В этот вечер к отцу я так и не доехал. На парковке, рядом с моей тачкой, отирался мелкий, вредный младший брат. Но я был рад видеть его, пусть он и не старался держать язык за зубами, а постоянно надоедал издевками и размышлениями.
— Ну, как все прошло? — Прохор вздернул бровь, глядя на меня.
— По плану, — пожал я плечом.
Нет, к отцу я точно не поеду. Сейчас хотелось тишины, а не задушевных бесед.
— Я улетаю послезавтра, — сообщил брат.
— Опять будешь задом трясти перед пидорами? — усмехнулся я.
— Завидуй молча, Роман Дмитриевич! — фыркнул брат. — Лучше угости ужином.
— А сам что, есть разучился? Мне тебя с ложки кормить? — скривился я, но, признаться, был рад провести вечер с братом, пусть ни за что ему в этом и не признаюсь.
— Угу, и за ушком почесать! — расхохотался брат.
Мы не стали ужинать в ресторане. Прохор сам вызвался приготовить еду. А мне досталась вся грязная работа: почистить овощи, помыть посуду, накрыть на стол.
Понял, что ужинаю на собственной кухне впервые с тех пор, как Ратти жила у меня. Упрямое чувство дежавю преследовало ежесекундно. Мне казалось, что стоит повернуть голову, и увижу ее — стоящую у плиты с поварешкой или ножом в хрупкой ладони.
Но ничего не происходило. Прохор ловко орудовал ножом, что-то нарезал, тушил, жарил. А мне хотелось бы увидеть сейчас совсем другого человека на своей жилплощади. До зубного скрежета хотелось.
Прохор остался ночевать. Просто сказал, что планирует спать в гостевой спальне. Я не стал возражать. Раз уж хочется пацану, пусть спит.
Только подушку свою забрал, избегая понимающего, но вредного взгляда мелкого засранца. Хорошо, что не стал выражать свои мысли вслух, а лишь вздохнул. Так бы точно отвесил ему подзатыльник.
Прохор, судя по тишине, воцарившейся в квартире, уже видел десятые сны. А я все сидел в гостиной в полной темноте, глядел в потолок, понимал, что нужно бы поспать, но не мог.
Стандартная в общем-то для меня ситуация в последние две недели.
Мысленно чертыхнулся. Две недели прошло. По моим подсчетам — нужно еще две. И механизм будет запущен. Но с каждым днем терпение мое таяло. И я боялся сорваться.
Рука скользнула в карман брюк. Темная лента приятным теплом грела ладонь. И я крепко сжал свернутую в кольцо прядь. Наверное, она и вправду приносит мне удачу. Или я просто сошел с ума.
— Она на работу в клуб вышла, — услышал тихий голос брата.
— Знаю, — горько усмехнулся я.
— Сессию сдает досрочно, — никак не унимался брат. — Наверное, уедет на каникулы.
— Прош, вали уже спать, а! — не выдержал я.
— Да я просто так сказал! — обиделся Прохор.
— Угу, — пробормотал я, прикрывая глаза.
— Давай галстуки завяжу да в шкаф повешу, — тихо предложил брат, а я лежал неподвижно, не открывая глаз.
Тема галстуков была запретной. Прохор успел отхватить по зубам, когда в стремлении помочь распустил тот самый узел на одной из «удавок», что завязала Ратти.
Хрен понять, как она это сделала, но мне казалось, будто узел удерживал меня от необдуманных поступков. Я мог часами смотреть на него и чувствовать, как по венам течет спокойствие. Но мелкий влез со своей помощью, и теперь вместо двух волшебных узлов у меня остался один.
С тех пор я не надеваю галстуков.
Невесело усмехнулся своим мыслям. Самая безумная часть моего мозга рассчитывала на то, что когда-то наступит день, и таких узлов у меня окажется много.
Спать в гостиной на диване — не очень заманчиво, но идти в комнату, в которой постель хранила ЕЕ аромат, я просто не мог. Лучше уж вот так.
***
Я начала смеяться. Поняла, как сильно успела соскучиться по обычным и простым вещам. Таким, например, как смех.
А еще я перестала плакать по ночам именно в тот день, когда мое тело исправно уведомило меня о «женских прелестях». Вернее, я почти час прорыдала навзрыд, а потом поняла — если беременности со мной не случилось, значит, так и должно быть. Я вытерла слезы, глубоко вздохнула и перевернула исписанную страницу своей жизни. Это был несомненный шаг вперед, к исцелению от проклятья по имени Львовский Роман.
Этот факт не мог не радовать и заставлял еще шире и заразительнее улыбаться, невзирая на обескураженных моей радостью прохожих.
Я шла на работу и планировала хорошенько погонять моих девчонок, буквально вытрясти из них все силы.
Да, я жутко скучала по ощущениям, когда музыка струится по венам, подчиняет мое тело своей власти. Даже по своему «аквариуму» успела соскучиться, пусть иногда мне и хотелось закрыться от любопытных глаз.
Занятие промчалось на одном дыхании. И как только последняя из моих подопечных перешагнула порог «аквариума», я закрыла стеклянную дверь, отсекла свой крохотный мирок от всех посетителей тренажерки и поставила музыку на полную громкость.
Намеренно выбрала ритмичную мелодию. Мою любимую, от которой кровь кипела, а пульс бил по вискам. Но мне было нужно именно это.
Движения давались легко, несмотря на отработанное занятие. В теле появилась та легкость, которой мне не хватало весь месяц. Крылья за спиной словно вновь появлялись с каждым прыжком или падением. И я уже не обращала внимания на то, что кто-то может стать свидетелем моего танца.
Я двигалась для себя.
Волосы беспощадными прядями хлестали по лицу. Мелькнула мысль. Что стоит собрать их в привычный пучок. Но я тут же рассмеялась. И как я могла забыть, что буквально неделю назад изменила прическу?
Длинные пряди остались лишь в моих воспоминаниях. Теперь они едва доходили до плеч.
Да, признаю, решение изменить прическу было безумным. Но мне так хотелось.
Музыка оборвалась. Я обессиленно сползла по стене, буквально рухнула на пуф, потянулась за бутылкой воды.
И открыла глаза.
Львовский стоял напротив меня, за стеклянной стеной. Стоял, убрав одну руку в карман брюк, а вторую — распластал ладонью по стеклу, словно тянулся ко мне.
Я не двигалась. Понимала, что стекло — совершенно ненадежная и непрочная защита от Ромы. Понимала, что этот мужчина может сделать всего лишь несколько шагов, распахнуть стеклянную дверь и войти в мой хрупкий, прозрачный мирок.
Я замерла, мысленно отсчитывая секунды моей свободы.
Дикий взгляд мужчины подсказывал мне, что так и будет: Роман вот-вот преодолеет разделившее нас пространство.
Что я решила? Будто бы исцелилась от него? Будто бы все забыла, начала улыбаться, смеяться, жить?
Комментарии
Комментарии читателей о романе: Табу на любовь