Роман Табу на вожделение. Мечта профессора глава Глава 6

Юля

Юля покинула аудиторию в числе первых, как только услышала громкую трель звонка, ознаменовавшую окончание единственной на сегодня пары.

Ни с кем не прощаясь, она пулей выскочила в коридор, остро нуждаясь в глотке свежего воздуха – в замкнутом пространстве было слишком душно. Известие о том, что Марат и Серп – один и тот же человек, далось ей очень непросто. Девушка до сих пор пребывала в легком шоке от своего открытия. Казалось, всем ее грандиозным планам относительно перевода с коммерции на бюджет по окончании первого курса пришел конец. Ведь благополучие задуманного зависело и от Каримова тоже. А если все действительно обстояло именно так, то у нее могли возникнуть серьезные проблемы с воплощением своего плана в жизнь. Едва ли ей удалось бы найти общий язык с заведующим кафедрой после их стычек за пределами универа. После всех ее отказов ему и попутных оскорблений. Тем не менее мужчина так легко согласился с ее кандидатурой в качестве старосты, что в душе невольно поселилась тревога. И неспроста. Он так зловеще улыбался в тот момент, будто на каторгу ее отправлял. В самую настоящую пыточную камеру.

И радовался этому, совершенно не скрывая своего «энтузиазма».

Юля же не знала, как реагировать на столь подозрительные уступки с его стороны. Как правильно расположить его к себе и что дальше делать.

«Ладно… чего уж теперь? Поздно трястись! Война план покажет!»

Тяжко выдохнув, она направилась к стойке с расписанием и принялась фотографировать график занятий конкретно для их группы на всю ближайшую неделю. А после спешно покинула здание института.

Однако дальше пяти метров от университетского крыльца отойти не успела.

За спиной раздался протяжный звук автомобильного клаксона, а следом:

— Юлек! — зычным мужским басом. — Юлечек мой!

«Не может быть!»

Сердце учащенно забилось в груди. Эндорфин заструился по венам.

А в зобу, что называется, дыхание сперло. От радости. От детского восторга. Ведь так к ней обращался только один человек. Ее единственный и горячо любимый младший братец. Впрочем, и голос его Попова сразу же узнала.

Не веря собственным ушам, девушка развернулась на сто восемьдесят градусов и тут же уперлась взглядом в старую подержанную «приору», припаркованную прямо напротив главного входа в ВУЗ. Из нее-то и выскочил Костя, быстрым шагом направляясь в ее сторону. Сбросив с себя оцепенение, Юля громко завизжала и со всех ног рванула к нему навстречу.

— Боже! — вопила она, почти задыхаясь. — Боже мой! Костя-я-я-я-я!

Когда между ними оставалось не более полуметра, Попова оттолкнулась от асфальтированной дорожки носками туфель и бросилась прямо на шею родному человеку, которого любила всем сердцем. Мелкому еще не было восемнадцати (до совершеннолетия ему оставалось чуть больше полугода), но внешне этому засранцу никто не давал меньше двадцати двух – вымахал тем еще здоровенным крепышом. Этаким высоким широкоплечим красавцем.

«Наша гордость! И повезет же кому-то!»

Заливисто захохотав, Костя крепко прижал ее к себе и закружил, приподняв над землей. А после, аккуратно поставив на ноги, обнял еще крепче и принялся расцеловывать ее порозовевшее лицо. Юля не отставала.

Так же порывисто целовала в ответ его колючие щетинистые щеки, только сейчас осознав в полной мере, как сильно успела соскучиться по своей семье.

— Господи, родной мой! Как же я рада тебя видеть!

— Ого! Это лучшее, что я слышал от тебя за всю свою жизнь!

— Ой, не исполняй! — обронила она на эмоциях. — Как ты здесь оказался?

— Решил сделать тебе сюрприз! А что, нельзя?

— Конечно, можно! Просто… разве тебе не нужно быть на своей линейке?

— Можешь хоть сейчас выключить отличницу? Я все успел! У нас уже все давно закончилось. К тому же от нашей деревни до города всего каких-то семьдесят километров. Думаешь, они остановят меня, если я захочу тебя увидеть? Или думаешь, я не поздравлю тебя с первым официальным днем в статусе студентки?

— Спасибо! Так мило!

— Ох, Юлек! Это… тебе спасибо!

— Мне-то за что? — недоуменно.

— За то, что даешь нам возможность гордиться тобой!

Девушка смутилась, чувствуя затаенную теплоту в душе.

— Не говори ерунды!

— Нет, я серьезно! — пылко возразил Костя. — Гордимся! И не только мы. Всей деревней гордимся. Ты умудрилась поступить в самый престижный и дорогой ВУЗ города без всякого блата. Сама. Своими знаниями. На бюджет!

Юля вздрогнула от его слов. Ее будто в чан с ледяной водой окунули.

Даже мурашки по коже побежали, и мышцы мгновенно одеревенели.

— Как? — проблеяла она надломившимся голосом. — Как – вся деревня? Откуда?

— Я тебя умоляю! — закатил глаза брат. — Я в первый же день всем своим знакомым рассказал. А дальше – сарафанное радио. Сама знаешь.

Попова напряженно отступила на шаг, будучи не в силах справиться со своим волнением. Отказываясь верить, замотала головой вправо-влево.

Заметив ее странное состояние, Костя нахмурился.

— А что тут такого-то?

«Ничего! Ничего, если бы это было… правдой!»

— Не обращай внимания! — улыбнулась через силу. — Все нормально!

«Мне конец! Если правда всплывет наружу, мне конец! Я завралась!»

***

Нервно хихикнув, она поспешила сменить тему.

Кивнув на машину, на которой явно прибыл ее брат, Юля уточнила:

— А это что еще за ржавое корыто?

— Эй! — тут же возмутился Костя. — Можно поуважительнее о Толькиной ласточке? Благодаря этой детке мы регулярно наведываемся в город.

— Наведываются они! Это каким же образом? У вас у обоих прав нет!

— Наоборот, хорошо! Значит, не отберут!

— Константин! — грозно рявкнула Попова.

На что ее драгоценный родственник только улыбнулся.

— Да шучу я! Расслабься уже! За руль сажаем тех, у кого есть права!

Брат подал знак своему другу-однокласснику, и в «приоре» распахнулись сразу три двери. Из салона наружу кроме Анатолия выбрались еще два паренька. Оба старше них на год-два. Оба из их деревни. Обоих Юля прекрасно знала. А с одним вообще виделась сравнительно недавно.

В ту злосчастную ночь, когда она «познакомилась» с Каримовым, Вадик тоже отдыхал в стриптиз-клубе в компании Ильи и Кристины.

«О, нет! Только не это!»

Замерев от страха испуганным котенком, Юля напряженно следила за приближающейся к ним компанией. Толя и Серега поздоровались по-свойски:

— Салют! — пробормотал первый.

— Привет, Юлька-шпулька! — отрапортовал второй.

Девушка сдержанно кивнула, пытаясь сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Вадим же, подленько улыбаясь, подошел почти вплотную.

Даже присутствие Кости его ничуть не смущало.

— Какая встреча! — протянул он с явной издевкой. — Как поживаешь, Юль?

— Отлично, — отозвалась тихо. — Ты как?

— Не жалуюсь!

— Супер…

— Привет тебе. От Жукова.

Попова полоснула парня предупреждающим взглядом и процедила сквозь стиснутые зубы:

— Я в его посланиях не нуждаюсь!

— Воу! Воу! — фыркнул Вадик. — Ты чего такая резкая сегодня? На работе смена тяжелая выдалась, что ли? Клиентов много? Обслуживать не успеваешь?

Внутри все оборвалось от его слов. Воздух комом застрял в легких.

А сердце зашлось в бешенном галопе, когда брат недоуменно нахмурился.

— На какой еще работе? — нервно улыбнулась Юля, «включая» дуру.

— На обыкновенной? В ночном стриптиз-клубе!

— Ты что-то путаешь, Вадим.

— Ничего я не путаю! Я сам лично видел тебя недавно…

— Путаешь-путаешь! Перепил, видимо, и теперь всякую ерунду…

— … в «Запретном плоде»!

— …несешь!

— ГДЕ?! — рявкнул вдруг Костя, вынуждая умолкнуть их обоих.

— А ты что, не знал разве? — усмехнулся молодой человек.

— Не знал чего? — холодно переспросил малой, стискивая руки в кулаки.

«Ой, мамочки! Что же теперь будет?»

Вцепившись в локоть брата, Юля затараторила:

— Не слушай его! Он бредит!

— Помолчи! И в мужские дела не лезь! — прилетело в ответ. Секунду спустя Костя вновь обратился к своему приятелю. — А ты говори!

— Да что тут говорить-то? Юлька твоя ненаглядная в «Запретном плоде» трудится! Илья и Кристина подтвердить это могут. Они со мной там были и тоже ее видели. Она наш столик обслу…

Договорить Вадик не успел. Константин грубо схватил его за грудки.

— Ты че, урод? Ты че мелешь? Юлек никогда до такого не опустится!

— Руки убрал! С ума сошел?

Попова попыталась их разнять. Не вышло.

Благо на помощь пришли Толя и Серега.

Парни вклинились между ними, мешая им навредить друг другу.

Но едва ли это остановило брата надолго – он был крупнее их.

В какой-то момент, снова добравшись до Вадима, Костя схватил того за грудки и практически прорычал:

— Ты знаешь – я за нее убью!

— Уймись, Костян!

— Извиняйся, мразь!

— Костя, пожалуйста! — пискнула Юля, в очередной раз пытаясь образумить родственника. — Перестань! Не нужно! Ну, хватит уже!

— Слышь, малой? — раздался глубокий грубоватый голос за их спинами. Голос, от которого девушка застыла, точно парализованная. Чуть левее университетского крыльца, вальяжно облокотившись на кирпичную стену, возвышался Марат Евгеньевич. Он наблюдал за происходящим с холодным надменным выражением лица и курил. — Ты приятеля-то своего почем зря не калечь. Он правду говорит. Я сам твою зазнобу видел там. И не раз!

В голове от его слов стало пусто. А в груди все сжалось до предела.

«Сволочь! Сволочь! Ненавижу! Зачем ты это сделал?»

Однако вскоре ей стало не до Каримова…

Брат ошеломленно уставился на нее с высоты своего роста.

Он медленно отпустил Вадима. Но и от нее брезгливо шарахнулся.

— Прости! — взмолилась девушка. — Я хотела сказать! Просто не решалась!

— Как ты могла? — выплюнул Константин, отступая ближе к машине.

И Юля не выдержала. Закричала, выплескивая наружу свою обиду.

— Да что я такого сделала? С каких это пор труд стал позором?

— Труд труду рознь, знаешь ли!

— Да! Да, я работаю там! Но я – официант… обычный официант!

Вадим загоготал, а брат выглядел так, будто готов придушить ее на месте.

— Черт подери, Юля! — пробормотал он с горечью в голосе. — В тебе что, отцовские гены взыграли? По его стопам решила пойти?

Теперь уже отшатнулась она. Ибо не было для нее оскорбления больше.

— О чем ты вообще? — прошептала дрогнувшим голосом.

В ответ же услышала гневное:

— Даже в нашей глухой деревне каждый мужик знает: в «Запретном плоде» можно снять… любую! Любую! Если… сможешь с ней договориться!

— Нет, Костя! Нет! Все не так! Послушай, я клянусь, все не…

— Извини! — перебил он ее, останавливая жестом. — Позже поговорим!

— Костя…

— Дай мне успокоиться! — бескомпромиссно обрубил брат. — Погнали, парни!

Секунда. Вторая. Третья. Наконец все четверо погрузились в автомобиль, и машина сорвалась с места. От безысходности ей хотелось кричать.

Они с Костиком крайне редко ссорились. Тем более так. Однако каким-то чудом она сдержалась, заторможенно глядя вслед удаляющейся «приоре».

— Надо же, Попова! — усмехнулся Каримов, напомнив о своем существовании. — А ты-то у нас, оказывается, прямо нарасхват! Молодец, времени зря не теряешь!

«Вот ведь… гад! Это все он! Из-за него все!»

Адреналин в крови просто зашкаливал. Ее даже затрясло от ярости.

Не помня себя, не в силах более контролировать свои действия, Юля подлетела к мужчине и одним-единственным движением выбила сигарету из его рук. Будто в замедленной съемке она наблюдала за тем, как та оседает на земле. Во взгляде Марата сверкнула сталь. Скрипнув зубами, он подался вперед и, нависая над ней, гневно процедил:

— Ну и? Что дальше, пташечка?

— Вы… Вы…

Буквально задыхаясь от злости и буравя его совершенно ошалевшим взором, Юля ядовито поинтересовалась:

— Скажите, Марат Евгеньевич, а то, что я узнала о вас… правда?

— Зависит от того, что именно ты узнала! — прилетело в ответ.

Девушка мстительно прищурилась и выпалила на повышенных тонах.

— Говорят, студенты дали вам кличку, как собачонке – за глаза вас называют Серп!

— Да неужели?

— Говорят, в вас нет ни грамма человечности! — с трудом понимая, что творит, Попова привстала на цыпочки, практически приближаясь к его губам. — Говорят, вы слишком часто суете свой разлюбезный нос туда, куда вас не просят! Говорят, вы… редкостный козел!

Лицо Каримова побелело от лютого бешенства.

На его скулах ходуном заходили желваки.

Удовлетворившись своей маленькой местью, Юля развернулась к нему спиной, чтобы уйти. Зря! Она оказалась пришпилена к твердой мужской груди в ту же секунду. Он обнял ее. Стиснул в своих руках, точно в гранитных тисках. И бедное сердце ухнуло в бездонную пропасть.

Пульс неистово взревел. Касаясь своим тяжелым рваным дыханием ее чувствительной беззащитной шеи, Марат прохрипел изменившимся до неузнаваемости голосом:

— А еще говорят, будто я студенток своих регулярно трахаю! Хотя за время работы не прикоснулся ни к одной из них. Но… еще хоть раз, Юля, ты позволишь себе подобные высказывания в мой адрес – обязательно сделаю для тебя исключение! И учти, твоего согласия этот вариант вообще никак не подразумевает! Ты меня поняла?

***

«Бли-и-ин! Вот это я его разозлила! Вон как сердце дико колотится! Прямо спиной чувствую бешеные толчки в его груди! Божечки! Что же делать?»

Юля дернулась, будто бы ошпарившись от его внезапной близости. От жара, исходящего от его тела. И от болезненного электрического разряда, стрелой промчавшегося по напряженным мышцам после столь грозной тирады.

— Пустите! — пискнула она испуганно, пытаясь вырваться из стальных оков.

Да только мужчину те жалкие старания лишь позабавили. Замерев в каких-то миллиметрах от ее беззащитной шеи, он демонстративно дунул на обнаженную сверхчувствительную кожу. Попова тотчас же покрылась крупными мурашками и завибрировала от напряжения, как натянутая до предела струна. Секунда… и, точно взбесившись, Каримов стиснул Юлю еще крепче в кольце своих рук. Властно. Остервенело. Совершенно не контролируя собственную силу. Сжал так, что у нее искры из глаз посыпались, а с губ сорвался тихий жалобный стон. Будто не замечая всего этого, Марат встряхнул ее, как безвольную тряпичную куклу, а после склонился к ее уху и повторил свой вопрос, холодно чеканя каждое слово:

— Ты. Меня. Поняла?

Практически сражаясь за новый глоток кислорода, Юля кивнула.

Удовлетворившись ее молчаливо-смиренным ответом, он продолжил:

— Хорошо, если так! В противном случае тебя ждут большущие неприятности! Ведь твое благополучие в этом ВУЗе зависит и от меня! Не забывай об этом!

Внутри все оборвалось от его слов. Сжалось в тугой морской узел.

Тем не менее она нашла в себе силы огрызнуться:

— Большущие неприятности будут у вас, если не отпустите меня прямо сейчас!

— Да что ты? — язвительно хмыкнул Каримов. — Угрожать мне вздумала?

— Я серьезно! — гневно зашипела Юля, накрывая его руки своими в очередной попытке освободиться. Отцепить от себя эти стальные клешни. — Отпустите немедленно! Нас же увидят! Если… уже не увидели! Что о нас подумают?

В следующий миг громко хлобыстнула внутренняя университетская дверь.

И паника накрыла девушку с головой. От безысходности ей хотелось кричать в голос, надрывая бедные связки. Ведь пришло четкое осознание:

«Сейчас кто-то выйдет! Наверное! А я тут… с Серпом тискаюсь!»

Не помня себя от ужаса, Попова принялась брыкаться еще сильнее.

— Живо уберите от меня свои лапы! — она почти визжала, отчаянно впиваясь ногтями его смуглую кожу. — Чего вы все время трогаете меня? Почему постоянно прикасаетесь и хватаете, как свою собственность? Какого черта вообще вцепились в меня, как в родную? Думаете, мне приятно?

Он молчал, а она вдруг остро ощутила кое-что немыслимо твердое, настойчиво упирающееся ей прямо в поясницу, и воздух комком застрял где-то в горле. Задрожав всем телом, Юля прошелестела срывающимся голосом:

— Вы что, извращенец? Фу-у-у! Мамочки! Не тритесь об меня! Не тритесь!

— Кто еще об кого трется, Попова? — озлобленно и хрипло рыкнул Марат. — Я как раз-таки не шевелюсь! Это ты тут извиваешься, как сучка у шеста!

— Я не…

— Понимаю-понимаю! — бесцеремонно прервали ее на полуслове. — У шеста – оно ведь попривычнее будет, да?

— Нет! Я ни разу не стояла у шеста! И вы это прекрасно знаете!

Судорожно вздохнув, мужчина пробормотал себе под нос что-то нечленораздельное и наконец-то ослабил хватку. Мгновенно среагировав, Попова отступила на шаг и стремительно развернулась к нему лицом.

Их взгляды схлестнулись – тяжелый против мягкого.

Настороженный против парализующего, вгоняющего в оцепенение.

Потерянный против голодного, жаждущего, разъяренного.

И время будто замедлило свой ход. На Юлю нахлынули воспоминания.

А вместе с ними в душе вновь вспыхнула лютая злость. Стиснув ладони, девушка даже не поморщилась, вгоняя ногти в собственную плоть.

Ее так сильно колошматило от праведного гнева, что руки и ноги тряслись, как у запойной алкоголички с приличным стажем. Нервно увлажнив губы, Юля мстительно прищурилась. Расправила плечи. Набрала воздуха в грудь.

И угрожающе выплюнула на выдохе:

— Прикоснетесь ко мне еще хоть раз – напишу на вас жалобу в ректорат!

— Что? — Марат изумленно вскинул брови. — Что ты сделаешь?

— Что слышали!

Пауза. А после короткий смешок:

— Ну, дерзай, солнышко! Посмотрим, что из этого получится!

«Черт! Что я творю? Это же… Серп! Серп!»

Переминаясь с ноги на ногу, Юля тихонько обронила:

— На самом деле мне этого… не хотелось бы.

— Конечно, не хотелось бы! — категорично. — Ведь поверят мне, а не какой-то сомнительной работнице стриптиз-клуба! Ты и сама это понимаешь.

«Эй! А вот это уже обидно!»

Пряча свои истинные эмоции под маской равнодушия, девушка скрестила руки на груди, на уровне подсознания желая защититься от этого человека.

Заметив данный жест, Каримов как-то странно усмехнулся.

Затем, спрятав ладони в карманы брюк, он раздраженно поморщился:

— Ладно, Попова! Выдохни уже!

— В каком… смысле?

— В прямом. Не придется тебе свою угрозу в жизнь воплощать. Не льсти себе! Как девушка ты меня не интересуешь – от слова совсем. Но знай: как студентке тебе придется прилично попотеть, чтобы заслужить мое одобрение! А я не делаю поблажек. Никому. Учись прилежно, добросовестно выполняй обязанности старосты, коей ты теперь являешься, и проблем у нас с тобой… не будет!