас так сильно… бесит! Уф!»

Помощь пришла оттуда, откуда не ждали. Внимание Каримова внезапно переключилось на Ирину Синицыну, которая возмущенно воскликнула:

— Трусы? Какие еще трусы?

В аудитории воцарилась гробовая тишина.

Марат Евгеньевич жестом велел Юле вернуться на свое место.

И просить ее дважды не пришлось. Уже спустя пару секунд она бесшумно примостилась за столом, расположенным как раз по соседству с неразлучными подругами – Леной и Ириной.

— В чем дело, Синицына? — с особым участием поинтересовался Серп.

— Простите! Извините! — беззаботно хохотнула та. — Неправильно прочитала мамино сообщение! Имелось в виду… трУсы!

— Переписываешься на моих лекциях?

— Нет! Но… это же мама!

— И что?

— Как что? Если вы завалите меня экзамене, и я вылечу из ВУЗа, то именно на ее хрупкие плечи ляжет забота обо мне в ближайший год. Поэтому маму нельзя игнорировать!

Каримов добродушно рассмеялся, что случалось с ним нечасто.

Очевидно, тоже питал особые чувства к Синицыной. Прямо как Макаров.

— Весомый аргумент, Ирина! — прозвучало снисходительно. А затем как ни в чем не бывало он продолжил лекцию. — Так на чем мы остановились? Ах, да!

Юля нервно поерзала на стуле, ощутив легкий укол… ревности.

«Почему? Почему все относятся к ней с таким уважением? Чем я хуже?»

Внешне девушка старалась казаться спокойной. Но не внутри.

В ее душе извергался вулкан, испепеляя все на своем пути. И навязчивое желание расцарапать Каримову физиономию становилось нестерпимым.

«Зачем он так со мной? Постоянно отчитывает, как школьницу! Боже, так стыдно! И обидно! Очень обидно! Я не понимаю его! Не понимаю!»

В какой-то момент поток тягостных мыслей прекратился.

До слуха донесся приглушенный шепот все той же Синицыной:

— Колись давай! Чего такого сверхъестественного ты натворила?

Ирина странно действовала на людей. Располагающе. В ней чувствовался некий… внутренний стержень. И несгибаемая воля. Глядя в ее пронзительно-зеленые глаза, Попова вдруг ощутила острую потребность выговориться.

— Ничего, — выпалила сбивчиво. — Просто устроилась работать официанткой в ночной стриптиз-бар. А Серп, оказывается, частенько там зависает! Пару раз даже подкатить ко мне пытался – по пьяни! А потом увидел в стенах ВУЗа и понял, что я его студентка. Представляешь, какой конфуз? Завкафедрой, а тут такое! Неудивительно! Теперь вот отрывается на мне по полной программе! Боится, что проболтаюсь… наверное!

— Вряд ли, — задумчиво протянула Ира.

— М-м-м? — недоуменно.

— Сомневаюсь, что он вообще чего-либо боится в этой жизни.

— Надеюсь, все же боится, — выплюнула язвительно. — Надеюсь, его личный кошмар реален! Надеюсь, он существует и сводит его с ума! Надеюсь, он не дает ему спокойно спать по ночам и пожирает изнутри! Надеюсь…

— Оу! — загадочно хмыкнула Синицына, прерывая ее на полуслове.

— Что?

— Осторожнее, красотка!

— В каком смысле?

— Ненависть – сильная эмоция! Самая сильная! Уж я-то знаю! Она поглощает тебя всю, без остатка. Мешает мыслить здраво. Ослепляет. Но если все же хорошенько приглядеться, за этим бесконечным круговоротом обид и недопонимания можно разглядеть нечто… большее. Гораздо большее!

— Ты на каком языке вещаешь? Я ни слова не поняла.

— От ненависти до любви один шаг, говорю, — улыбнулась Ирина. — Продолжишь ненавидеть его так же сильно – однажды влюбишься!

— Никогда! Ни за что! Ты… ты спятила, что ли?

— Нет! Но, по ходу… прилично опоздала с советом!

— Синицына!

— Не переживай! — девушка символично закрыла рот на замок. — Эта тайна умрет со мной! Я не из болтливых!

«Какая еще тайна? Какая, к черту, тайна? Не влюблена я в него!»

Подмигнув, Ира отвернулась от нее и принялась усердно конспектировать лекцию. Юля же себе места не находила, считая минуты до конца пары и искренне завидуя Беловой. Серп (по личной просьбе Макарова) освободил Лену от занятия и отправил на отработку прогулов к Виктору Эдуардовичу.

Тайком поглядывая на Каримова, Попова могла думать лишь об одном:

«Когда же ты настоящий? Здесь, за кафедрой? Или там… в лесу?»

Едва прозвенел звонок, мужчина покинул аудиторию.

Недолго думая, Юля ринулась следом.

— Марат Евгеньевич! — окликнула его, настигнув в коридоре.

— Не сейчас, пташечка! — приглушенный рык.

Поддавшись странному импульсу, какому-то… необъяснимому порыву, она настойчиво схватила заведующего кафедрой за локоть, удерживая на месте. А затем, глядя ему прямо в глаза, твердо отчеканила:

— Нет, сейчас!

Комментарии

Комментарии читателей о романе: Табу на вожделение. Мечта профессора