Роман Табу на любовь глава Глава 27

Я тихонько сползла с постели. Мой организм взбунтовался. Мысли лихорадочно путались. И я искала выход. В идеале — белоснежного друга, столь необходимого мне в эту самую секунду.

Моим спасением оказалась распахнутая дверь. Я рванула вперед, на ходу перебрасывая спутавшиеся волосы за спину.

Влетела в ванную комнату. Гул в ушах был настолько сильным, что я практически ничего не слышала. А видела лишь белоснежную сантехнику — цель, к которой жизненно важно добраться именно сейчас.

Когда все следы моих буйных похождений бесследно исчезли в канализации, я поняла, что сил у меня почти нет. Пришлось привалиться к стене и тихонько подползти к огромной ванне. Включила воду, умылась, пригладила растрепавшиеся волосы.

И только сейчас я поняла, что свидетелем моего фиаско стал не кто иной, а сам Роман Дмитриевич Львовский.

Мужчина стоял перед раковиной и невозмутимо брился почти бесшумным триммером.

Мое лицо из пепельно-бледного превращалось в пунцово-красное. Но я не знала, где взять силы, чтобы подняться на ноги и гордо выплыть из просторной ванной.

Так и сидела в самом дальнем уголке, на коврике рядом с ванной, точно бездомная, бродячая псина.

Львовский завершил процедуры по удалению волос с лица. Придирчиво осмотрел свое отражение в зеркале.

Интересно, а если я и дальше буду сидеть вот так же неподвижно, он решит, что меня здесь нет? Да, кажется, так и будет.

— Полегчало? — мужчина обернулся, глядя на меня сверху вниз.

Видит бог, я не собиралась смотреть на его тело! Честное слово! Львовский — самый последний мужчина на планете, которым я хотела бы любоваться ранним утром. Но взгляд сам опустился ниже пояса. По пути скользнув по мускулистому прессу и широкой грудной клетке.

Черт! Почему мне так не повезло?!

Роман изогнул бровь, словно говорил взглядом: «Налюбовалась? Шикарен! Сам знаю!».

Молодой мужчина двигался в мою сторону. А я боялась пошевелиться. Вернее, попросту не могла этого сделать.

Тем временем, Львовский легко дернул за край полотенца, которым были обмотаны его бедра, и предстал во всей красе пред моим взором.

Это было чудовищно! Дико, волнующе и притягательно.

Тела противоположного пола всегда меня смущали настолько сильно, что хотелось прикрыть глаза, отвернуться или умчаться подальше от обнаженных мужчин.

Но здесь… Дикое любопытство не позволило мне отвести взгляда. Я смотрела, широко распахнутыми глазами на Романа. А он, словно красовался передо мной, упер руки в бедра.

— Ой! — выдохнула я, когда поняла, что мужская плоть будто оживает, вздрагивает и приподнимается.

— Я бы сказал иначе, но тоже сойдет, — хмыкнул Львовский и потребовал: —Раздевайся!

Я с трудом оторвала взгляд от дико возбуждающей картинки нагого тела. И взглянула на свою одежду.

Как?! Как я могла не почувствовать, что меня переодели в мужскую футболку?!

Это ведь полная и безоговорочная катастрофа! Не иначе!

— Я не распробовал в первый раз, Ратти! — хрипло произнес Роман, подходя еще ближе ко мне.

— Что не распробовал? — пропищала я, натягивая футболку до самых колен.

— Тебя, — низко пророкотал мужчина, а я поняла, что убегать поздно.

Львовский, голый и возбужденный, никуда меня не отпустит.

Но я умудрилась по стеночке вернуться в спальню. И пока мужчина шел следом, загоняя меня в очередную ловушку, я, спотыкаясь, подбежала к кровати, дернула одеяло в сторону.

Простыня была идеально чистой, без пятен.

Нет, ошибки быть не может.

— Ты врешь, Львовский! Я бы запомнила! — прошептала я.

— Ты была пьяна, Раттана, — снисходительно проговорил Роман.

Я замерла перед постелью. Затрясла головой. А потом обернулась к моему мучителю.

— Нет, Роман Дмитриевич! Ты врешь! — твердо заявила я. — Я бы поняла. Остались бы следы. Однозначно.

Львовский смотрел на меня странно. Так, словно хотел убить, раздавить, придушить голыми руками.

— В каком смысле? — требовательно рявкнул он.

— В том, что я девственница, — дерзко произнесла я в ответ. Пусть он смеется надо мной. Плевать! Я не собиралась стыдиться этого факта.

***

Это был, мать его, последний гребаный гвоздь в крышку гроба, в котором покоилась моя выдержка и терпение.

Девственница? Да кто в наше время в ее возрасте не трахался?! Да это просто нереально! Не бывает такого!

Но девчонка говорила правду. Видел по ее дерзкому взгляду, что не врет.

И от этой мысли меня будто долбануло молнией. Раз сорок, не меньше.

Я понимал, что к ней не прикасался ни Барсук, ни какой-то сраный Валера, ни кто-то еще. Понимал, и меня рвало на куски от этого понимания.

Чудовище внутри меня требовало сделать два шага вперед, схватить девчонку и трахать на той самой постели, в которой она спала всю ночь, прижимаясь ко мне и оплетая руками.

Я, млять, до самого утра глаз не сомкнул, отговаривая себя заняться с ней сексом. Просто потому что мне, гребаному идиоту, хотелось видеть ее глаза, когда буду глубоко в ней. Чтобы она знала, кто трахает ее. Чтобы знала, чье имя нужно кричать в полный голос.

Я не спал, в полной мере осознавая, что Ратти — единственная женщина, которая осталась на всю ночь рядом со мной. И эта мысль убивала, а вместе с тем и грела нутро странным, тягучим теплом.

Девчонка смотрела на меня так, словно бросала вызов. Я готов был повестись на это. Готов был жадно наброситься на нее. Сделать своей.

Но отступил. Нахрена? И сам не знал. Однако сделал шаг назад, скрылся в ванной и с силой хлопнул дверью.

В груди пекло. Член налился кровью и требовал своей порции удовольствия. А я смотрел на свое отражение в зеркале и видел там ублюдка. Того самого, который обещал превратить жизнь Ратти в ад, если она по своей воле не явится в мою постель.

И она оказалась здесь. Я помнил ее слова. Она сама предложила трахнуться без обязательств. Пусть и была пьяна, но ведь предложила!

Несмотря на это, я точно знал, что девчонка не упадет к моим ногам. В голове все еще звучали ее слова о том, как сильно она меня ненавидит и презирает, считает ничтожеством.

И похрен! Пусть так! Так даже лучше!

Глубоко вздохнув, я понял, что не способен дать ей уйти. Не способен отпустить, не оттрахав ее так, чтобы и мыслить не могла о Барсуке. Чтобы сравнивала потом. И чтобы сравнения были в мою пользу.

Не вытирая капли ледяной воды с лица, я сорвался обратно.