Роман Связанные поневоле глава Глава 28

Монтойя ретировался раньше, чем я смогла себе опять вернуть способность адекватно мыслить. И самое противное, что с момента его эпичного появления в моей жизни что-то эти «аварийные отключения в результате перегрузки» стали случаться все чаще. Не суть, какие эмоции были в начале каждого нашего взаимодействия, в итоге это почему-то все время заканчивалось сексом. И все бы ничего: секс, как нормальная потребность организма, понятна и естественна для обеих моих половин, а также это прекрасный способ сбросить лишнюю агрессию. И раздражало меня не то, насколько часто мы с Монтойей этим занимались, не то, насколько хорошо он каждый раз ощущался, и даже, черт возьми, не то, что становилось это с каждым разом почему-то лучше. Дело было в другом. Меня цеплял тот неоспоримый факт, что, несмотря на всю нашу полнейшую непохожесть, на обоюдную способность раздражать друг друга до невозможности, на то, что разумной своей частью я не принимала его, не доверяла ему, – на каком-то ментальном или эмоциональном уровне мы все время совпадали. Так, словно мы непонятным для моей рациональной части образом настроены друг на друга. Это как парные танцы, которые, кстати, мне никогда не нравились и, чего уж врать, не давались. Вечно мне что-то не так было в партнере – то в нем недостаточно уверенности, и я инстинктивно начинала вести сама, то наоборот, когда мужчина пытался проявлять слишком много инициативы, все во мне восставало и требовало оспорить его право на первенство даже в таком простом деле, как движения под музыку.

Но с Монтойей было по-другому. Он делает первый шаг – я сопротивляюсь. Северин улавливает и нажимает ровно настолько, насколько меня можно прогнуть, но только наступает предел – и вот он сдает назад. Нет, не отступает, не сдается, а просто кружит вокруг подобно хищнику, чтобы, едва моя злость отхлынет, сделать новый рывок навстречу. И каждый раз я прекрасно осознаю, что подбирается он ко мне все ближе, но ничего поделать с этим не могу. А может, пора кончать врать хотя бы себе и признать, что и не слишком хочу? Ведь столько лет я умела отфутболивать любые попытки других мужчин сблизиться, а тут такой затык. Вряд ли я растеряла навык по бесцеремонному выдворению нежеланных объектов из моей личной среды. Признавать то, что у Монтойи есть некий дар от бога пробивать мою оборону, было как-то не с руки. Хотя, точнее будет сказать, не пробивать, а постоянно и неустанно проверять ее на гибкость и наличие, так сказать, мелких дефектов в виде трещин, через которые можно просочиться и дотронуться до меня реальной. Волк есть волк. Выбрав объект для охоты, он не отвяжется, пока не одержит победу. Пугало меня это? Да не особо. Скорее уж будило ответный азарт, что, черт возьми, опять же меня возбуждало. Что-то все чаще за последние дни моя звериная сущность влияла на мои мысли и поступки. Для меня, столько лет державшей все под контролем, такая активность моей волчицы в последнее время была некомфортной и раздражающей. Невольно приходило на ум предупреждение Северина о том, что, если и дальше буду гнуть ее так сильно, она ответит мне диким бунтом, способным привести к катастрофе. Может, все эти ерзанья, яростные выпады и взрывы злости и возбуждения у меня как раз потому, что я начинаю терять власть над своим зверем? Ага, у человеческих женщин ПМС, а у меня что? Синдром Сучьей Стервозности?

Конечно, очень хотелось просто сказать себе – во всем виноваты Монтойя и это чертово связывание. Обвинить во всем воздействие неких химических и физиологических процессов, так влияющих на мою психику. Вдавшись в пространные размышления о том, какими причинами может быть мотивирована та или иная моя реакция за последние дни, я бы, возможно, разложила все по полочкам, приклеила бы на все ярлычки и классифицировала. Но вот ведь в чем заключалась основная хрень – мне не хотелось этого делать. Возвращаясь к вопросу о танцах, это как когда ты перестаешь в какой-то момент думать о том, что и как ты делаешь, и просто начинаешь получать удовольствие от музыки и движения. Вот так и с Северином. Дело, похоже, не в сексе или ощущениях от него, не в упорных попытках завоевать меня, пользуясь любыми способами, в том числе и этой манипуляцией с присутствием в каждом аспекте моей жизни, чтобы стать просто необходимым. Нет, это было нечто в целом, из чего я не могу вычленить что-то конкретное. Далеко не все в происходящем мне нравилось, но прежнего страха и жесткого отторжения уже не было. Что-то во мне менялось. Происходило ли это из-за одного моего свалившегося как снег на голову мужа? Из-за этого дела, которым озадачил меня Матиас, неожиданно разбередившего все мои старые раны? Не знаю. Список событий и стремительных изменений в моей тихой и размеренной привычной жизни был слишком велик. Я поразмыслю об этом позже. Пока же самым раздражающим для меня было то, какое логически необъяснимое разочарование и обиду я испытала, когда Монтойя перед пресс-конференцией натянул мне на палец кольцо. На самом деле меня не должно было это волновать, я ведь знала, что это все цирк, чтобы избавиться от лишней суеты. Не будет интриги, пропадет и интерес. Но, черт. Когда Северин как бы между делом надел мне на палец это кольцо, у меня совершенно дебильно в первый момент защипало в глазах и носу. А потом, когда я увидела его деловитую, абсолютно равнодушную физиономию, дико захотелось опять схватить что-то потяжелее и лупить по всему, в том числе и по тому, кто во всем виноват. Конечно, хитрый прохвост моментально унюхал мою злость и расстройство. И это задело меня еще больше. Стоя перед всеми теми людьми, я боролась со своими эмоциями, и мне нелегко это далось. Хотелось сделать в ответ тоже что-то болезненное. Глупо и совсем не по-взрослому? Да, но в тот момент мне было плевать! Само собой, предложив Альфе опуститься на колени, я ожидала взрыва и проявления его заносчивой сущности во всей красе. Но Монтойя и тут меня обставил. Даже преклонив колени, он остался тем, кто ведет и все контролирует. Я прямо-таки кожей чувствовала, как его волк рвется на волю, желая обломать меня по полной и показать, кто здесь главный. Но Северин не только сумел удержать своего зверя и сделать так, чтобы отказ от кольца стал вроде как невозможным для меня, но тут же показал мне, что в одну секунду может сделать меня податливой и нуждающейся. И сейчас я лежу на постели, чувствуя, что все мое тело размякло от пережитого оргазма, и смотрю на кольцо на моем пальце. Символ того, что я теперь не только его пара, жена, подруга по обычаям Изменяющих облик, но и невеста и будущая супруга в глазах людей. Злюсь ли я на всю эту ситуацию? Соврать себе, что да? Смысл? Как бы я ни отказывалась признавать это, но мне нравится, как уперто Монтойя старается продемонстрировать всему окружающему миру нашу связь и то, что мы принадлежим теперь друг другу. Эта настойчивость заслуживает моего уважения. Как и то, что он успешно борется со своей доминирующей натурой и не позволяет себе сорваться до совсем уж открытого давления. Все-таки, хоть я только что и пыталась компенсировать свой гнев, заставив Северина склониться передо мной, но на самом деле, если уж варианта замужества никак не избежать, я не хотела бы видеть своим мужем мужчину, которого смогу подавить. Нет, мне не нужен ни тот, кто будет надо мной, ни тот, что подо мной. Только рядом и на равных. Каждый на своем месте.

Полюбовавшись игрою света в камне кольца еще какое-то время, я почувствовала себя какой-то сорокой. Раньше я не носила украшений. В моем понимании они нечто совершенно непрактичное и лишенное всякого смысла. Но ощущать, как металл подаренного Монтойей кольца обхватывает мой палец, было неожиданно приятно.

Я села на постели и, решив, что гораздо разумнее будет оценить собственные эмоции и продиктованные ими действия позже, стала одеваться. Ведь действительно, когда дело с маньяками будет закончено, а Монтойя уедет в дальние дали, я смогу, дистанцировавшись, разобраться во всем. А сейчас ковыряться в себе, когда можно направить мысли на решение более насущных задач – пустая трата энергии.

Я обошла весь трейлер, не стесняясь принюхиваться ко всему вокруг. Но, судя по всему, Северин не соврал – все пахло новизной так, как будто только что сняли упаковку. И-и-и-и черт, это мне тоже понравилось!

Толкнув дверь, я вышла наружу и тут же чуть не подпрыгнула, потому что от гладкого бока трейлера отлепился один из «Парящих». Нести представлял нас друг другу в день той злосчастной вечеринки, но я не запомнила его имени.

– Какого?.. – выдохнула я, инстинктивно приняв оборонительную позу.

– Эй, спокойно! – выставил он перед собой руки. – Я не собирался тебя пугать, Юлали!

– А что ты собирался делать, торча тут под дверями трейлера? – рыкнула я, впрочем, уже успокаиваясь.

– Я тут мимо проходил, – бесстыже соврал он, делая вид, что страшно заинтересован чем-то в небе над нами.

– Не гони мне! – фыркнула я, и парень удивленно на меня глянул. А ты думал, я вся из себя лапочка? – Это Монтойя тебя приставил присматривать за мной?

– Вовсе нет! Говорю же, мимо я шел, а тут ты как выпрыгнешь! – сделал большие честные глаза этот волчара плешивый.

– Мимо? – ехидно улыбнулась я. – Значит, если я сейчас просто пойду, скажем, на выход, ты и не подумаешь пойти за мной?

– Э-э-э-э, слу-у-у-шай, тут так совпало, что мне тоже в ту сторону, – продолжал свое вранье этот наглец.

– Тогда хорошо, что мне не туда, – ухмыльнулась я. – Пойду, навещу своего новоиспеченного женишка, понаблюдаю, как он трудится в поте лица на наше совместное безбедное будущее.

– Да?! А знаешь, я тут вспомнил, что мне тоже нужно туда. Причем срочно, – с невозмутимым лицом вещал парень.

Я прямо посмотрела ему в лицо с насмешкой.

– Как тебя?

– Микаэль, – ухмыльнулся он и тут же попытался подколоть: – Что, не царское дело запоминать имена всех подданных?

– Кончай заливать мне, Микаэль! Думаешь, я не знаю, какой бы Монтойя ни был вам сто раз друг и брат, но прежде всего он ваш Альфа, и ты скорее помрешь, чем сдашь мне его?

– Ну, раз ты такая умная, то чего из-под меня хочешь? – улыбнулся он более открыто. – Север переживает и заботится о тебе, женщина. Ты же не собираешься на него за это злиться?

– А, типа, если собираюсь, это что-то изменит?

Микаэль склонил голову набок и пожал плечами.

– Ладно, раз уж ты тут все равно отираешься, то пошли в служебную зону.

– Хочешь шоу посмотреть?

– Ну да. Не в постели же мне валяться, в ожидании, когда Монтойя решит почтить меня визитом?

Микаэль фыркнул и пошел вперед.

– Как будто тебе и правда ждать его приходится! Мы его уже и не видим вовсе. Он здесь только во время шоу последние дни. А потом сломя голову к тебе несется, где бы ты ни была. Ты хоть можешь себе представить, сколько женщин во всем мире хотели бы оказаться на твоем месте?

– О, я тебя умоляю. Я это уже слыхала! Лучше заткнись!

– Как прикажете, Ваше, млин, Высочество, – насмешливо поклонился Микаэль, и мы пошли дальше молча.

Он привел меня не в то место, где я была в прошлый раз, ожидая Северина, а в небольшой закуток рядом с ним. Отсюда мне хорошо было видно и арену, и все действия в служебном пространстве.

– Давай отсюда посмотрим, – перекрикивая шум, предложил парень. – Просто... если Север увидит тебя, он станет опять рисковать и выпендриваться, пытаясь поразить твое воображение. Конечно, для шоу это, типа, круто, но если он покалечится, допустив ошибку, то будет реально хреново. Так что лучше пусть он думает, что тебя нет.

Я согласилась.

Шоу подошло к концу, и я уже собиралась выйти к Северину, который слез со своей механической зверюги и, сняв шлем, нетерпеливо топтался на месте, слушая одного из техников. Он вроде кивал ему, но выглядел так, словно хотел рвануть куда-то сломя голову прямо сию секунду. На короткий миг я невольно залюбовалась им. Если отстраниться от всего, что между нами, то приходится признать, что он в этом своем костюмчике и со взъерошенными и прилипшими к потному лбу волосами выглядел охренительно горячо. Притягивал мой взгляд так, словно других мужчин здесь и вовсе не было.

– У кого-то свербит в одном месте, – хохотнул Микаэль мне в ухо. – К тебе хочет ломануться.

В этот момент к Монтойе подплыла какая-то расфуфыренная девица и вцепилась своими ярко-розовыми когтями в рукав выше локтя. Чуть изогнувшись, так что почти терлась об него своей немаленькой грудью, она что-то стала ему вещать, приторно скалясь и активно жестикулируя другой рукой. При виде чужих пальцев в такой близости от кожи этого засранца мне словно врезали в нос, заставляя на секунду потерять резкость зрения.

– Упс! – выдал Микаэль за моей спиной.

Наглые зенки Монтойи прошествовали по скудному подобию одежонки этой курицы, чуть задержавшись в районе груди, и моя волчица взвилась в гневе. Я дала по морде своей зверюге, напоминая, что она сама меня связала с таким кобелем, которого, похоже, исправит только выстрел в лоб с близкого расстояния. Сжав зубы, я старалась взять дыхание под контроль.

– Юлали, тебе не о чем волноваться. – Микаэль тут же попытался встать так, чтобы перекрыть мне обзор на эту парочку. – Это наша местная администраторша Моника.

– Я что, выгляжу взволнованной? – рыкнула я на него, сама удивляясь, сколь злобно прозвучала, и переместилась, желая видеть продолжение милой сценки в техзоне.

А посмотреть было на что. Монтойя как раз мягко отстранился от девицы, высвобождая свой рукав. У меня даже слегка на душе потеплело от того, насколько явно он постарался создать между ними расстояние. Но эта… Моника, видимо, не впечатлилась и сделала шаг, буквально прилипая к моему мужу, и, делая вид, что рассказывает нечто жутко важное, положила свои лапы на его широкую грудь. Моя волчица в ярости клацнула зубами, желая оттяпать ее наглые грабарки. И, странное дело, сейчас я была с ней солидарна. Что-то жгучее, мощное и абсолютно незнакомое толкнулось в мое сердце, заставляя его сорваться в дикий темп, и кровь вдруг стала как кипяток, стремительно проносясь по телу и гулко отдаваясь в ставшей почему-то пустой голове.

Я вышла из закутка и направилась в сторону мужа и нахальной девки.

– Юлали! – Микаэль попытался опять встать на моем пути.

– Лучше уйди на хрен, смертник! – ласково сказала я ему.

Парень исчез, как и не было. В этот момент Монтойя опять отступил на шаг от этой Моники и аккуратно сдвинул ее руки с себя. Подняв глаза, он увидел меня, и губы его дернулись в улыбке, но потом он, видимо, что-то узрел в выражении моего лица, и его взгляд метнулся к стоящей ко мне спиной администраторше.

Эта же камикадзе женского пола опять шагнула ближе к нему и протянула свои гадкие, явно лишние в организме конечности, собираясь вцепиться в его локоть и чуть наклоняясь, в попытке привлечь внимание к своему гребаному декольте.

Гудение в голове стало в разы громче, сливаясь с ревом моей взбешенной волчицы. Я подошла к ней и похлопала по плечу.

Она обернулась с недовольной физиономией.

– Дорогая, если ты еще хоть раз дотронешься своими корявыми ручонками до моего мужчины, я тебя обеспечу несъемными украшениями для них в виде гипса! – проворковала я почти нежно.

В этот момент Монтойя переместился и оказался у меня за спиной, крепенько обвивая меня своими ручищами.

Девица сощурила свои нахальные бельма и задрала нос.

– Простите? Я не поняла! – пискляво вякнула она.

– Все ты поняла! – отрезала я и растянула губы в убийственной улыбке. – Не трожь мое – и будешь цела.

– Что? – взвизгнула администраторша. – Послушай, Северинчик, по-моему, твоей невесте нужно научиться вести себя цивилизованно. Что за дикость!

– А по-моему, она просто неподражаема и совершенно права. Соблюдайте мое личное пространство, Моника, и будете целы! – ухмыльнулся Монтойя у меня над головой.

– Да что это такое! – завизжала она еще громче, пытаясь привлечь всеобщее внимание. – Эта чокнутая сука угрожает мне при всех, а вам наплевать?

Как-то неожиданно вокруг собрались все «Парящие».

– А в чем дело, Моника? – услышала я голос Камиля. – Думаешь, мы все слепые и не видели все эти дни, как ты при любой возможности пыталась залезть Северу в штаны? Хрен с ним раньше, но ты в курсе, что он сегодня объявил о своей помолвке, и все равно тянешься к чужому. Если Юлали хочет за это вправить тебе мозги, я только «за»!

– Женские разборки! – восторженно закатил глазки Бастиан. – Это же просто супер. Только можно они сначала разденутся до белья?!

Тут же ему прилетело по затылку от Камиля, но похабной улыбочки с его физиономии это не стерло.

– Да пошли вы! – взъярилась девица. – А ты, тупая овца, и правда думаешь, что сможешь удержать такого мужика, как Монтойя? Посмотри на себя, дура. Я или другая, но это случится и очень скоро! Так что учись сглатывать и вовремя закрывать глазки или вали, пока не поздно!

Я рванулась, мгновенно вскипев до пены, но Монтойя перехватил меня поперек тела и прижал к себе намертво.

– Пошла отсюда на хрен! – рявкнул он, и я услышала коллективный глухой рык на грани слышимости от стоящих вокруг «Парящих». – Ты уволена.

Конечно, Моника, скорее всего, даже не услышала в общем шуме угрожающее рычание, но атмосферу агрессии явно почувствовала и поэтому быстро умчалась, продолжая сыпать проклятьями.

– Жаль, – пробормотал Бастиан, – я бы ее разок…

– Заткнись! – хором рявкнули на него остальные парни.

Как только Моника растворилась в пространстве, моя волчица успокоилась и раскаленная волна бешенства отхлынула, но ее место заняло нарастающее вожделение. Монтойя прижался ко мне сзади, и я ощущала, что он тоже возбужден, а со всех сторон на меня пялились парни и довольно лыбились.

– Что?! – возмущенно спросила я, хотя и сама знала уже, в чем дело.

Только что я на глазах у всех повела себя, как какая-то долбанутая на голову ревнивая подружка. Вот черт! Я не ревную! Никогда! Я вообще не знаю, что это такое! Но, судя по ухмылкам «Парящих», они так не думали. Боже, мне захотелось провалиться сквозь землю. Что же это такое вообще?!! Я рванулась из лапищ Монтойи, желая одновременно сейчас оказаться отсюда где-то так в трех тысячах миль как минимум, и в то же время чтобы все исчезли волшебным образом, а остался один мой муж – голый и потный. Да что же такое творится со мною? Освободиться, естественно, мне не удалось, и меня бесцеремонно развернули. Я оказалась лицом к сияющей моське Северина. Он лыбился так, что казалось, рот себе порвет.

– Чего ты скалишься? – зашипела я на него, как змея.

– Ты только что перед всеми заявила на меня права. – Да его сейчас порвет от довольства.

– Когда такое было? – попыталась я выкрутиться.

– Ты назвала меня своим при свидетелях. Все это слышали!

– Подумаешь. Мы же, типа, жених и невеста, так что это моя роль!

Северин фыркнул, давая понять, что нисколько не верит мне.

– Ты ревновала так, что еще чуть-чуть – и размазала бы Монику по земле! – заявил он, наклоняясь и обжигая мою шею жадным поцелуем, хоть я и старалась увернуться.

– Так и было. Я свидетель! – подал голос Микаэль, и остальные дружно ему подпели.

Ну, погодите вы все у меня!

– Да ну, еще чего! Я в жизни никого не ревновала! – огрызнулась я. – А вы вообще не суйтесь не в свое дело!

Что-то загомонив, «Парящие» торопливо стали исчезать, оставляя нас с Северином наедине. Очень быстро мы оказались совсем одни и в тишине. Северин продолжал целовать мой лоб, щеки, шею и подбородок, словно и не замечая мои усилия уклониться. В его груди тихонько рокотало, и радость буквально сочилась из его большого тела, забираясь мне под кожу.

– Северин, прекрати! – в который раз безуспешно попыталась я выбраться из его медвежьих объятий. – Чего ты так оживился-то?

– Ты впервые показала, что тебе не наплевать на меня. Ты хоть знаешь, как это приятно, Лали? Теперь можешь и дальше притворяться, что тебе все по фигу, но я знаю, что ты уже считаешь меня своим.

– Да я большей чуши в жизни не слышала! – попыталась я сделать насмешливое лицо, но вышло как-то жалко, хотя бы потому, что на самом деле я уже почти запаниковала.

Мое тело предавало меня, как всегда рядом с Монтойей, и когда он приподнял меня, вжимая в себя, я покорно обвила его талию ногами, вызвав протяжный животный звук. Даже сквозь толстую кожу брюк я ощутила, каким нереально твердым и раскаленным был его член.

– Ты хоть знаешь, насколько я завелся, когда увидел, как ты смотришь на эту Монику? Я чуть в штаны не кончил, когда понял, что ты ревнуешь! – хрипло пробормотал Монтойя, облизывая мое горло, и я откинула голову, открывая ему доступ.

– Я не ревновала! – упрямо выдохнула я.

– Ла-а-али-и-и! – простонал Северин и понес меня куда-то. От первого же шага возникло мучительное трение, вырвавшее долгий стон у нас обоих. – Боже ты мой! Ну неужели так трудно признать очевидное! – скрипуче говорил он, на ходу прикусывая мою кожу и заставляя волны дрожи прокатываться по моему телу. – Мы не люди, детка! Это нормально для нас – быть дикими собственниками. Мы не делимся и яростно охраняем свое, сладкая моя. Это в нашей крови! Просто признай, что считаешь уже меня своим.

– Замолчи! – рыкнула на него, чувствуя, что просто подыхаю от жестокого приступа похоти.

– Ты же вся пылаешь и течешь сейчас, я это чую! Хочешь знать почему? Потому что твоя волчица сейчас с ума сходит, желая подтвердить свои права на меня, дикая моя штучка! Со мной то же самое творится, когда я хоть намек на ревность чувствую! Просто признай, что тебе не плевать на меня! – хрипел Монтойя, шагая все быстрее. – Признай, признай, что нуждаешься во мне! Скажи это!

Мы буквально ввалились в трейлер, едва не вынеся дверь. Северин вжал меня в стену, толкаясь бедрами между моих ног и заставляя извиваться и рычать от нарастающего зверского голода.

– Скажи мне! Скажи мне, что чувствуешь то же, что и я! – требовал Монтойя, рывками освобождая меня от одежды.

Я хотела его внутри немедленно, до одури, до невыносимой боли. Секс – это знакомо и понятно. А это чувство – новое и пугающее. Вцепившись в его волосы, я захватила его губы, агрессивно вталкивая свой язык в его жадный рот. Целовала немилосердно, не жалея, не пряча зубов, раня его и получая не менее болезненно-сладкий ответ. Монтойя стонал низко и протяжно, буквально расплющивая меня своим огромным телом об стену. Я пряталась за острым примитивным удовольствием от правды о собственных чувствах к нему. Северин понимал, что происходит и наказывал меня за это, каждым движением делая наслаждение просто нестерпимым. Измучив меня ласками, доведя до трясучки, он вторгся в мое тело, как жестокий каратель, резко и без церемоний. Он был по-настоящему яростным в этот раз, не давая мне ни малейшей поблажки, заставив орать, царапаться и биться об стену, в которую практически вколачивал каждым рваным ударом своих бедер. Оргазм был таким, что меня разнесло на бесконечное количество частиц, так что обратно меня прежней уже никогда не собрать. Монтойя продолжал вбиваться в сумасшедшем темпе, терзая мое обмякшее от наслаждения тело.

– Ты… Скажешь... Мне… Скажешь! – скрипуче стонал он у моей шеи и вдруг впился зубами в метку.

Едва отступивший экстаз ударил в меня снова с такой силой, что, казалось, лопнет каждая мышца в теле. Голоса не было, потому что для дыхания просто не нашлось воздуха. В глазах померкло, остался только взрывающий мозг рев Северина, вгоняющего себя в меня до невыносимого предела в погоне за последними судорогами собственного освобождения. Все во мне онемело, исчезло, испарилось. Я – мокрая, лишенная всех ощущений, кроме близости Северина, – обвисла на нем безвольной куклой. Он тяжело дышал, упершись лбом в стену над моим плечом и продолжая содрогаться.

– Никуда ты от меня не денешься, – сипло пробормотал он. – Не хочешь признать, что между нами есть еще что-то, кроме охренительного секса, значит, буду трахать тебя так, чтобы только о моем члене и могла думать каждую минуту. А говорить можешь, что угодно!

Я закрыла глаза и просто растворилась в невесомости и темноте.