Роман Табу на вожделение. Мечта профессора глава Глава 29

Юля

«Первая. Вторая. Третья. Четвертая. Пятая. Шестая. Седьмая…»

Они ехали молча уже минут семь-восемь. Будто намеренно игнорируя ее присутствие, Каримов сосредоточился исключительно на дороге.

А Юля, пытаясь занять себя хоть чем-то, бесцельно считала автобусные остановки, мимо которых они проносились по ночному городу, и все никак не решалась заговорить. Странное дело, стоило им оказаться наедине, и от ее храбрости, он ее буйного темперамента не оставалось… ничего.

Она ощущала себя жертвенным ягненком, находясь в его обществе.

Слабым. Безвольным. И… слегка сумасшедшим. Почему? Да потому что до боли стискивала руки в кулаки, лишь бы только сдержаться. Лишь бы побороть в себе странное желание накрыть своей ладонью его ладонь.

Ту самую, которой он переключал рычаг коробки передач.

Большую. Грубую. Сильную. Испещренную крупными венами.

«Упс! Остановки! Восьмая… Девятая… Черт подери! Что я здесь делаю?»

Чудом не рассмеявшись вслух от нелепости ситуации, Юля тяжело вздохнула. Задумчиво покачала головой и в упор уставилась на Марата. Будто почувствовав ее взгляд, мужчина сжал губы в тонкую линию и крепче стиснул руль. Так крепко, что на пальцах побелели костяшки.

— Спрашивай! — буркнул недовольно, вновь вернувшись к созерцанию дороги.

После продолжительного молчания его голос звучал немного глубже и ниже, чем обычно. Он отзывался в ней странным трепетом. Предательской дрожью, невольно промчавшейся вдоль ее напряженного позвоночника.

Шумно сглотнув, Юля все же собрала мысли в кучу:

— Куда вы меня везете? — поинтересовалась на удивление спокойно.

Каримов как-то странно хмыкнул. Вскоре стало ясно почему.

— Когда садилась ко мне в автомобиль, тебя это не заботило! — бросил язвительно. — А теперь вдруг стало важно?

Насупившись, Попова зыркнула на профессора исподлобья:

— Да, теперь стало важно! Я хочу знать, куда мы направля…

— А что, если ко мне домой? — прозвучало тихо, вкрадчиво. — Что ты сделаешь в этом случае? Выскочишь из машины на полном ходу?

Она не смогла ответить на вопрос. Оказалась слишком шокирована перспективой провести ночь в его доме. Чувствуя, как от волнения замирает сердце и немеют пальцы даже на ногах, девушка уставилась на мужчину широко распахнутыми глазами. Заметив ее реакцию, Серп рассмеялся.

Но в том смехе не было и капли веселья. Лишь горечь и… сожаление.

— Что такое? — саркастически удивился. — Не хочешь ко мне?

Прикусив губу, Юля отрицательно замотала головой:

— Не хочу…

— Зря! — поцокал языком Каримов. — Мой дом не идет ни в какое сравнение с твоим пристанищем! А уж кровать – с твоей и рядом не стояла!

— Мягкая?

— Нет! Жесткая!

— В таком случае… чем же она лучше моей?

— Едва ли твоя кроватка имеет такой же крутой ортопедический матрас.

— Оу! — Юля машинально увлажнила свои пересохшие губы и тут же почувствовала на них его взгляд. Цепкий. Дьявольский. Напряженный.

Он смотрел так, будто прямо сейчас… поцеловать ее хотел. Дико хотел.

Он прямо пожирал ее своими глазами. И от одной лишь подобной мысли Попову кинуло в жар. Пришлось даже немного опустить стекло со своей стороны, чтобы остудиться. Чтобы хоть немного проветрить мозги.

— Звучит соблазнительно, — промямлила смущенно.

— А на деле проверить слабо?

— Проверять не собираюсь. Просто… поверю вам на слово.

— Как пожелаешь! — раздраженный, явно недовольный вздох. — В общежитие так в общежитие.

— Угу. Если вам несложно…

Ничего не ответив, Марат резко вывернул руль влево и направил свой автомобиль по совершенно противоположному маршруту.

И все бы хорошо. Но стоило ему произнести одно-единственное слово – общежитие, – как девушка вновь напряглась, вспоминая произошедшее.

Страх вполне реальных последствий навалился на нее тяжким грузом.

Мысли тоже особым спокойствием не отличались:

«Ох, Тоня, Тоня… вот это мы с тобой встряли! Страшно представить, чем все аукнется для нас! Как бы вообще из общаги не выгнали…»

Взывая к последним крупицам своего здравомыслия, Юля тихо обронила:

— Марат Евгеньевич…

— М-м-м?

— А… а что теперь будет?

Он прекрасно понял, о чем идет речь. Уголки его рта едва заметно дрогнули.

Однако с ответом почему-то не спешил. Молчание затянулось.

Наконец, когда Юля потеряла всякую надежду услышать от него хоть что-то, он все же заговорил:

— Не решил еще. У тебя есть какие-то особые пожелания на этот счет?

— Есть!

— Ну, давай! — скептически. — Удиви меня!

— Я прекрасно понимаю, что вы примете меры. Это неизбежно. И в какой-то степени даже правильно, с точки зрения устава общежития. Но…

— Но?

— Не хочу, чтобы всем стало известно, кто именно сдал вам ребят!

— Пытаешься Муравьеву защитить?

— Пытаюсь восстановить справедливость! — возмутилась Юля. — Вы же вынудили ее признаться и подставить нас всех! Вы надавили на Тоню! Естественно, она предпочла спасти себя, потому что боится вас до чертиков!

Каримов остановил автомобиль на светофоре и посмотрел на нее в упор.

— А ты? — раздался его мягкий зомбирующий шепот.

— Что – я?

— Ты не боишься?

— А должна?

На светофоре загорелся зеленый свет, и Серп рванул с места, уже в который раз оставив ее вопрос без ответа. Юля зябко поежилась, обхватывая себя руками и едва сдерживая внутри стон разочарования. Не клеился у них разговор. Никак не клеился. Оба были слишком напряжены, раздражены, замкнуты. И от этого становилось тошно. На душе. На сердце. В мыслях.

— Я обдумаю твою просьбу, — спустя некоторое время сухо заявил Марат.

На что Попова лишь смиренно кивнула, отворачиваясь к окну.

***

— Ты со своей припадочной подругой разобралась? — прозвучало внезапно.

Ей потребовалось не меньше минуты, чтобы сообразить, о ком идет речь.

«Кристина! Он спрашивает о Кристине и ловушке для нее!»

Перекинув волосы на одно плечо, Юля отрицательно покачала головой:

— Нет.

Вообще-то, она пыталась. Дважды звонила этой охреневшей сучке, но была проигнорирована. Затем девушка отправила Заболоцкой четыре сообщения, пытаясь договориться с ней о встрече и выманить на нужную территорию – в клуб. И вновь не получила абсолютно никакой обратной связи.

— Почему? — в голосе Каримова появились металлические нотки.

— Неделя выдалась тяжелая! — ехидно бросила Юля, сверля взглядом своего профессора. — Большая учебная нагрузка. Не было ни одной свободной минутки. Пришлось отложить наши с ней разборки… до лучших времен.

Серп понимающе хмыкнул и посоветовал со знанием эксперта:

— Не затягивай с этим. Я повторюсь: безнаказанность окрыляет!

На сей раз Попова оставила его замечание без ответа. Выразительно посмотрев на Марата, она демонстративно отвернулась к окну.

Ядовитые мысли отравляли ее разум. Отравляли все ее нутро.

«Совсем недавно ты сказал, что Илья поступил правильно, когда променял меня на нее! Ты был на ее стороне! На их стороне! И даже не извинился за свои слова! А теперь как ни в чем не бывало советы мне раздаешь? Советы, которые по-прежнему касаются меня и Кристины. А еще планируешь превратить мою жизнь в кромешный ад, лишив меня возможности хоть куда-то вернуться после работы! Да… да пошел ты со своими советами!»

— Не преувеличивай, Юля! — гневно рыкнул мужчина. — Понимаю твои чувства, но я такого не говорил! Научись меня слушать, в конце-то концов!

Вздрогнув от неожиданности, Попова медленно повернула голову и ошарашенно уставилась на Каримова, с запоздалым раскаянием осознав, что выпалила свою гневную тираду вслух. Вслух, черт подери!

«Я послала его! Открытым текстом. Ну, все! Он убьет меня!»

Страх сковал ее тело. Кислород внезапно закончился в легких – дышать стало нечем. Сердце пропустило удар, а потом зашлось в груди с запредельной скоростью. Пытаясь хоть как-то исправить ситуацию, она промямлила:

— Я… я…

— И тем не менее ты права, — протянул он, задумчиво вглядываясь вдаль. — Неважно, что я ощущал в тот момент. Неважно. Я не должен был говорить тебе подобных вещей. Это удар ниже пояса. И поверь, я этим не горжусь!

Будто не веря в реальность происходящего, Юля тихо уточнила:

— Вы что? Вы… извиняетесь?

— Пытаюсь! — отозвался мужчина после небольшой паузы.

Совершенно не представляя, как реагировать на его заявление, она часто-часто задышала, стараясь не разреветься подобно идиотке.

Нервно заламывая собственные пальцы, Попова лихорадочно пыталась подобрать слова, чтобы тоже попросить у него прощения за свои… действия.

Однако все мысли махом вышибло из головы, когда он снова заговорил:

— И нет, я не планирую лишать тебя возможности хоть куда-то возвращаться после работы. Все гораздо проще. Я планирую лишить тебя… самой работы!

— ЧТО? — от возмущения ее голос сделался выше на пол-октавы.

— По крайней мере этой, — прозвучало бескомпромиссно.

— Но… нет, вы… а как же я…

— Успокойся! — сурово. — И внятно сформулируй мысль!

Приложив холодные ладони к своим пылающим щекам, Юля уставилась в одну точку, пытаясь в первую очередь выровнять дыхание. Но спустя пару минут, настойчиво игнорируя комок в горле, все же выпалила:

— Нет, я не понимаю! Какое вам-то дело до меня и моей работы?

— Твоя работа вредит твоему здоровью и твоей учебе!

— Единственное, что может действительно навредить моей учебе – отсутствие этой самой работы! — ощетинилась Юля. — Я не знаю, что вы задумали, но у вас ничего не получится, Марат Евгеньевич! Назимов при всех пообещал мне, что ни при каких обстоятельствах меня не уволит! Так что…

— Это правда – не уволит. Уперся рогом, — согласился Серп. — Но ты же у меня умненькая девочка – рано или поздно сама уйдешь!

— Зачем? Зачем вам это нужно? — упрямо вскинула подбородок. — Боитесь, что я в универе проболтаюсь о ваших похождениях? Расслабьтесь! Мне плевать!

— Боюсь! — прогромыхал мужчина, припечатав ее к месту разъяренным взглядом. — Очень боюсь, что Назимов не сможет защитить тебя! Что однажды все выйдет из-под контроля, и тебе придется перетрахаться с половиной клуба! Ты этого хочешь? Этого?

— Марат…

— Все, девочка! Тема закрыта!

От гнева Юлю почти заколотило. Но она нашла в себе силы промолчать.

Не перечить. Не возражать. Не подливать масло в огонь, пока он за рулем.

Вместо этого девушка смерила профессора испепеляющим взглядом, достала из сумочки телефон с наушниками и демонстративно вставила их в свои уши. Включив любимый трек на всю громкость, Попова снова отвернулась к окну, повторяя про себя точно мантру:

«Я справлюсь! Я справлюсь! Я со всем справлюсь!»

А следом:

«Он шутит! Юмор. Шутка. Просто шутка! Он не сможет заставить меня… или сможет? Черт! Конечно, сможет! Я ведь совсем забыла про Тоню! Про ребят. Про окно. Про свое проживание в общежитии, которое теперь… скорее всего… под большим-большим вопросом!»

Перехватив на себе его потемневший от гнева взгляд, Юля поняла: он готов повесить ее прямо на этих наушниках – с такой ненавистью мужчина взирал на ни в чем не повинный ядовито-розовый провод. Сокрушенно вздохнув, она вынула динамики из ушей и убрала обратно в сумку вместе с телефоном.

— Я так больше не могу! — прохныкала жалобно. — Давайте мириться!

— Я с тобой не ругался! — Серп вновь сосредоточился на дороге.

— Серьезно? Почему тогда смотрите так, будто убить хотите?

— Убить? — Марат внезапно улыбнулся. — Какая заманчивая перспектива!

***

От его хриплого голоса и завораживающего тембра ее кожа мгновенно покрылась крупными мурашками. А сердце надрывно затарахтело в груди.

Внезапно Юля поймала себя на мысли, что уже некоторое время неотрывно смотрит на губы своего профессора, невольно вспоминая вкус его поцелуев.

«Кажется… это было целую вечность назад! Целую чертову вечность!»

Действуя будто под гипнозом, Попова отстегнула ремень безопасности. Что собиралась делать, сама толком не понимала. Но испытывала просто дикую потребность придвинуться к этому мужчине ближе. Так близко, чтобы было возможно ощутить аромат его духов. От необдуманных поступков и до безобразия странных порывов Юлю спасло лишь одно – Каримов остановил автомобиль у главного входа в ее общежитие. Они приехали.

«Господи! — стыд опалил сознание. — Совсем с ума сошла!»

Почувствовав себя так, будто в разгар знойного летнего дня внезапно угодила в глубокий родник с ледяной водой, Попова выскочила из машины точно ужаленная, бросив напоследок короткое:

— Спасибо!

Однако, в этот раз Серп вышел следом за ней.

— Стоять! — велел грозно. Так грозно, что девушка не просто остановилась на месте, а развернулась и торопливо засеменила обратно. К нему.

— Да, Марат Евгеньевич?

— Я тебя отпускал?

— Но я подумала…

— Подойди! — хрипло. — Ближе!

С бешено колотящимся сердцем Юля подчинилась.

Встала совсем рядом, в полной мере ощущая на себе его подавляющую ауру.

— Показывай! — Марат кивнул на старое пятиэтажное здание.

— Что показывать?

— Сиськи, Попова! Свои охрененные сиськи!

— А? — ошарашенно.

Взирая на нее, как на конченую дуру, мужчина пояснил:

— Окно, Юля! Окно, через которое ты планируешь попасть внутрь!

Деваться было некуда. Ссутулившись под гнетом обстоятельств, Попова повела профессора за угол. Туда, где практически отсутствовало освещение.

Туда, где не было установлено ни одной камеры видеонаблюдения.

Туда, где пролегала их студенческая «дорога жизни».

— Вот! — ощущая себя предательницей, указала на нужную комнату.

Каримов скрестил руки на груди. Даже в темноте Юля видела, как гневно сверкали его глаза. Наконец спустя пару секунд напряженного молчания мужчина произнес… с обманчивой нежностью в голосе:

— Здесь высоко для твоего роста!

— Да нет. Не очень.

— Как ты забираешься?

— Обыкновенно!

Угрожающе нависая над ней, Серп повторил почти по слогам:

— Как. Ты. Сюда. Забираешься?

— Парни помогают, — призналась осторожно. — Подтягивают. Подсаживают.

— Подсаживают? — кривая усмешка. — Значит, прикасаются к тебе?

— Ну а… как иначе-то?

— То есть, — Марат накрыл ее плечи своими ладонями и скользнул вниз. По рукам. К запястьям. — Они трогают тебя здесь?

Юля задрожала от его близости. От жара, исходящего от его тела.

— Да! — прокаркала пересохшим горлом.

Каримов переместил ладони на ее талию. Крепко сжал.

Почти больно. Ревностно. По-хозяйски.

— Здесь?

Веки налились свинцом. Увлажнив губы, Попова подтвердила:

— Да!

В тот миг, когда он жадно смял пальцами ее ягодицы, Юля готова была безвольно повиснуть у него на шее. Особенно когда мужчина прохрипел:

— И здесь тоже?

Набрав воздуха в грудь, девушка зажмурилась и выпалила на выдохе:

— Нет! Здесь меня трогаете только… вы…

— Бл*дь! — процедил сквозь зубы профессор и с размаха впечатал Юлю в свое мощное жесткое тело. — Бл*дь, девочка!

Он тяжело дышал. Рвано. Надрывно.

И трясло его, похоже, ничуть не меньше. Однако, будто цепляясь за последние крохи самообладания, Каримов отстранился.

Мертвой хваткой вцепился в ее ладонь и, ничего не объясняя, поволок за собой.