Роман Табу на вожделение. Мечта профессора глава Глава 12

Марат

«Твою мать! Что ж меня так кроет-то от ее близости?»

Марат дернулся. Вздрогнул всем телом, будучи не в силах избавиться от ощущения, будто она проникает к нему прямо под кожу. Просачивается в самое нутро. А после застыл на месте точно пришибленный и стиснул зубы так сильно, так остервенело, что заломило челюсти. Сердце дико загрохотало в груди. Взбесившийся пульс нещадно шарашил по вискам. Воздух, внезапно вставший в горле комом, с хриплым свистом покинул его легкие. Мышцы мгновенно превратились в сталь. В камень. Кишки ошпарило словно густым кипятком. А по венам… по венам заструился опасный губительный ток.

«Я нашел тебя, девочка! Я тебя нашел!»

Склонившись чуть ниже, он позволил себе украдкой насладиться ароматом ее волос. Практически уткнуться носом в ее макушку и дышать, дышать, дышать. От примитивнейшего удовольствия разум помутился, и зрачки на миг ушли под веки, как у конченого наркомана, получившего наконец очередную дозу. Мучительно застонав, Каримов все же обнял Юлю в ответ.

Стиснул своими ручищами и припечатал к себе так сильно, как только смог.

До жалобного всхлипа. До хруста ее костей. До невозможности дышать.

— Все позади, — пробормотал, с трудом ворочая языком. — Не плачь.

Ответом ему служил лишь судорожный вздох. Глубокий. Рваный.

Девчонку жестко колошматило. Да и Марата лихорадило не меньше.

При одной лишь мысли, что ей причинили вполне реальную физическую боль, что над ней… надругались, его разум отключался. Глаза наливались кровью. А в душе оставалось лишь одно неуемное желание – убивать.

Хотелось растерзать ублюдков, обидевших ее, голыми руками. Рвать зубами.

На куски. На лоскуты. На гребаные молекулы. Почему? Он не знал! Не знал! Сам того не замечая, ожесточился, стал равнодушен к бедам чужих людей. Но отчего-то ее боль и ужас он ощутил… как свои собственные.

И это было сродни удару под дых. С ноги. Со всей паскудной дури.

«Весело, однако! И странно до жути!»

Теперь, оглядываясь на несколько часов назад, Каримов был искренне рад, что не отпустил Юлю с КВН. Что, взбесившись от лютой (и совершенно несвойственной ему) ревности, решил воспрепятствовать ее свиданию с каким-то Костей, которого Попова с придыханием величала «настоящим мужчиной». Что додумался проконтролировать ее, позвонив Макарову.

Тот, в свою очередь, скинул ему номер их нерадивой студентки и довольно четко обозначил свою позицию по данному вопросу, бросив короткое:

— Разбирайся сам!

Марат и разобрался. Забрав Артема из дома своих родителей, он поехал с ребенком уже на их адрес, намереваясь позвонить Юле и отчитать эту маленькую дерзковатую сучку по полной программе, когда доберется до места. Только в груди что-то нещадно жгло. Тянуло. Прямо сердце заходилось в каком-то сумасшедшем ритме, и внутренности узлом скручивало ни с того ни с сего. При племяннике Каримов старался всегда держать эмоции в узде. Но не в этот раз.

Гнев затмевал разум, ведь Попова посмела ослушаться его.

И сделала это намеренно. Демонстративно. Будто насмехаясь. Кто же знал, что все перевернется с ног на голову, едва она ответит на чертов звонок?

«Да никто! Подобное невозможно предугадать!»

Сперва он не поверил ей. Ни единому ее слову. Ни единому.

Его сложно в этом винить, ибо рассказ Юли напоминал бред сумасшедшего.

Однако, чем дольше Марат ее слушал, тем сильнее сомневался в собственных суждениях. Его окончательно торкнуло, когда она разрыдалась в трубку. Когда с нотками отчаяния в чуть охрипшем голосе принялась умолять его поговорить с ней еще немного. Тогда-то и пришло жуткое осознание – не врет. И внутри все заледенело от страха. От страха за ее жизнь. Каримов оказался ошеломлен своим открытием. Припечатан им, точно гранитной глыбой. Не совладав с эмоциями – руки затряслись, как у паралитика, он не справился с управлением и чудом избежал столкновения со встречным автомобилем. Благо реакция не подвела – стремительно вывернув руль в сторону, он съехал на обочину и резко затормозил.

К счастью, Артем не понял, что произошло, и не успел испугаться.

Зато жутко занервничал сам Марат, ведь связь с Юлей внезапно оборвалась – очевидно, разрядился телефон, как она и предупреждала. А все, что он успел узнать о ее местонахождении, так это заброшенный санаторий, расположенный в тридцати километрах от города. Вроде все понятно, и проще не придумать. Но основная сложность состояла в том, что никакого санатория в окрестностях их города отродясь не было. Понимая, что сам вот-вот слетит с катушек от беспокойства, он вновь позвонил Виктору. И не зря. Друг обладал поистине феноменальной памятью. Памятью, благодаря которой оба они пришли к выводу, что под санаторием Попова подразумевает летний детский лагерь, закрытый и разрушенный еще в конце девяностых. Он как раз располагался в тридцати километрах от города.

К нему вела лишь одна дорога. Лесная. И наверняка давно заросшая.

Едва ли это остановило мужчину. Уже спустя некоторое время он мчался именно туда, буквально выжимая из ревущего движка весь его максимум.

Артема пришлось взять с собой, ибо терять драгоценное время, возвращая его обратно старшим членам семьи, было сейчас непозволительной роскошью. В двух словах и в щадящей формулировке объяснив ребенку, с какой целью они направляются в лес, Каримов съехал с центральной загородной трассы на едва заметную лесную дорогу. Скорость сбавил, потому что приходилось пристально вглядываться в каждый куст. В каждое дерево. Но несмотря на все его старания, Юлю заметил именно Артем.

Марат проехал бы мимо, но племянник взволнованно воскликнул:

— Там девочка! — указал он в нужном направлении. — Марат, там девочка!

Ударив по тормозам, мужчина торопливо отстегнул ремень безопасности и выбрался наружу, строго велев мальчугану оставаться в машине.

И теперь уже несколько минут он сжимал Попову в своих давящих объятиях и все никак не мог до конца осознать, что нашел ее. Нашел.

А она все плакала. Цеплялась за него мертвой хваткой, дрожала и плакала.

— Ну все! Все! — прохрипел Каримов, поглаживая девчонку по спине. По пояснице. — Ты точно в порядке? Тебя не тронули?

Шмыгнув носом, Юля прижалась щекой к его груди и прошелестела:

— Нет, не тронули! Хотели просто напугать. И… у них получилось!

— Ты знаешь этих людей?

— Знаю заказчика.

— Отлично! Поехали в полицию.

— Зачем?

— Заявление напишешь.

— Нет! Я не буду ничего писать!

— То, что с тобой сделали – это статья! Они должны ответить за содеянное!

— О! — гневно выплюнула Попова. — Она ответит! Я сама ей отомщу!

— Ваши женские разборки зашли слишком далеко, знаешь ли, — проворчал недовольно. — Где гарантия, что подобного с тобой больше не случится?

Юля медленно отстранилась и твердо произнесла:

— У меня нет доказательств. Я не пойду в полицию. Если не согласны с этим, просто… одолжите мне на время свой телефон и оставьте меня здесь!

Марат внимательно оглядел ее с ног до головы. Пристально. Сантиметр за сантиметром. И кровь устремилась к вискам, вскипая прямо в венах.

Она стояла перед ним, храбрясь из последних сил.

В перепачканной одежде. Босая. В изодранных колготках.

Продрогшая до костей и зареванная до неузнаваемости.

За одно только это Каримову хотелось свернуть кому-нибудь шею.

Но…

«Потом! Все можно обсудить потом! Она же сейчас тут просто закоченеет!»

— Ладно, — скрипнул зубами от досады, — поступай как знаешь! В конце концов, ты у нас взрослая девочка, да?

— Да! — насупившись, Юля растерла соленую влагу по своим щекам.

— Вот и хорошо! — приблизившись вплотную, Марат принялся отряхивать ее одежду. — Вот и успокаивайся скорее! Не пугай мне ребенка своими истериками – он у нас к такому не привык!

— Ре… ребенка? — изумленно. — Какого ребенка?

— Обыкновенного, Попова! Обыкновенного! Племянника моего!

— А где он?

— В салоне сидит. Ждет.

Пару раз вздохнув полной грудью, девушка кивнула.

А после обхватила себя руками и зябко поежилась.

«Дьявол! Я сегодня усажу тебя в машину или нет?»

В последний раз проведя ладонью вдоль ее спины, по пояснице и как бы невзначай коснувшись упругих ягодиц, Каримов заговорщицки шепнул:

— Давай-ка мы тебя согреем! А то заболеешь еще…

— Давайте, — прозвучало доверчиво.

— Сперва избавься от своих жутких колготок.

— Зачем?

— Если нас остановят сотрудники ДПС, то решат, будто я тебя избил или изнасиловал. А оно нам надо? Лучше сними их. В салоне тепло.

***

Смущенно прикусив губу, Юля снова кивнула. Затем промямлила что-то вроде «отвернитесь, не смотрите» и потянула вверх подол своего платья.

Но Марат не мог не смотреть. Он следил за ней, подобно голодному волку. Озлобленному. Одичавшему. Мечтающему познать вкус ее плоти.

И нервно сглотнул, когда на миг… всего на краткий паскудный миг ему удалось выцепить жадным взором тонкую полоску красной кружевной ткани, прикрывающей ее промежность. В собственных штанах стало тесно.

Воздух застрял в горле. А в ушах загудело от рева взбесившегося пульса.

«Твою мать! До чего же ты хороша, девочка!»

Спрятав ладони в карманах брюк, Каримов призвал на помощь все свое самообладание.

А взять себя в руки было ой как непросто.

Особенно если учесть тот факт, что в последний раз он посещал «Запретный плод» по своим «нуждам» почти три недели назад (хоть и заявил Поповой обратное во время их ссоры в кабинете). Наконец, отбросив в сторону колготки, Юля с волнением и тревогой покосилась на него.

— Ну и? Что… дальше?

— Подойди, — прохрипел, совсем не узнавая своего голоса, — ближе!

Девчонка подчинилась. И в тот самый миг, когда Марат собрался притянуть ее к себе и доходчиво намекнуть на некоторые «нюансы», задняя дверь автомобиля распахнулась. Спустя секунду между ними уже стоял Артем.

— Марат, а кто это? — мальчуган не спускал с девчонки заинтересованного взгляда. — А как ее зовут? А она поедет с нами? А она здесь живет? А как…

— Разве я не велел тебе оставаться в машине? — строго одернул племянника Каримов. Малой сник. Погрустнел. Но заметив это, вмешалась Попова.

— Привет, — произнесла она мягко. — Я – Юля.

— Ого! — присвистнул сорванец. — У нас в садике тоже есть девочка Юля! Она тоже очень красивая, но вредная! И я ее даже целовал!

Юля вымученно улыбнулась:

— И как же зовут тебя, дон Жуан?

— Артем Каримов! — тот гордо выпятил подбородок. — Это я тебя увидел в кустах!

— Хм, — девушка опустилась перед ним на корточки. — Тогда позволь поблагодарить тебя за мое спасение! — не дав опомниться, она чмокнула его в щеку. — Спасибо!

Взвизгнув от восторга, Артем скрылся в салоне машины так же быстро, как появился. И когда Попова соизволила распрямиться, Марат распахнул перед ней переднюю дверь автомобиля, после чего велел:

— Присаживайся!

Она не стала спорить. Покорно юркнула внутрь.

Однако и он не торопился покидать ее. Встав совсем рядом, открыл бардачок, извлек из него фляжку с коньяком, с нарочитой медлительностью открутил крышку и протянул ей.

— Пей!

— Что это?

— Отличное согревающее средство.

— Алкоголь?

— Да.

— Крепкий?

— Очень!

— Спасибо! Но я не пью крепкие напи…

Устав слушать сей жалкий лепет, Каримов схватил ее за подбородок, поднес горлышко к губам и силой влил коньяк ей в рот.

— Глотай, я сказал!

За неимением другого варианта Юля сделала пару крупных глотков.

Но затем поперхнулась и громко закашлялась.

— Вы что, с ума сошли?

— Тебе прогреться нужно, чтобы не заболеть. А ты, вместо того чтобы следовать инструкциям, концерты мне устраивать вздумала?

— Нет…

Уставившись масляным, греховно поплывшим взглядом в ее обнаженные колени, Марат глухо произнес:

— Ладно! Раз не хочешь пить, у нас остается лишь один вариант.

— Какой?

Покосившись на Артема и убедившись, что тот потерял к ним всяческий интерес, временно «залипнув» в смартфоне, Каримов плотоядно оскалился.

— Придется хорошенько… растереть тебя!

Присев на корточки, он оплел пальцами ее щиколотку и скользнул выше.

Выше. И выше. К икре. Минуя чувствительную коленную чашечку.

И еще чуть выше. Покрывшись мурашками и часто-часто задышав, Юля плотно стиснула бедра, мешая ему просунуть руку… туда, куда так сильно хотелось. А после сбивчиво забормотала:

— Я сама… Это я умею! Давайте сюда фляжку, я сама…

— Много говоришь, Юля! — плеснув алкоголь в пригоршню, он растер его по ее обнаженной коже, не забывая массировать мышцы. — Очень много говоришь!

Вцепившись в сиденье так, что побелели костяшки, девушка послушно откинулась на спинку пассажирского кресла, позволяя ему растирать и массировать ее ноги. Стопы. Ей это нравилось. Определенно нравилось.

Он видел, как мутнела от удовольствия ее радужка. Как расширялись зрачки и учащалось дыхание. Во время процедуры оба неотрывно смотрели друг другу в глаза. В какой-то момент, дурея от возбуждения, Марат остервенело стиснул ладонью ее бедро, наверняка причиняя боль, и властно прохрипел:

— Покажи мне!

— Чт-то? — испуганно. — Что показать?

— Свое белье!

— Зачем?

— Не исполняй! Ты прекрасно знаешь, как действуешь на мужчин!

— Марат Евге…

— Просто. Раздвинь. Ноги.

— А что там у вас? — оживился Артем, поглядывая на них с любопытством.

«Господи! Какого лешего я сейчас творю? Совсем рехнулся?»

Вмешательство племянника подействовало на него отрезвляюще.

Распрямившись точно на пружинах, Каримов торопливо всучил Юле фляжку и гневно выплюнул:

— Пересаживайся!

— Куда? — взволнованный писк.

— Назад. К Артему.