Роман Табу на вожделение. Мечта профессора глава Глава 14

Юля

«Сучки! Вот ведь… сучки! Все-то им нужно знать!»

Оказавшись в фойе общежития, Юля с такой злостью шибанула дверью, что страшный грохот протяжным жалобным эхом разнесся по коридорам здания.

В душе творился дичайший раздрай. Полнейший хаос. Чертов армагеддон.

Ей овладело бесконечное смятение. Да, вечерок выдался тот еще.

Но даже недавнее похищение и страх смерти заботили Юлю сейчас гораздо меньше, чем собственная реакция на слова Шершневой. На одно лишь предположение той о ее возможной связи с Каримовым. Интимной связи.

«Боже…»

Она до такой степени озверела от подобного заявления, что готова была размозжить бестолковую голову этой неисправимой сплетницы прямо о бетонную стену. Ну, либо с корнем вырвать ее поганый язык. Тоже вариант. Однако… девушку не покидало ощущение (странное, нелогичное), будто она настойчиво пытается обмануть саму себя. Без конца прокручивая в памяти свои же слова, брошенные той курице исключительно в порыве гнева, Юля корила себя за излишнюю эмоциональность. За тотальную несдержанность.

«Зачем? Зачем я так сказала? Это же… неправда! Я так не считаю! Я…»

С другой стороны, что еще она могла ответить Шершневой и ее подругам?

Неважно. Уже неважно, ибо…

«Все равно теперь сплетни поползут. Нужно быть к этому морально готовой. Чертов Серп! Не мог высадить меня чуточку дальше? У остановки, например? Обязательно было к главному входу подвозить?»

В тот же миг стыд опалил ее щеки. Угрызения совести пожирали изнутри.

«Я – обычная неблагодарная дрянь! Черт! Самой от себя противно!»

— Попова, ты там в порядке?

Круговорот тревожных мыслей прервался требовательным голосом их вахтера Леонида Семеновича. Вздрогнув, Юля попыталась сосредоточиться на мужчине. Но, как ни крути, это оказалось задачей со звездочкой – от ярости, полыхающей в крови, перед глазами плыло. Да и алкоголь повышенной крепости резко ударил в голову, превращая конечности в вату.

Он путал чувства. Дурманил разум. Горячил кровь. Затормаживал реакцию.

Тем не менее, собрав в кулак последние крупицы своего самообладания, Юля улыбнулась. Да, фальшиво. Да, через силу. И все же...

— Конечно, Леонид Семенович!

— А чего тогда косяки мне тут сносишь?

— Извините!

— Извините ее, — заворчал мужчина, нажимая на кнопку турникета. — О, времена пошли! О, нравы! Никакого уважения к казенному имуществу!

Преодолев последнее препятствие и не обращая никакого внимания на вечное недовольство вахтера, Юля устало побрела к лестницам шаткой неуверенной походкой. На душе кошки скребли. А на сердце точно каменную глыбу водрузили. Она стискивала мышцы, безжалостно сминала плоть. И эти ощущения были пугающе реалистичными.

До жути. До дрожи. До паники.

От переизбытка эмоций Юле тяжело было даже дышать.

Перед глазами кадрами киноленты вспыхивали сегодняшние события.

И от всех тех воспоминаний необъяснимое волнение заполняло душу до краев. А в груди начинало барабанить с запредельной скоростью.

«Что все это значит? Что происходит?»

Она не понимала. Но знала наверняка:

«Он помог мне! Он спас меня! И он… смотрит на меня так, как никто и никогда прежде! Под его взглядом я словно… умираю! И оживаю вновь…»

Зажмурившись на миг, Юля схватилась за стену, дабы не упасть.

«А еще мы целовались. Дважды! И я едва не отдалась Серпу прямо в его кабинете! Прямо на его столе! Боже, что со мной не так? Я сошла с ума?»

Припомнив одну не менее пикантную деталь, Попова и вовсе остановилась.

Замерла. Застыла. Нервно прикусила губу и часто-часто задышала.

«Я пялилась на его стояк! Я, как последняя дура, пялилась на его стояк! И он это… мама дорогая, он все видел! Все понял! Господи, как теперь в глаза ему смотреть? Как посещать его лекции? Я не смогу… я умру от стыда!»

Внезапно разозлившись на саму себя, Юля решительно продолжила путь.

«Ой, все! Не хочу об этом думать! Не хочу… Не хочу… Не хочу...»

Погрузившись в размышления, девушка не заметила, как добралась до своей комнаты. До комнаты, которая, к ее удивлению, оказалась пуста – Эльвиры и Тони «дома» не было. Оно и к лучшему. Это избавило ее от лишних расспросов и крайне неловких объяснений. Приготовив одежду на завтра, Попова расправила постель и отправилась в душевую. Хотелось как можно скорее смыть с тела пыль и грязь. А с ними и все тяготы сегодняшнего дня.

К счастью, очередь на водные процедуры состояла всего из трех человек – большинство студентов еще не вернулись с КВН. Настроив температуру воды, Юля встала под обжигающе горячие струи и принялась с остервенением тереть мочалкой свою нежную кожу, стараясь привести себя в относительно божеский вид. И… пытаясь избавиться от Серпа в своей голове. Да тщетно все. Мужчина так и стоял перед мысленным взором.

Казалось, его образ выжжен на обратной стороне ее век.

Ибо он оживал в сознании, стоило только закрыть глаза.

«Почему? Вот почему я сейчас думаю не об отбитой на всю голову Кристине, которую нужно хорошенько проучить и поставить на место, а о… о нем? Почему не трясусь от страха из-за похищения, а трепещу от волнения, вспоминая его способы… согреть меня? Господи, я же ведь млела от его прикосновений, когда он растирал мои ноги! А потом, чуть позже… на краткий миг мне показалось, что я способна сама… поцеловать его! Дура я! Дура! Набитая и неисправимая!»

Чем яростнее было внутреннее отрицание, тем усерднее Юля «драила» себя мочалкой. Тем отчаяннее глупое сердце трепыхалось за ребрами.

Тем более смущенной, потерянной и дезориентированной она себя ощущала.

«Нет, так дело не пойдет! Я – взрослый человек. А взрослые люди от проблем не убегают. Их решают. Мне нужно успокоиться. Извиниться. И… поблагодарить его за помощь. Как бы там ни было, он спас меня!»

Закончив водные процедуры, Попова вернулась в свою комнату.

Она по-прежнему была пуста. Обрадовавшись данному факту, девушка проворно (насколько позволяло алкогольное опьянение) переоделась в пижаму и завалилась в постель, намереваясь хорошенько выспаться.

Но даже когда проваливалась в небытие, слышала голос Марата:

«Решила поиграть со мной, пташечка? Это ты зря! Я ведь могу и… согласиться!»

***

Утро началось для нее с пронзительно-возмущенного вопля Эльвиры. Соседка вышла в коридор за несколько минут до звонка Юлиного будильника и отчего-то громко выругалась:

— Это что еще за хрень? Какого черта здесь творится?

За дверью послышалось чье-то хаотичное бормотание. Складывалось ощущение, будто с ней общались сразу несколько человек.

Вскоре Эля заглянула в комнату и ошеломленно пробормотала:

— Юля? А ну-ка, подъем! Выйди на минутку!

Ничего не понимая спросонья, Попова торопливо накинула поверх пижамы свой простенький атласный халат, всунула босые стопы в тапочки и (зевая во весь рот) тоже выскользнула в коридор. Да так и замерла, подобно статуе, увидев представшую взору картину – у порога столпились не менее пятнадцати человек. Весь пол у их комнаты оказался заставлен различными вкусностями, соленьями и цветами в горшках до такой степени, что невозможно было сделать даже крошечный шаг, дабы не наступить на какой-нибудь предмет. В руках студенты держали плакаты с кричащими карикатурами «Богиня», «Госпожа» и…

— Спасительница? — скрестив руки на груди, Эльвира вслух прочитала надпись на последнем плакате. — Ничего не хочешь объяснить?

Какой там объяснять? Юля оказалась до такой степени ошарашена уведенным, что буквально лишилась дара речи. У нее язык онемел.

«Я сплю! Это сон! Я все еще сплю!»

Черт знает с какой попытки девушка уточнила срывающимся голосом:

— Чт-то происходит? Как все это… понимать?

По толпе прошелся задорный хохоток. Затем вперед выступили три парня-старшекурсника и театрально поклонились.

— О, богиня! Склоняем пред тобой свои буйные головы и смиренно просим: прими от нас эти скромные дары в знак нашего бескрайнего уважения!

Попова вытаращилась на главного активиста широко распахнутыми глазами.

Эля же громко закашлялась, поперхнувшись собственной слюной.

— Вы что, с ума все посходили? — крякнула Юля, лихорадочно выискивая в толпе знакомые лица. — Чего вам от меня нужно?

— Не злись, госпожа! — с таким же преувеличенным пафосом, явно работая на публику, заговорил его приятель. — Мы пришли к тебе с миром! Молить о помощи! О пощаде!

— О какой еще…

— О, собственность Серпа! — загоготал третий. — Взываем к твоей мудрости и просим: убереги всех нас от своего хозяина! Своей… грудью от него защити!

Это было сродни удару током. Девушка дернулась на месте, точно в одно место ужаленная. А после побледнела до состояния больничной простыни, заприметив в задних рядах Шершневу, Маклакову и Сурикову.

«Господи! Они… они… нет!»

— Вы че, совсем охренели?! — гаркнула на присутствующих Эльвира. Имела право. Как-никак, староста этажа. — Что за бред вы здесь несете?

Юля обреченно покачала головой, осознав вдруг, с чем имеет дело.

— А это не бред, Эль, — как можно более беззаботно хмыкнула она, преодолевая болезненный спазм в горле. — Вы пришли поздно, не успела рассказать… Вчера я влипла в одну очень неприятную историю. Моя жизнь в буквальном смысле висела на волоске. Каримов случайно проезжал мимо и помог мне. Потом привез в общежитие. А эти идиотки решили, что я с ним сплю, и растрепали об этом всей общаге. Теперь вот ходят, издеваются…

— Ничего подобного! — выступила вперед Шершнева. — Согласна, задумка так себе. Но… нам действительно нужна твоя помощь. Серп был свидетелем нашей вчерашней стычки и собирается вышвырнуть меня с девчонками из общаги! На улицу. И все из-за тебя! Сделай же что-нибудь! Спаси нас!

— Это каким же образом?

— Тебе виднее, детка!

— Я тебе не детка!

— Так, — нахмурилась Эльвира, — я не поняла! Вы что, на нашу Юльку вчера наехали? Мы с Тоней недостаточно четко обозначили свою позицию в отношении нее?

— Спокойно! — нервно хихикнула Сурикова. — Просто задали вашей девочке-припевочке парочку неудобных вопросиков! Только и всего!

— А кто вы такие, чтобы задавать их ей, курицы? Совсем страх потеряли?

— Ой, можно подумать…

— Нет, не можно! — повысила голос Эля. — Вы, видно, забыли, что, проживая здесь, обязаны подчиняться определенном требованиям! И эти требования гласят – никаких несанкционированных митингов без одобрения руководства! Так что живо взяли в ручки весь мусор, что валяется у меня под ногами, и в темпе вальса разбежались по своим норкам, пока об этом инциденте не стало известно коменде, декану и даже ректору! Все ясно?

От веселости среди присутствующих не осталось и следа.

Спохватившись, ребята один за другим принялись разбирать свои вещи.

Шершнева же приблизилась вплотную к Юле.

— Мы пострадали из-за тебя! — выплюнула она обиженно. — Мы окажемся на улице, понимаешь? Куда нам идти? Ты должна это исправить!

— Не должна! — устало выдохнула Попова. — Особенно после сегодняшнего. Но… я поговорю с ним. По крайней мере попытаюсь. Не потому, что слухов испугалась или твоим представлением впечатлилась. Нет. Просто жаль тебя. По-человечески. Но если ты еще хоть раз…

— Не повторится! Клянусь, не повторится!

— Время покажет! — холодно обронила Юля, возвращаясь в комнату.

***

В институте Попова появилась за десять минут до начала лекции.

Она страшно боялась опоздать и все же рискнула забежать в местную кондитерскую лавку, где выбрала небольшой, но очень вкусный торт.

Возможно, это было крайне глупым и даже абсурдным решением.

Тем не менее Юля твердо вознамерилась отблагодарить Каримова за свое вчерашнее спасение. Хотя бы так… чисто символически. А заодно, если подвернется возможность, поговорить с ним о Шершневой и ее подругах.

«Да уж! Не верю, что собираюсь сделать это!»

— Эй, шустрая! — рявкнул кто-то голосом, от которого нервная дрожь промчалась вдоль позвоночника. — Смотри хоть, куда прешь!

Вскинув голову, девушка обнаружила, что едва не налетела на Вячеслава Красницкого – отбитого на всю голову парня Ирины Синицыной. Молодой человек являлся единственным сыном мэра города, а также приходился каким-то родственником ректору их ВУЗа. Перед ней сейчас стоял высокий, дерзкий, безумно опасный и избалованный мажор, которого справедливо побаивались почти все студенты – слишком мощным для своего возраста телосложением он обладал. А уж о его диком темпераменте и тяжелом характере вообще легенды слагали. Словом, дорогу ему переходить явно не следовало. Нервно сглотнув, Юля отступила в сторону и промямлила:

— Извини!

Надменно фыркнув, парень уверенно прошагал мимо.

А она лишь облегченно вздохнула, возведя очи к небу.

«Бедная Иринка! Как же она его терпит?»

Однако в следующий миг девушка напряглась в разы сильнее.

Ибо у стойки с расписанием мелькнул до боли знакомый силуэт.

И сердце тотчас же пустилось в галоп, а колени предательски задрожали.

«Серп! Ой, мамочки!»

От волнения ее затошнило. Но набрав воздуха в грудь и призвав на помощь все свое мужество, она решительно направилась прямо к Каримову.

— Доброе утро, Марат Евгеньевич! — отрапортовала, улыбаясь точно пришибленная. Мужчина скользнул по ней холодным безразличным взглядом (от которого ей резко поплохело) и бросил коротко:

— Доброе!

Юля протянула ему десерт, упакованный в картонную коробку.

— А… а это вам!

Серп даже взглядом не удостоил ее скромный презент.

Продолжил с небывалым интересом изучать расписание на стойке, сверяя его со своим планшетом. Попова же, оцепенев от странных предчувствий, так и застыла с протянутой рукой.

— Марат Евгеньевич, что-то не так? Что-то случилось?

— Ступай на пару! — прозвучало почти угрожающе.

Недоуменно нахмурившись, она вновь растянула губы в грустной улыбке:

— Это не взятка! — пояснила зачем-то. — Просто торт! Хотела отблагодарить вас…

— Занят я, Попова! — жестко. — Занят!

Едва он успел закончить фразу, к ним приблизилась студентка четвертого курса Вероника Селезнева. Эффектная. Красивая. Сексуальная.

Ее юбка едва прикрывала ягодицы. Ее грудь практически вываливалась из глубокого декольте. Увлажнив губы, девушка заискивающе промурлыкала:

— Марат Евгеньевич, я внесла правки в статью! Проверите?

— Разумеется, Селезнева. Даже интересно, чем ты удивишь меня на сей раз!

Она протянула ему какие-то бумаги и поинтересовалась:

— Когда мне зайти к вам? Когда у вас будет свободное время?

Наконец Каримов отвлекся от своего занятия.

— Прямо сейчас.

— Но вы же заняты! — горько усмехнулась Юля, буравя его взглядом.

— Да, занят! — прилетело в ответ. — Но не для всех!

Его рокочущий голос показался ей громовыми раскатами.

Он говорил тихо, а у нее закладывало уши, как от громкого рева.

Сердце сжималось в груди до предела. Во рту стало горько от подступившей желчи. С потерянным выражением лица Попова смотрела вслед этой удаляющейся парочке,и не понимала уже ровным счетом ничего.

Но за ребрами так больно ныло, что хотелось реветь.

Чувства, отдаленно напоминающие ревность, буквально душили ее.

Сводили с ума. Резали без ножа. И выворачивали наизнанку.

«Ну и ладно! Мне-то что? Мне так даже… лучше!»

Однако, чем дольше Попова таращилась на торт в своей руке, пытаясь выровнять сбившееся дыхание, тем более жалкой себя ощущала.

«Вот чем они там занимаются? О, я догадываюсь! Наверняка Вероника уже сидит на его столе и пылко отвечает на грубые безудержные поцелуи!»

В какой-то момент, не выдержав напряжения, она со всей дури сжала кулаки, впиваясь ногтями в собственную плоть. А после, не чувствуя земли под ногами, помчалась прямо к нему в кабинет. С трудом понимая, что творит, Юля ворвалась внутрь без стука. Влетела в помещение так быстро и стремительно, будто за ней черти гнались. К ее удивлению, все было… в рамках приличия. Селезнева сидела на противоположной стороне его стола, а сам Каримов, вальяжно развалившись в своем кресле, изучал ее статью.

Но заметив незваную гостью, мужчина угрожающе прищурился.

В глубине бездонных темных глаз сверкнула сталь.

— Попова? — прогромыхал он разъяренно. — Ты что себе позволяешь?

— Пытаюсь быть благодарной! — вернула его же тоном.

У мужчины от немого изумления брови на лоб поползли.

Юля же тем временем поставила торт в центре его стола.

Тяжело дыша, она пояснила:

— Это не вам! Это для Артема! Взамен его… его бургеру!

— Артем ни в чем не нуждается!

— О, это не так! — огрызнулась девушка, пытаясь не разреветься. — Бедный мальчик очень сильно нуждается… в нормальном дядюшке!

— Попова! Следи за…

Она не стала дожидаться окончания его гневной тирады.

Просто вышла в коридор и плотно закрыла за собой дверь.

Комментарии

Комментарии читателей о романе: Табу на вожделение. Мечта профессора