Роман Табу на любовь глава Глава 52

В душе всколыхнулась волна негодования. Выходит, Львовский живет, да радуется бок о бок с золотой секретаршей! А мне — подарки дарит! Он что, совсем из ума выжил, придурочный мажор?!

Я чувствовала, как меня наполняют негодование, обида и злость.

Браслет он подарил? Да я ему…! Я ему этот браслет…. Я ему…

Пусть только ключ отдаст!

На волне гнева я поднялась в лифте под чутким присмотром охранника до нужного этажа.

Глубоко вздохнула, подвернула рукав свитера и перешагнула порог

Охранник нажал на кнопку и двери лифта закрылись почти бесшумно. Но мне показалось, что этот звук подвел черту.

Мой персональный ад оказался не таким уж и страшным.

Первым человеком, с которым я встретилась в святая святых офиса Львовского, оказалась девушка — моя ровесница. Ее темные волосы были собраны в низкий хвост. На лице — ни грамма косметики. Зато имелись ямочки на щеках и очки в толстой пластиковой оправе.

Казалось бы, что еще секунду назад я была до безобразия возмущена существованием секретаря (чего уж скрывать) в офисе Львовского. А сейчас, рассматривая эту самую Руслану Михайловну, понимала, что злость куда-то исчезает.

Так! Стоп! Я по-прежнему хочу швырнуть браслет в нахальную физиономию Львовского! Да, точно!

— Здравствуйте! Мне нужно на минуту увидеть ваше руководство! — максимально спокойно произнесла я.

— Как вас представить? — вежливо спросила девушка, но ее взгляд казался мне рентгеновскими лучами. Будто эта дама знала обо мне все, включая размер ботинок.

— Несторова, — холодно ответила я.

— Если Дарья Геннадьевна — то все беседы через адвокатов, — холодно проговорила девушка, поднялась из-за своего стола и скрестила руки на груди.

Поза у дамочки была воинственной. Вполне возможно, что эта мымра в мыслях уже снимала с меня скальп. В лучшем случае.

— Геннадьевна, но Мария, — прищурилась я.

— О как, — усмехнулась секретарь, по симпатичному лицу девушки скользнула странная полуулыбка, а сама девушка вышла из-за стола. — Входите, не стесняйтесь. Могу посодействовать транквилизаторами.

— Не нуждаюсь, спасибо, — вежливо улыбнулась я.

— Отлично! — кивнула девушка. — Будет нужна помощь — кричите.

— Посмотрим еще, кому будет нужна помощь! — пробормотала я, решительно подвернула рукав, обнажая браслет, и распахнула двери кабинета Львовского.

Я отдавала себе и своим действиям отчет. Понимала, что иду на безумие.

Но мне не нужны подачки от Львовского! Даже выполненные рукой учителя моей мамы.

***

Я вошла в кабинет. Не собиралась здороваться. Я даже не хотела смотреть на этого мужчину. Вообще! Никогда!

Но пришлось.

А как на него не смотреть, если первое, что попадается на глаза, — длинный стол для переговоров и мужчина, застывший рядом с ним.

Львовский сидел на столе, упирался в бедро сжатой в кулак ладонью и сверлил взглядом дверь кабинета.

Вернее, меня, вошедшую в клетку со львом. И по его глазам я поняла — он ждал моего визита. Либо охрана успела предупредить.

Я поддернула рукав свитера выше, приподняла руку, с трудом оторвала свой взгляд от хмурого лица мужчины и произнесла твердо и уверено:

— Сними!

Возможно, Львовский удивился моей дерзости и наглому тону. Хорошо, что я не смотрела в его глаза. Так было легче.

— Нет! — коротко проговорил Роман.

Он не пошевелился, все так же сидел в нескольких метрах от меня. А я не собиралась и шага делать в его сторону.

Распахнутая дверь кабинета вселяла толику уверенности. Ведь не станет он ничего делать на глазах секретарши? Или станет?

— Мне ничего от тебя не нужно! Сними! — отчеканила я.

Львовский выпрямился, но от стола не отошел.

Я увидела неспешное движение его руки. Почему-то вдруг стало любопытно, как именно этот невыносимый и дикий мужчина получил свое очередное ранение. Даже с моего места отлично просматривались розоватые пятна крови на бинтах, словно незажившие раны вновь начали кровоточить.

Но я быстренько отмела эти ненужные и опасные мысли.

— Нет, — повторил Роман. — Подарки ко дню рождения обратно не принимаются.

Я от возмущения приоткрыла рот и тут же его закрыла. Мне все-таки пришлось взглянуть в лицо Львовскому.

Я ожидала увидеть триумф, высокомерие, да даже снисходительную ухмылку, а наткнулась на напряженный взгляд красивых глаз. Словно Роман испытывал неловкость, смятение и еще что-то, чего я пока не понимала и не собиралась понимать.

— Сними! Забери это обратно! — уже тише, но все так же уверенно потребовала я. — Я не принимаю дорогих подарков от ненавистных мне людей!

— А от кого принимаешь?! От того мудака из кафешки?! — повысил голос Львовский, но тут же осекся.

Я отчетливо разобрала тихое «Черт!», а Рома оттолкнулся бедром от стола, сделал шаг вперед.

— Не вздумай! — почти прокричала я, и, вопреки моим ожиданиям Львовский послушался, вернулся на место, сел, выдохнул.

Да что же происходит, черт подери?! Мир сошел с ума?

— Тот, как ты выразился, «мудак» — мой друг! — вздернула я подбородок. — Свои претензии будешь предъявлять жене, Львовский! Сними немедленно чертов браслет!

— Тебе нужно, ты и снимай, — прищурился Львовский, а потом поверг меня в очередной шок.

Крепкая мужская рука медленно, но уверенно коснулась верхних пуговиц рубашки.

Львовский неспешно принялся расстегивать пуговицы, справляясь одной рукой.

— Что ты творишь?! — взвизгнула я.

А Львовский лишь широко улыбнулся, с вызовом, с уверенностью, что я сдамся.

— Облегчаю тебе задачу, Ратти, — пробормотал мужчина.

Мое имя он произнес хрипло, будто перекатывал звуки по языку, смакуя их, точно музыку. И совсем некстати в памяти точно взрывом мелькнули картинки нашей близости.

Он так же шептал мое имя, когда мы оставались наедине, в его квартире, вдалеке от всего мира.

Я задержала дыхание. Боже! Почему я постоянно совершаю глупости?! Почему я просто не могла оставить браслет в кафе? Или у ювелира? Или вообще выбросить в мусор? Почему я примчалась к нему, сюда?

Ответ лежал на поверхности. Но я всеми силами отказывалась его принять.

— Понятно. Лучше уж травмпункт, — пробормотала я, не двигаясь.

— Нужен ключ, Ратти? — тоном искусителя шептал Львовский. — Подойди и возьми.

— Придурок! — прошептала я, но мой взгляд, точно привороженный, был приклеен к мужской шее, на которой едва заметно поблескивала тонкая цепочка.

Мужчина расстегнул еще две пуговицы, и теперь я отчетливо увидела крошечную отмычку, которой можно было расстегнуть замок браслета.

Всего несколько шагов, и свобода была бы у меня в кармане. И я бы швырнула браслет в ненавистное лицо, а вместе с ним и стерла любое напоминание о Львовском.