Роман Табу на вожделение. Мечта профессора глава Глава 37

Марат

Это было сложно. Тем не менее они добрались без происшествий.

— Всего наилучшего! — добродушно попрощался с ними водитель Мазура, когда полностью выполнил поручение своего работодателя. Припарковав автомобиль Каримова во дворе его дома, мужчина почти сразу вышел за территорию особняка и принялся вызывать такси, дабы немедленно вернуться в «Запретный плод». Марат сопроводил парня до ворот, которые затем благополучно запер изнутри. Высокий двухметровый забор отсек его жилище от внешнего мира. Ощущая себя самым настоящим маньяком, загнавшим в угол свою жертву, он напряженно стиснул зубы и глубоко втянул прохладный осенний воздух полной грудью в надежде хоть немного успокоиться. Хоть немного усмирить свой дикий нрав. Да какой там!

Легкие обожгло изнутри. Изо рта вырвалось облако пара. Холодало. Температура воздуха стремительно понижалась. Но ему было жарко.

До безумия. До крайности. Казалось, будто под кожей раскаленная лава бурлит. И остудить ее можно лишь одним-единственным способом.

«Да твою ж мать! Что она делает со мной? В кого превращает? Сколько мне лет? Снова пятнадцать? Жесткий пубертат? Сука! Не могу…»

Невольно набычившись, Каримов развернулся на сто восемьдесят градусов, прожигая свой внедорожник тяжелым немигающим взглядом.

В мыслях неугомонным набатом звучало:

«Все, пташечка! Все! Это предел! Мой. Личный. Гребаный. Предел!»

Твердой поступью он направился к машине, когда обнаружил, что Юля не спешила покидать салон. Она почему-то до сих пор оставалась внутри.

«Придушу! — беззвучный рев. — Если эта девчонка снова передумала… если опять играет со мной, придушу к чертям собачьим!»

Однако, когда он распахнул дверь автомобиля с ее стороны… даже замер сперва от представшей взору картины. Юля суетливо разглядывала себя в крохотное дамское зеркало. Наспех поправляла прическу. Проверяла макияж.

Словно прихорашивалась. Прихорашивалась для него. Для него одного.

Заметив Марата, она испуганно вздрогнула. Смутилась. Растерялась.

И выпалила взволнованно, торопливо пряча зеркало в сумке:

— Хм… в глаз что-то попало!

Оглушенный ревом собственного пульса, Каримов запустил руку в ее шелковистые волосы. Надавив на затылок, приблизил ее лицо к своему.

— Дай-ка взглянуть, — пробасил пересохшим горлом, включаясь в игру.

— Не стоит! — дрогнувший голос. — Здесь… слишком скудное освещение…

— В какой?

— М-м-м?

— В какой глаз, говоришь, соринка попала?

— В левый, — нервно увлажнила губы Попова, — но тут темно и…

— Т-с-с! — склонился еще ниже. — Чтобы помочь тебе, мне необязательно что-либо видеть, милая. Достаточно просто… чувствовать!

— Марат! — явно ошеломленно всхлипнула Юля, когда он принялся по старинке очищать ее глаз от инородных предметов. А именно языком.

— Да, пташечка? — невозмутимо.

— Все! Мне… мне легче!

— Разве?

— Да! Да! Спасибо!

«Лгунья! Моя маленькая лгунья!»

— Уверена? Может, еще разок?

— Нет!

Она отстранилась. Закопошилась.

Затем, немного оттеснив его, неуклюже выбралась из автомобиля.

Каримов следил за ней, подобно хищнику. Ловил каждое движение.

Каждый жест. Обхватив себя руками, Юля поежилась от холода.

Внимательно огляделась по сторонам. А спустя секунду-другую уточнила:

— Где это мы?

Захлопнув за ней дверцу автомобиля, Марат иронично вскинул брови.

— А какие тут могут быть варианты?

— Мы… у вас? Вы привезли меня к себе?

Он кивнул, извлекая из кармана связку ключей от входной двери.

— Красивый дом! — тихо выдохнула Попова. — Большой!

Никак не отреагировав на ее восторженную реплику, мужчина поднялся по каменным ступеням на крыльцо, вставил ключ в замочную скважину и провернул несколько раз, даже спиной ощущая на себе ее пронзительный взгляд. Распахнув дверь настежь и включив в прихожей свет, он вернулся к Юле. И услышал в тот же миг:

— С кем вы здесь живете?

— С Артемом.

— Вдвоем?

Марат ухмыльнулся:

— Да! А что?

— Нет… ничего…

— Юля! — пальцем приподнял ее подбородок, вынуждая смотреть в глаза. — Хватит ходить вокруг да около! Спроси прямо!

***

Попова шумно сглотнула и часто-часто задышала.

Но все же тихонько пискнула:

— А где сейчас Артем?

— У моих родителей.

— Значит, мы здесь совсем…

— Одни? — закончил за нее. — Да!

Воздух со свистом покинул ее легкие.

Нервно пожевав нижнюю губу, она еле слышно обронила:

— Только я и… вы?

— Ты! — просипел, чувствуя, как жутко саднит глотку. — Хватит мне «выкать»!

Юля замолчала. Ее глаза засверкали нездоровым лихорадочным блеском.

Марат был уверен, что и сам он со стороны выглядит не лучше.

Выглядит одержимым. И даже безумным. Ведь сдерживать свои примитивные порывы ему становилось все труднее и труднее.

Его уже почти трясло. Трясло от желания нагнуть эту девчонку прямо здесь.

Поставить ее в коленно-локтевую и отодрать как последнюю сучку.

Чтобы орала на весь двор. Чтобы соседей перепугала своими воплями.

Чувствуя, как при одной лишь мысли об этом мутнеет рассудок и чертовски жестко набухает член, Каримов стиснул зубы и убрал руку от ее лица.

— Почему тогда… войти не приглашаешь? — послышалось в тот же миг.

«Умничка! Уяснила урок!»

— Входи! — отозвался чуть заторможенно. — Дверь открыта!

Попова кивнула. Не проронив ни звука, сделала шаг вперед.

Вот тут-то Марата и накрыло окончательно. Схватив ее за локоть, он резко притянул девчонку обратно к себе. Обнял со спины и склонился прямо к уху:

— Хорошо подумала, пташечка?

Она ничего не ответила.

Лишь порывисто дышала да дрожала от напряжения всем телом.

— Понимаешь, что произойдет, если ты переступишь порог этого дома? — вкрадчиво поинтересовался, умалчивая тот факт, что его студентка – вообще первая женщина, которую он привез в свое жилище. Что этот особняк он построил уже после развода с бывшей женой. Для себя и для Артема.

До сегодняшнего дня здесь было исключительно мужское царство.

— Понимаешь? — повторил более требовательно, стискивая ее еще сильнее.

И вновь Попова предпочла промолчать. Притихла. Затаилась.

А он уже не мог. Его накрывало от ее близости, как наркомана от новой дозы.

— Я сделаю с тобой все, что пожелаю! — почти поклялся. — Если ты…

Решительно выскользнув из его объятий, Юля судорожно выдохнула.

Громко. Отчаянно. А после, даже не обернувшись, продолжила свой путь.

Вперед. Шаткой, неуверенной походкой, но, бл*дь, вперед!

По ступеням. На крыльцо. Дальше. Секунда. Другая. И…

«Вошла внутрь! Эта безбашенная девчонка вошла внутрь!»

Сердце затарахтело в груди так остервенело, что пульс загудел даже в висках. Марат будто пришибленный наблюдал за ней, будучи не в силах сдвинуться с места. А Юля тем временем робко шагнула в прихожую. Скинула туфли. И наконец-то соизволила развернуться к нему лицом. Каримов скрипнул зубами, когда она, удерживая на себе его взгляд, демонстративно развязала пояс своего тоненького бежевого плаща.

Миг, и тот плавно скользнул к ее стопам, обтянутым лишь тонким капроном. В голове Марата будто тумблер какой переключили от этого зрелища.

Он и сам не понял, как оказался рядом с ней. Как жестко впечатал ее в стену, схватил за горло и будто конченый психопат жадно впился в ее пухлые губы. Как протолкнул язык в сладкие глубины ее рта и принялся вылизывать его. Юля застонала, прижимаясь к нему всем телом. Каримов же утробно зарычал, шаря ладонью по ее заднице и сминая по очереди каждую ягодицу.

— Никто и никогда не целовал меня так, как ты! — слетел с ее уст тихий шепот.

Переместив ладонь с лица девчонки на ее подбородок, Марат прохрипел:

— Никто никогда не хотел тебя так, как я!

Короткий миг, и они снова набросились друг на друга. Попова целиком и полностью поддалась его безумию. Оплетя руками его шею, она запрыгнула на мужчину. Стиснула бедрами его талию и скрестила ноги у него за спиной.

И Каримов просто озверел от подобной инициативы. Дико вгрызаясь в губы своей студентки, он надежно пришпилил ее к стене своим собственным телом. А после толкнулся торчащим, как кол, членом в ее горячую промежность. И пусть их разделяли слои одежды, но даже так он испытывал ни с чем не сравнимый кайф. Юля всхлипнула, впиваясь острыми ноготками в его плечи. Подставляясь под его ненасытные губы и руки, она шептала:

— Марат… О боже! Марат!

— Девочка моя! — вторил он ей, с трудом улавливая смысл своих слов. — Малышка! Красавица! Ты… с ума меня сводишь! Ты сводишь меня с ума!

Не врал. Его действительно накрывало все сильнее после каждого ее прикосновения. А осмелела Попова не на шутку. Давно запустила руки под его джемпер и исследовала спину, грудь и живот Марата своими шаловливыми пальцами. Но когда она в порыве страсти попыталась избавить его от ремня, Каримов не выдержал. Перехватив Юлю поудобнее, торопливо понес вглубь дома. С трудом добравшись до ближайшей полноценной комнаты – а ей оказалась гостиная, – он сгрузил девчонку на диван.

Не дав опомниться, навис над ней и почти до подмышек задрал ее платье вместе с бюстгалтером. И утробно заурчал, когда его алчному взору предстали две сочные аккуратные грудки и торчащими от возбуждения сосками. Красивыми до умопомрачения. Сексуальными до жути. Член в штанах призывно дернулся. В паху заломило. Яйца сделались тяжелыми.

«Впервые! Дьявол, я уже столько раз ласкал ее, но голой вижу впервые!»

***

Чувствуя, как рот от предвкушения наполняется слюной, Марат провел языком по одной из вершинок. А секунду спустя всосал ее в себя.

— О! — протяжно выдохнула Юля, выгибая спину, словно кошка.

— Да, девочка! — хищно оскалился, сминая рукой упругое полушарие и набрасываясь на второй сосок. — Хорошо! Правда же?

Она ничего не ответила. Вместо этого заключила в ладони его лицо, притянула к себе и поцеловала. С таким трепетом, с такой самоотдачей, что Каримов почувствовал, как кожа покрывается предательскими мурашками.

— Целуй меня, — бессвязно шептала Попова, возбуждаясь все сильнее. Буквально дурея от его ласк. — Я так хочу почувствовать это… еще разок!

— Почувствовать что?

— Твой язык у себя во рту! — всхлипнула она, извиваясь, когда Марат принялся вновь играть ее сосками. — Твои руки на моем теле. Твои пальцы на моей… у меня…

— Где? — плотоядно оскалился, прекрасно зная ответ. — Скажи, где должны быть мои пальцы? Придется озвучить это, милая! Придется озвучить!

Юля зажмурилась, покраснев как помидор. От смущения у нее горели даже уши. И все же, распахнув веки, она произнесла одними губами:

— Между ног… у меня в трусах… как тогда, помнишь?

— Такое разве забудешь? — отозвался он гортанно. Сипло.

А после, практически пожирая девчонку голодным взглядом, Каримов опять подхватил ее на руки – растрепанную, полуголую – и уверенно зашагал в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Ибо собирался хорошенько оттрахать свою мелкую сучку исключительно в своей спальне. На своей кровати. Попова времени даром не теряла. Пока они шли, тоже задрала его джемпер до уровня подмышек, пытаясь снять. Не получалось. Но когда они оказались в спальне, и Марат осторожно поставил ее на пол, девушка настойчиво стянула с него кофту. От брюк он избавился самостоятельно.

И затем уже с Юли окончательно содрал платье и лифчик. Малышка осталась в одних лишь капроновых колготках. И это дико его возбуждало. Дико.

Оттеснив Попову к кровати, он повалил ее на матрас и навалился сверху.

Их поцелуи становились все более нетерпеливыми. Собственническими. Жадными. Они впивались в губы друг друга так одичало, что иногда даже зубами сталкивались. Ощущение их почти обнаженных разгоряченных тел, соприкасающихся друг с другом, было чем-то запредельным. Временами кожу жалило точно разрядами статического электричества, но Марату всего этого было мало. В какой-то момент, окончательно одурев от сладости своей девочки, он накрыл рукой ее лобок. А в следующую секунду безжалостно разодрал черный капрон, проделав огромную дыру в стратегически важном месте. Между ним и ее плотью осталась последняя преграда – кружевные трусики. Юля напряженно охнула, когда Каримов сдвинул в сторону и их.

— Тише, пташечка! — успокоил изменившимся до неузнаваемости голосом, будучи не в силах отвести взгляд от совсем юных нежно-розовых складочек и аккуратных гладковыбритых губок, блестящих от смазки. — Иди ко мне!

Она явно с большим трудом улавливала смысл его слов. Чего греха таить? Марат тоже себя уже не контролировал. Но прекрасно знал, чего хочет.

А хотел он ее! Хотел так сильно, что в паху ныло, и разум затмевало. И потому, ведомый инстинктами, он отстранился. На секунду. Лишь для того, чтобы подавить легкое сопротивление и закинуть ее ноги к себе на плечи.

— Марат? — недоуменно, растерянно. — Что ты де…

— Я собираюсь трахнуть тебя, милая! — отозвался раздраженно. — И сделаю это так, как пожелаю!

В следующую секунду Каримов припал ртом к ее промежности. Растянул пухлые губки в стороны и провел языком вдоль плоти. Потом ворвался в девственную щелочку, заставляя Юлю протяжно скулить. А когда он всосал в себя ее клитор, она смяла в кулаках простынь и ошеломленно прохрипела:

— Боже… мой!

Мужчина довольно ухмыльнулся:

— Ты же не думала, что я всегда буду иметь тебя только пальцами?

— Я… я…

— Я мечтал о тебе, девочка! — бормотал он, усердно работая ртом, языком, губами. — Так долго мечтал, что теперь тебе не завидую!

— Ма…рат!

— Давай, скажи, что тебе это нравится!

— Да! Боже, да!

— Хочешь кончить?

— Очень…

— Так попроси меня об этом!

— Пожалуйста!

— Пожалуйста что?

— Не останавливайся! — жалобный всхлип. — У меня все горит, Марат! Там все горит от твоего языка! Еще чуть-чуть, и я… пожалуйста!

— Чувственная малышка!

— А!

— Сладкая!

— А!

— И такая вкусная, что просто крышу сносит к чертям! — рыкнул, впиваясь пальцами в ее упругие ягодицы и намертво присасываясь к самой жаждущей части ее плоти. Юля замерла на краткий миг. Ее глаза ушли под веки.

— А-А-А-А-А-А-А-А-А!

Она завопила так громко и задергалась так отчаянно, что Каримов едва удержал ее ноги на своих плечах. Стало ясно – кончила. Кайфанула.

И теперь пыталась прийти в себя. Но Марат не позволил.

Осторожно переместил ее бедра на свою талию и выпустил из боксеров колом торчащий член. Он налился кровью и разбух столь сильно, что уже побаливала головка. Осознав, что происходит, Юля напряглась.

— Не нужно, милая, — склонившись над ней, мужчина принялся покрывать ее лицо легкими порывистыми поцелуями. — Не бойся! Ты сейчас немного пьяна, так что… можно сказать, под анестезией. Боль будет мимолетной!

— Правда?

Он не был уверен на все сто. Но искренне на это надеялся.

— Юля! Я знаю что делаю! — произнес строго. — Доверься мне, ладно?

Девчонка кивнула, прикусив губу и поглядывая на него широко распахнутыми глазами. А потом взволнованно произнесла:

— Я все вытерплю! Только… пожалуйста, обними меня!

Марат кивнул, осознав, что именно ее страшит. Ей не нравится поза.

«Что ж, миссионерская так миссионерская!»

— Я ведь раздавлю тебя, глупышка!

— Плевать! Хочу, чтобы обнял!

Дрожа всем телом от напряжения и нетерпения, Каримов выполнил ее просьбу. Навалился сверху, стиснул в объятиях, прижал к себе.

Они снова целовались. Самозабвенно. Безудержно. Дико.

Кусая друг друга и оставляя взаимные отметины на коже.

Когда Юля немного расслабилась и вновь вспыхнула от его ласк (теперь он не переставая играл пальцами с ее влажной плотью), опять начала извиваться под ним подобно змее, доводя тем самым до гребаного исступления. В тот самый миг человеческого в нем не осталось ни капли.

Похоть и животные инстинкты взяли верх над разумом.

Сжав в кулаке свой член, Марат прошелся по нему вверх-вниз.

Головка оказалась влажной от перевозбуждения. Поводив ей вдоль Юлиных складок, он направил себя прямо в ее узкую скользкую девственную дырочку. Медленно. Осторожно. Без лишней спешки, хоть и давалось ему это тяжким трудом. Рефлексы требовали погрузиться в девчонку одним толчком. Вогнать ствол в ее влагалище с размаху и на всю длину.

Но он прекрасно понимал, что в первый раз это недопустимо.

И причинять своей студентке лишнюю боль не собирался.

Миллиметр за миллиметром Каримов настойчиво и неумолимо заполнял ее собой. Юля надрывно дышала, отчаянно впиваясь ногтями в его спину.

Чуть ли не до крови кусала собственные губы. В ее глазах стояли слезы.

Но… она не издала ни звука. Не пискнула даже тогда, когда Марат погрузился в нее полностью и фактически лишил девственности.

***

— Умница-девочка! — нежно произнес мужчина, целуя ее в губы. — Ну, вот и все!

— Я… знаю!

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально…

— Больно было?

— Да!

— Мне остановиться?

— Нет! Нет! Я потерплю!

— Послушай, если…

— Марат, я хочу тебя! — выпалила она на выдохе. — Я так… скучала по тебе!

— Твою мать, Юля! — Каримов стиснул зубы, опасаясь кончить раньше времени. — Ты меня убиваешь!

Прилагая усилия, дабы не сорваться и не начать вдалбливаться в нее со всей мочи, Марат вновь накрыл ладонью ее лобок. Оставаясь внутри, принялся стимулировать ее чувствительный клитор. Уже спустя несколько минут Попова сладко постанывала от его умелых прикосновений. Как только он почувствовал, что Юля инстинктивно пытается сама насадиться на член, начал двигаться. Сперва медленно. Осторожно. А потом оба будто сошли с ума, растворяясь друг в друге. Юля кричала, стонала, хрипела и подмахивала ему как могла. Говорила, что больно. Но эта боль… скорее приятная.

Каримов же погружался в нее до упора, просто сатанея от мысли, что кроме него к ней никто не прикасался. О, боги! Она была такой узкой! Тугой, горячей. У него от кайфа темнело в глазах. Пот покрывал все тело и ручейками стекал по спине и шее. Опасаясь причинить Юле боль, Марат старался не трогать ее руками. Пока самозабвенно трахал девчонку, он стискивал в кулаках ни в чем не повинную простынь. Простынь, которая трещала по швам от его ярости, страсти и безудержности.

Без преувеличений. Он разодрал чертову простынь. Пустил ее на лоскуты, впадая в безумие от охрененного тела своей студентки.

— Малышка, что же ты делаешь со мной? Что ты со мной творишь?

— А ты? — прикрыв веки, Попова подставилась под его губы.

— Юля…

— М-м-м?

— Ты заставляешь меня… чувствовать!

— Что чувствовать?

— Все, девочка! Все!

Каримов понимал, что она терпит ради него. Может, и приятно ей, но не до такой степени, чтобы испытать еще один оргазм. Не в этот раз. А потому мужчина не стал сдерживать собственный финал. Он просто ускорился, вцепившись зубами в изгиб ее шеи. Зарычал. Захрипел не своим голосом.

И буквально за несколько секунд до взрыва выскользнул из девушки. Прекрасно помня ее реакцию на свою сперму в прошлом, собирался излиться себе в кулак. Ибо не выдержал бы, услышав от нее очередное «фу».

Но Попова вдруг села на колени и сама добровольно прикоснулась к его члену. И уже от одного этого у него чуть сердце в груди не разорвалось нахрен. Потому что, черт подери, она взяла его набухшую, готовую излиться плоть в свою ладонь и смущенно пробормотала:

— Я не брезгую тобой! Я просто…

Не закончив фразу, Юля направила его агрегат на себя и провела ладонью вдоль ствола. Снизу вверх. И это стало для Марата последней каплей.

Заревев в потолок, он вцепился мертвой хваткой в ее волосы и кончил так мощно, что залил малышке всю грудь. Всю нежную сексуальную грудь.

«Охренеть! — ошеломленно. — Просто охренеть!»

Когда оба отдышались и немного остыли, поняли, что чудовищно измотаны. Сил не осталось даже на водные процедуры. Сдернув с кровати изодранную простынь со следами крови, Каримов насухо вытер Юлю от своего семени.

После этой же тряпкой осушил свое тело от пота. А потом швырнул ее на пол. Стелить новую простынь было лень. Благо на матрасе имелся прекрасный защитный чехол. Марат помог Юле избавиться от драных колготок и нижнего белья. Полностью раздев девушку и уложив ее в свою кровать, он примостился рядом и укрыл их обоих одеялом. Уже засыпая, Марат вспомнил кое-что:

«Черт, подери! У меня же дом нараспашку стоит! Нужно двери закрыть, чтобы эта юная особа не смогла свинтить утром, когда проспится и протрезвеет! У меня на нее совсем иные планы!»