Роман Связанные поневоле глава Глава 26

Северин проводил пристальным взглядом удаляющуюся фигуру Дина и только после этого завел Ти-Рекса и развернулся.

– Представляю, как ему сейчас хреново, – пробормотал он.

– Не думаю, что на самом деле представляешь. Ты ведь не любил никогда и не терял. Так что откуда тебе знать. – Понимаю, что мой голос звучал зло, но не видела причин сдерживаться.

– Ты права, – еще тише ответил Монтойя. – Раньше я не знал…

Я отвернулась к окну, не желая делить свои переживания по поводу Дина с Северином. Это было мое, личное, и я не собираюсь позволять ему совать в это свой нос.

– Итак, у нас чертова свадьба! – сменила тему, не поворачиваясь.

– Да. – Похоже, ни оправдываться, ни даже смущаться Монтойя не собирался. Ну, еще бы!

– А ты не мог быть настолько любезен, чтобы хотя бы ставить меня в известность о подобных масштабных событиях в моей жизни? – Я повернулась и попыталась прожечь Северина взглядом, но это не возымело ни малейшего действия. – Мог бы спросить, согласна ли я.

– Ты согласилась на то, чтобы я все уладил с шумихой вокруг нас. – Монтойя продолжал невозмутимо следить за дорогой.

– И это твой способ сделать это? – Я нарочно и не думала скрывать злость в своем голосе, но этому кобелю плешивому было плевать.

– Да.

– Это самый хреновый способ, который только мог прийти в твою не слишком умную голову! – уже откровенно рявкнула я.

Монтойя хмыкнул и беспечно пожал плечами.

– А по-моему, он просто замечательный! – нагло заявил он.

– Ну, еще бы! Этим же ты на весь мир заявил о своих гребаных правах на меня. Очень удобно!

– Даже если и так! – огрызнулся мой вконец обнаглевший муж. – Ты, черт возьми, и так моя жена, пара, любовница, сладкая моя! Чего же ты от меня хотела? Чтобы я на весь долбаный мир объявил тебя случайным трахом? Я знаю, что ты не слишком высокого мнения обо мне, но хрена с два я назову свою связанную пару случайной шлюшкой во всеуслышание!

– Ты воспользовался ситуацией в своих целях! Ты обещал не давить на меня и не заставлять делать то, чего я не хочу, но соврал! – заорала на него.

– Да не врал я! – вспылил в ответ Монтойя и резко нажал на тормоз. – Да, я воспользовался моментом, но только для того, чтобы в глазах всех привязать себя к тебе, а не чтобы давить на тебя! Я хочу, чтобы все вокруг уяснили, что я теперь недоступен! Думаешь, я до такой степени дурак и не понимаю, что если мне не удастся удержать тебя по нашим законам и используя нашу связь, то человеческие тебе вообще до лампочки! Я, черт возьми, пытаюсь ТЕБЕ продемонстрировать, что теперь полностью твой! Чихать я хотел на весь остальной мир, мне нужно ТВОЕ доверие! Только я понятия не имею, как его добиться!

Северин посмотрел мне в глаза с такой яростной тоской, что внутри все сжалось, отзываясь на эту эмоцию и толкая меня открыться хоть немного, как умолял об этом его откровенный взгляд. Короткое мгновение мне невыносимо хотелось действительно слиться с ним, отдавая свои страхи и тревоги. Совсем чуточку побыть просто слабой, нуждающейся в опоре. Узнать хоть на миг, каково это – быть защищенной, а не защищаться самой. Этот отклик внутри меня напугал и заставил буквально отшатнуться. Нет, доверие – это не то, что я могу ему дать! Не сейчас. Может, никогда. Сзади на все голоса засигналили, Монтойя прервал наш поразительный зрительный контакт и, тихо выругавшись себе под нос, тронулся. Некоторое время мы ехали в тишине.

– Все равно мне хочется тебя прибить, Монтойя, – пробурчала я, желая быстрее стереть память о собственном моменте уязвимости.

– Погоди, пока я оглашу тебе весь список способных взбесить тебя вещей, а потом уж приступай, – криво ухмыльнулся он.

– Что ты хочешь сказать? – нахмурилась я, понимая, что сейчас услышу нечто такое, что мне точно не понравится.

– У нас сегодня совместная пресс-конференция перед шоу.

– Нет!!

– Да, моя сладкая! И на ней мы должны правдоподобно изображать счастливо влюбленных и преподнести сопливо-романтичную историю нашего знакомства и вспыхнувшей дикой страсти.

– Не-е-ет!!! Ты не поступишь так со мной!

– Еще как поступлю! У меня лично проблем с тем, чтобы тискать и целовать тебя на людях, не имеется, так что это тебе придется поработать над выражением личика. Хотелось бы, чтобы оно светилось любовью и безмерной радостью от перспективы стать моей женой, а не жаждой оторвать мне голову.

Нет, этот засранец сейчас откровенно глумится надо мной.

– А если я объявлю, что я бросаю тебя, прямо перед всеми этими камерами? Что тогда? – осведомилась я.

– Помимо того, что весь мир усомнится в твоей вменяемости, если ты решишь отказаться от такого парня, как я? – ехидно покосился мой муж.

– Иди ты… – начала я, окончательно закипая.

– Тш-ш-ш! Пойду чуть позже и только вместе с тобой! Короче, не советую тебе этого делать, дорогая моя женушка.

– Почему?

– Потому что это приведет к такому скандалу и ажиотажу, что тебе нынешний покажется полным штилем. Сама подумай! Репортеры нас на части рвать будут, желая вытащить на свет все грязные подробности такого разрыва. Мне-то не привыкать. А вот тебя они доконают. К тому же я тогда точно начну изображать убитую горем несчастную брошенку, буду рыдать в прямом эфире и ночевать на коврике под твоей дверью, и все тебя возненавидят! – нахально усмехнулся он.

– Ты не сделаешь это, чупакабра ты недоделанная!

– Правильно. Не сделаю, потому что сегодня перед журналистами ты будешь изображать влюбленную в меня без памяти женщину.

– Боже, как же я хочу убить тебя! – закатила я глаза.

И это была правда. Хотя не вся. При виде ухмыляющегося Монтойи мне одновременно невыносимо хотелось и в глотку ему вцепиться, и, забравшись на колени, отыметь его так, чтобы он опять потерял себя, рассыпаясь и содрогаясь подо мной. Вот, видимо, о чем он говорил раньше. И это прямо сейчас происходит и со мной. Злость, запустив мою кровь стремительно бежать по телу, пробудила и другое не менее мощное чувство. Моя парная метка разогрелась и словно стала расползаться по всему телу, вызывая пульсацию и выбешивая меня еще больше. Какой-то замкнутый круг из злости и дикого плотского желания. Как это может быть вообще? Разве можно буквально задыхаться от вожделения к тому, кого хочется удавить? Это что, еще один хитрый выверт матушки-природы, чтобы обуздывать нашу животную сторону и не позволять нам в моменты ярости поубивать друг друга, направляя все в чувственное русло?

Я отвернулась к окну, пытаясь взять под контроль свое состояние.

– Погоди, и это еще не все! – «обрадовал» меня этот мерзавец белозубый.

– Даже боюсь спросить, что еще.

– У нас в выходные откровенная фотосессия для одного из таблоидов.

– Да ты совсем страх потерял! – Меня опять стало конкретно накрывать.

– Юлали! Ну, пожалуйста! Все хотят видеть нас.

– Черта с два! Я не даю на это согласия! – В этот момент мы уже въезжали на территорию, занимаемую «Парящими».

– Мы обсудим это позже, у нас есть еще два дня! – И он втянул воздух полной грудью. Ну еще бы, от меня так разило похотью, что задохнуться можно было!

– Забудь об этом! Иначе я не просто убью тебя! А сделаю это медленно и с особым цинизмом! – пригрозила я, стараясь игнорировать, как расширились его зрачки и словно окаменел подбородок от того, как он сжал зубы.

Монтойя подкатил к здоровенному трейлеру, которого я не видела здесь раньше. Быстро выскочив из машины, он обошел ее и открыл мою дверцу.

– Но и это еще не все. – Он уставился прямо на меня, и только слепой бы не заметил, как похотливый огонек быстро разгорается у него в глазах. – Я купил новый дом на колесах. И намерен немедленно обновить в нем кровать.

Он протянул ко мне руки, но я попыталась увернуться.

– Отвали! Я зла на тебя, как черт!

Ага, а еще хочу тебя так, что внутри все сводит, только хрен признаюсь! Смешно! Как будто ему нужны были мои слова, чтобы понять, насколько я возбуждена.

– Угу, – промычал Монтойя и бесцеремонно выдернул меня из машины, перекидывая через плечо, как куль с мукой.

Я уже хотела завопить и начать колотить его, но, извернувшись, натолкнулась взглядом почти на всех членов стаи Монтойи, которые наблюдали за нами с понимающими ухмылками на довольных рожах. Но кроме них там уже были первые из явившихся репортеров, и эти, уже не стесняясь, нацелили на нас свои камеры.

– Ты хоть знаешь, как я тебя ненавижу, Монтойя? – прошипела я, болтаясь на его плече в такт его размашистым шагам.

– Конечно, дикая моя. И очень рад, что это незначительное обстоятельство не мешает тебе трахаться со мной так, что просто голова взрывается.

– Ты хренов труп, Монтойя, – заявила я, уже оказавшись внутри.

Самым отвратительным во всей этой ситуации было то, что мое тело буквально вспыхнуло, как в огне, стоило ему меня только коснуться. Подлому организму было абсолютно плевать, насколько униженной я чувствовала себя из-за того, что моментально намокла, как только Северин произнес слово «трахаться». И мой наглый муж, нисколько не стесняясь, снова втянул воздух, ловя запах моей непроизвольной реакции на него, прежде чем поставить меня на ноги и захлопнуть перед любопытными дверь.

– Даже и не мечтай, что мы станем устраивать аудиошоу для всех снаружи. – Я попятилась от Северина, уже понимая, что проигрываю битву со своим собственным телом и делать вид, что не хочу этого засранца, по меньшей мере смешно.

Монтойя наступал на меня, уже резко и отрывисто дыша и шаря тяжелым, обжигающим взглядом по мне. От этого моя кожа будто воспламенялась, заставляя звенеть и натягиваться каждое нервное окончание снаружи и глубоко внутри и лишая меня контроля над собственными реакциями. Он еще и не коснулся меня, а я уже едва могла справиться с тем, как содрогалась каждая моя частичка.

– Пошли они все, сладенькая моя. Я не дотрагивался до тебя целый чертов день и просто сдохну, если не окажусь внутри тебя прямо сейчас. – Голос Северина завибрировал от рыка, и это заставило спазматически сжаться мои внутренние мышцы, беспощадно сообщая мне о растущем голоде моего тела. Мой муж стянул через голову свою футболку с эмблемой «Парящих», обнажая свой противозаконно рельефный торс, а я стиснула руки в кулаки, не зная, чего хочу больше – стукнуть его так, чтобы он почувствовал, как меня бесит его власть над моим телом, или впиться жадными пальцами в эту горячую загорело-расписную плоть. Одно хоть немного утешает. Похоже, что у Монтойи голова-то оторвалась еще похлеще моего, судя по тому, как его потряхивает!

– Северин, у нас буквально сейчас эта твоя пресс-конференция! На кого, ты думаешь, я буду похожа перед всеми этими людьми? – попыталась я возразить, делая вид, что разум еще имеет место быть на положенном месте. Хотя сама уже больше всего желала послать всех куда подальше.

Монтойя продолжал теснить меня в сторону спальни, похотливо ухмыляясь и теперь уже самым наглым образом расстегивая ширинку.

– М-м-м, возможно, ты будешь выглядеть как женщина, чей мужчина хочет ее так сильно, что не способен вытерпеть еще несколько чертовых часов без того, чтобы не оказаться голым, потным и погруженным в тебя по самые яйца, – порочно пророкотал он, избавляясь от штанов и подходя ко мне вплотную. – А может, они подумают, что ты трепетно заботишься о своем мужчине и просто не можешь допустить, чтобы он лез с каменным стояком на мотоцикл и делал трюки? Это ведь чертовски болезненно и отвлекает, а любящая девушка не может вынести таких мучений и риска для меня.

– Если я буду беспокоиться о твоем стояке каждый раз, когда он возникает, то скоро ходить не смогу! – огрызнулась я, непроизвольно опуская взгляд на его брифы, из-под резинки которых уже дерзко выглядывала поблескивающая влажностью вздувшаяся головка его члена. Резкий рывок, говорящий о том, что мое внимание замечено, был похож на приветственный радостный кивок. Господи боже, мне ведь не должно все это так нравиться?! Это так тупо, примитивно, по-скотски, но, черт возьми, почему так действует на меня?!!!

Я уперлась задней частью ног в край кровати, и Монтойя, мягко боднув, опрокинул меня на спину. Почему я не сопротивляюсь? Я ведь абсолютно точно не хочу происходящего мозгами, но и на активное сопротивление этому хамству почему-то не находилось ни сил, ни настоящего желания. «Я что, просто позволю этому мужчине сделать все, что он хочет?» – спросила я себя, закрывая глаза и ощущая, как сильное тело Монтойи вытягивается поверх моего. Похоже, да. Потому что этого хотим мы оба. Видимо, так и есть.

Весь тот клубок событий, что закрутился вокруг меня с самого сегодняшнего утра, меняя мою привычную жизнь до неузнаваемости, навалился на меня, наполняя каждую клетку пусть и минутной, но все же апатией. И этот реальный горячий вес тяжелого мужского тела, и настойчивая пульсация у моего живота показались вдруг совершенно необходимым, чем-то, способным дать мне столь нужную передышку от мыслей, контроля, ответственности. Просто закрыть глаза и позволить Монтойе сделать все что угодно в этот конкретный момент времени. А потом уже можно вернуться, отступить на прежние позиции и опять быть сильной и постоянно настороженной.

– Меня так дико заводит, когда ты вся такая злая и неприступная и я должен изо всех сил рваться к тебе, – прохрипел Северин, лаская языком и губами изгиб моей шеи со своей меткой, заставляя мой позвоночник выгибаться дугой и торопливо освобождая мою грудь от такой неуместной сейчас ткани. – Но когда ты сдаешься и становишься мягкой и податливой, способной просто чувствовать и наслаждаться, я вообще превращаюсь в безумца.

Поцелуй, короткий и почти грубый от обоюдной жажды, и стремительный спуск Северина вниз, толкающий мое возбуждение к новым высотам.

– Как же мне хочется убить тебя за то, что ты так на меня действуешь! – прошипела я, ощутив его руки и рот на внутренней стороне моих бедер.

Кто мне скажет, куда и как исчезла вся моя одежда?

– Прекрасно понимаю, колючая моя. Я прошел этот этап... м-м-м… дня так три назад. Теперь просто признал свое поражение и наслаждаюсь процессом. – Мучительно медленные и при этом настойчивые движения языка, и я, хрипя, дергаюсь так, словно простыни в огне.

– Будешь всю работу делать сам! – мстительно выдыхаю я и вцепляюсь в изголовье кровати.

– Как же меня это с ума сводит, жена моя, что, даже отдаваясь и покоряясь, ты продолжаешь пытаться всем управлять! – торжествующе рассмеялся Монтойя, закидывая мои ноги себе на плечи. – Но я буду счастлив хоть до конца жизни сам делать всю эту работу для тебя!

Я видела, что Северин добросовестно пытался войти медленно, чтобы помучить ожиданием нас обоих. Но на полпути я сжала его внутри, и он оскалился, как от боли, и потерял всякий контроль. Его бедра врезались в меня с такой силой, что новая кровать жалобно заскрипела под нами. Злорадно впитываю, как выражение чистейшего безумия и голода появляется на его лице. Не мне же одной лишаться способности нормально соображать, в конце концов. Закрыла глаза и просто позволила своему телу принимать эти все нарастающие грубые толчки, растворяясь в ощущениях, отключив сознание. Я – это просто жесткое трение и горячее влажное скольжение. Я – звуки, хрипы, стоны его, мои, наши. Я – нестерпимый жар, что все прибывает и распирает меня изнутри. И, наконец, я – взрыв и краткое, полное ничто, пустота, в которой долгим эхом откликается протяжный сиплый мужской стон, продлевающий мою невесомость.

Возвращаюсь на бренную землю и чувствую немалый вес Монтойи. По его телу то и дело прокатываются резкие сокращения, как от ударов током, настолько мощные, что каждый раз вырывают из него резкий выдох, похожий на всхлип, если бы не рычащая низкая нотка. Я ощущаю эти отзвуки наслаждения на мне и во мне.

– С каждым разом это просто… – прерывисто бормотал он, блуждая дрожащими губами по моей шее и подбородку, – просто охренеть... Если так и будет дальше, я и года не протяну. Зато сдохну счастливым.

Да, романтика в исполнении Монтойи – это и правда… охренеть.

– Слезь с меня, чудовище, – толкнула его в грудь я, и он с мучительным стоном свалился на бок.

Я не люблю обнимашки и всякие там нежности, но почему-то без его тяжести на мне как-то холодно и неправильно.

Мой разум скромно помахал мне ручкой, возвращаясь на положенное место, я осознала, что нас могли слышать снаружи, и с раздраженным стоном перекатилась на живот.

– Северин, если в СМИ вскоре появятся описания этого милого приключения, я даже не знаю, что с тобой сделаю! Наверняка снаружи все было слышно!

– Перестань, Юлали! Я же не такой идиот! Парни никого из журналюг и близко сюда не подпустят.

– Да? А они сами? На этот случай у них есть в кармане беруши? – села я, озираясь в поисках душа.

– Ну, на их счет после той нашей первой ночи с твоей стороны вообще переживать как-то глупо. Это же детский лепет по сравнению с тем, что они тогда почти всю ночь напролет слушали.

Развернувшись, я посмотрела на нагло развалившегося на кровати Монтойю. Он глядел на меня из-под слегка прикрытых век, и от этого я ощущала себя в тысячу раз более голой, чем в реальности.

– Вот ты мне скажи, это у тебя от природы способность так бесить меня каждую минуту времени, или ты где-то этому специально обучался?

– Так ты от бешенства так пару минут назад кричала? – На его лице расплылась самодовольная сытая ухмылка. Ну как же мне хочется огреть его чем-то тяжелым, чтобы стереть ее с нахальной физиономии.

– Просто заткнись! Где тут чертов душ?

– Там, – указал он и поднялся.

– Куда собрался?

– С тобой, – дерзко улыбнулся мой вечно озабоченный муж.

– Обломайся!

– У нас времени мало, нас люди ждут! – попытался он скорчить обиженное лицо.

– Это, – показала я на разворошенную постель, – все ты затеял! Так что как хочешь, так и выкручивайся!

Я гордо прошествовала в душ, слыша за спиной довольный смех Монтойи.