Роман Связанные поневоле глава Глава 18

Всю первую половину дня я продолжала кропотливую работу над останками детей. Программа позволила создать примерный портрет первого мальчика, и я немного подретушировала его, придавая больше «живости». Затем я засела за отчет с моими выводами и, скинув его на флешку, оставленную Тёрчем, какое-то время сидела, потирая виски и глядя на реконструированное лицо незнакомого азиатского ребенка, которому случилось вынести столько мучений.

Чувство глубочайшей несправедливости, чего-то бесконечно неправильного в этом мире, допускающем подобное, снова навалилось на меня. Решив узнать побольше о деле, в которое уже оказалась погруженной, я стала искать в сети сведения об этом самом «Адском фитнес-инструкторе».

Вылезла масса ссылок, и я уставилась на лицо человека, который, по сути, являлся настоящим монстром, отобравшим жизни у 23 девчонок, повинных только в том, что они повелись на его привлекательное лицо и хорошо подвешенный язык. Просто юные глупышки, которые хотели нравиться, и за это поплатились своими жизнями и обрекли свои семьи на вечное горе от их потери. Их фото тоже появились в поиске. Обычные девочки, не красавицы, с небольшими проблемами с лишним весом, что, собственно, и приводило их в спортзалы. Они были такими, каких сотни в толпе, и им не оборачиваются вслед мужчины. Естественно, устоять перед неожиданно свалившимся на них вниманием красивого мужика у них не было ни единого шанса.

Его звали Александр Велш. Возраст 33 года. Рост 183 см. Яркий брюнет с пронзительным взглядом светло-карих глаз. Судя по фото и многочисленным описаниям репортеров, очень красив, я бы даже сказала опасно притягателен. Просмотрев, нашла форум его чокнутых почитательниц, которые писали, что готовы выйти за него замуж хоть прямо сейчас или отдаться в любую минуту, потому что любят его без памяти, и им плевать, что он сделал с «теми тупыми суками».

Меня всегда поражало наличие этих полоумных почитателей у подобных маньяков, как этот Велш. Честно, не могу представить, что может заставить женщину, будь она хоть сто раз больной на голову, захотеть подобное чудовище, как он? Может, на самом деле в некоторых людях гораздо больше от животного, чем во мне или в том же Монтойе, если их привлекает существо противоположного пола, у которого руки в крови? Они что, ошибочно принимают эту их ненормальную жестокость за проявление силы? Или их просто влечет к тем, кто полностью пренебрег всеми человеческими или природными законами и показал, что может убить просто ради собственного удовольствия?

Нет, этого ни я, ни моя животная половина понять не могли. Убить можно защищаясь. Добывая пищу, опять же только выживания ради. Но человеческие устремления убивать ради денег или каких-то материальных благ, во имя веры или просто ради ублажения чего-то низменного в себе я не смогу понять никогда, сколько бы умных трудов, научно объясняющих все это, ни прочла. В этом, наверное, я никогда не смогу стать достаточно человеком. О чем, впрочем, нисколько не жалею.

Видимо, я сильно задумалась, потому как появление Матиаса заметила, только когда посторонний запах достиг моего сознания и надо мной зашуршал яркий пакет из находящейся неподалеку кондитерской.

– К вам так легко подкрадываться, когда вы так увлечены работой, Юлали, – улыбнулся в своей неотразимой манере офицер Тёрч.

Я не стала говорить ему, чем для него могло быть чревато настоящее подкрадывание ко мне, и только, нахмурившись, ткнула пальцем в пакет.

– Я не разрешаю приносить в лабораторию еду! – не здороваясь, заметила я.

– Знаю. Поэтому и пришел пригласить вас попить кофе внизу в кафетерии и заодно узнать новости.

Ну что же, я и сама не против прерваться и немного вынырнуть из всех этих так давящих к земле размышлений.

– Похоже, вам не слишком легко дается участие в этом деле? – Матиас помог мне снять халат, немного встревоженно глядя в лицо.

– А вы в состоянии представить себе кого-то, кому подобное может даться легко?

– Вы даже не представляете, сколько людей относятся совершенно равнодушно к подобным вещям. Которых не волнует, когда рядом с ними происходит нечто ужасное, – нахмурился Матиас.

– Может, они просто слишком напуганы? – предположила я.

– Нет, Юлали. Страх я могу понять. Но безразличие – нет. Недавно мы расследовали дело – там муж несколько лет истязал жену, жестоко насиловал ее, угрожая жизнями детей. В какой-то момент она просто умерла, будучи не в состоянии вынести происходящего. Так вот, когда дошло до расследования, выяснилось, что как минимум четверо соседей знали о том, что творится. Но никто, ни один из них не пришел в полицию, – почти зло ответил Тёрч.

– Семейные отношения – это сложно. – Меня невольно передернуло от ассоциаций из собственной жизни. – Вам ли не знать, что зачастую сами жертвы в этих ситуациях не готовы ничего изменить. Сколько их ни спасай, они опять возвращаются к своим мучителям, оправдывая это либо безвыходностью, либо даже какой-то извращенной любовью.

Да моя мать всегда так поступала! Вытирая мои бессильные слезы и глотая собственные и обрабатывая мои синяки и ссадины, она шептала мне, что папа любит нас, просто ему так трудно, на нем столько ответственности… Как будто хоть что-то из этого могло оправдать такое скотское отношение к своей семье.

– Юлали! – окликнул меня Матиас. – Вы задумались?

– Да, – встрепенулась я. – Я сегодня смотрела в сети сведения о вашем маньяке.

– Он не мой, – недовольно пробурчал полицейский.

– Простите. Просто я хотела спросить. Вы ведь понимаете, что останки, которые вы мне привезли, никак не могут быть его жертвами? Будь он хотя бы лет на десять старше…

– Естественно, понимаю, Юлали. Я же не идиот. Если с момента их смерти, как вы установили, прошло от 20 до 22 лет, то в то время Велшу едва исполнилось 10. Так что он никак не мог их убить.

– Но я не понимаю. Что тогда?

Тёрч оглянулся вокруг, словно убеждаясь, что нас никто не слушает. Не считая того, что несколько студенток за соседними столиками жадно лапали его взглядами, больше никто на нас особо не обращал внимания. Матиас наклонился ко мне поближе и стал тихо говорить:

– Понимаете, Юлали, я просто уверен, что Велш не просто так снял именно это поместье для своих делишек. И чую, что эти жертвы, уж не знаю как, но имеют к нему какое-то отношение. Вот только не спрашивайте, почему я так думаю, не смогу объяснить. Просто, понимаете, этот маньячила самовлюбленный с таким смаком и мельчайшими подробностями рассказывает о том, что делал с каждой из этих девушек, но стоит лишь задать вопрос об этих трех захоронениях, и он отказывается общаться со следствием. А при попытке надавить – приходит в такую дикую ярость, что его колют, чтобы унять, а потом он впадает в какую-то прострацию на несколько дней, не ест и не говорит.

– А он вообще вменяем?

– Мозгоправы, которые обследовали его в начале, сказали да.

– В начале? А что потом?

– А ничего, Юлали. Он отказывается с ними общаться. Или молчит, или откровенно издевается. Их уже десяток поменялось, и ни один не смог сдвинуться ни на миллиметр. А одна идиотка даже умудрилась влюбиться в него.

– Я видела в интернете, что таких, как вы говорите, идиоток довольно много.

– Вот уж точно. Ему мешками письма приходят. Никогда не смогу этого понять. А вы, Юлали?

– Что я?

– Вы могли бы влюбиться в мужчину только из-за внешности и наплевать на все, что бы он ни совершил?

– Почему вы меня об этом спрашиваете? – напряглась я.

– Ну, вы ведь женщина.

Я несколько секунд смотрела на Тёрча.

– Знаете, я, наверное, не настолько женщина. Не думаю, что я вообще способна влюбиться. И давайте уже перестанем обсуждать мой психологический портрет. Вернемся к Велшу.

– Да, простите. Так вот, я, как старая, прожженная гончая, чую связь Велша и этих жертв. Но самое главное, что меня напрягает в этом деле, это серия каких-то неточностей, мелких умолчаний, потерь доказательств, что тянется за ним. Вроде обычные случайности, но именно когда касается этого дела, они происходят слишком часто. Я не могу рассказать вам всего, но я прямо-таки затылком чувствую, что за мной пристально следят, контролируя каждое движение.

– Правильно я понимаю, что именно эта слежка является еще одной причиной, почему я занимаюсь этими останками, а не ваши эксперты, но вы забыли о ней упомянуть в начале? Боитесь, что с уликами может что-нибудь случиться? Но вам не кажется, что и здесь не слишком надежное место? Институт – проходной двор на самом деле.

– Знаете, Юлали, есть ситуации, когда нечто в большей безопасности на самом виду, нежели спрятанное в коробку в дальнем углу надежного хранилища, – многозначительно посмотрел мужчина на меня.

Я прищурилась, ближе наклонилась к Матиасу. – Какие еще откровения меня ждут?

– Думаю, больше никаких.

– Не помешаю? – Голос Монтойи за моей спиной заставил меня вздрогнуть и выпрямиться.

Я увидела Северина, стоящего у нашего столика и смотревшего на нас с Матиасом тяжелым взглядом. Мои внутренности скрутились в предчувствии неприятностей. Ну, сейчас начнется наглядная демонстрация Альфы во всей красе. Вздохнув, я кивнула Монтойе на стул рядом, готовясь к отвратительному концерту и собравшись для обороны. Но неожиданно Северин ослепительно улыбнулся и повернулся к Тёрчу.

– А я тут мимо проходил и решил зайти и предложить Юлали вместе пообедать. А то она у меня такая, что может просто забыть поесть, правда, Лали-детка? А мне девочки в лаборатории сказали, что к ней вы, офицер, по делу пришли. – О, даже не сомневаюсь, что мои лаборантки тебе не только это рассказали. Милая была, наверное, беседа. – Как поживаете, офицер?

Монтойя одарил Матиаса еще одной роскошной улыбкой, и моя челюсть с грохотом упала на стол. Тёрч, видимо, тоже не ожидал такого, так как вся его поза с момента появления моего мужа явственно говорила о напряжении. Он не нашел ничего лучшего, чем ответить Северину такой же сногсшибательной улыбкой:

– Спасибо, господин Монтойя, прекрасно!

За моей спиной стали раздаваться сдавленные вскрики и вздохи, и я четко различила звуки щелкающих камер на сотовых телефонах. Растерянно оглянувшись, я увидела множество восхищенных взглядов, направленных на двух самцов, сидящих за моим столиком, белозубо скалящихся друг другу в якобы дружественных улыбках. Боже, что за театр абсурда?

– Милая, – Монтойя взял мою руку и поднес ее к губам в трепетном поцелуе, – вы уже закончили ваш деловой разговор, или я не вовремя прервал вас? Если так, то я могу подождать тебя в коридоре, или за соседним столиком, я же понимаю, как важна твоя работа.

Он что сейчас, издевается надо мной?

Но глаза Северина светились совершенно искренней обеспокоенностью, и я, как ни старалась, не смогла увидеть в них и намека на ярость, которая была столь очевидна при прошлой встрече этих двух мужчин. Только едва различимая тень лукавства в этих золотистых глубинах могла навести на мысль, что все не так, как кажется.

– В принципе, мы уже закончили, – пожал плечами Матиас растерянно и продемонстрировал флешку, которую я ему отдала. – Так что на сегодня она вся ваша.

Монтойя ухмыльнулся и наглым образом положил свою лапищу на спинку моего стула, как бы говоря Тёрчу, что я его не только на сегодня. Матиас поднялся, пристально глядя на руку Монтойи, а потом перевел раздраженный взгляд на меня. Северин же явно чувствовал себя победителем. Ну да, пришел большой, страшный кобель и пометил меня, как столбик, обозначив границы.

– Спасибо за помощь, Юлали. Пойду копаться в старых базах данных. Может, если повезет, смогу установить личность первого мальчика, – усмехнувшись, сказал Тёрч.

– Был рад с вами повидаться, – приторным до тошноты голосом сказал Северин, демонстративно с громким противным скрежетом двигая свой стул ближе к моему.

– Я тоже, господин Монтойя, – ответил не менее сладко Тёрч, а мне только оставалось сидеть и тупо пялиться на них обоих, переводя взгляд с одного на другого, ожидая, когда эти расшаркивания, от которых у меня уже зубы сводило, превратятся наконец в открытые военные действия.

– До свидания, Юлали, – сказал полицейский, и я увидела, как на лице Монтойи расплылась торжествующая ухмылка.

Матиас сделал несколько шагов, уходя, но потом обернулся, будто вспомнив:

– Да, и я готов помочь вам с машиной в любой удобный момент, как и обещал, Юлали, – сказал он, и я услышала, как хрустнула спинка моего стула под ладонью Северина. – Только позвоните, и я в любой момент буду к вашим услугам.

После этого он развернулся и вышел из кафетерия.

– Помочь с машиной? – повторил Монтойя так, словно у него во рту оказался целый лимон. – И что это должно значить, Лали-детка?

Его лицо внешне оставалось спокойным, и только вместо лукавства в глазах отчетливо виднелось пламя подавляемого гнева.

– Это означает, что я попросила его помочь подыскать мне машину взамен той, которую спер один начинающий уголовник, – как можно невозмутимей ответила я.

– Почему не меня?

– С какой стати?

– С такой, что я твой муж, дорогая, и это было бы вполне нормально.

– В том, что между нами происходит, вообще нет ничего нормального, – огрызнулась я, поднимаясь.

– С какой точки зрения, милая? – Северин поднялся и обнял меня за талию таким движением, как будто делал это каждый день сто лет подряд.

Я оглянулась на всех глазеющих на нас со всех сторон и, нахмурившись, пошла к выходу.

– Что это было только что, Монтойя? – спросила я в коридоре.

– Я пришел пригласить свою жену пообедать со мной. Что тут такого? – невинно пожал плечами он. – Разве это не обычное поведение в семье?

– Ты же не думаешь, что вчерашний случайный перепих в момент моей слабости сделал нас семьей?! – возмутилась я.

Монтойя сжал мою талию крепче, притискивая к себе.

– Сладенькая, когда муж и жена занимаются любовью, то случайным перепихом это никак нельзя назвать. К тому же твой рот на моем члене во второй раз трудно назвать случайностью. Ох, черт, не стоило мне сейчас об этом вспоминать! – Он со свистом втянул воздух и ухмыльнулся так грешно, что у меня внутренности сжались и коленки ослабли.

– Прекрати! И я не об этом спрашиваю! Там, перед Матиасом, что это было вообще? «Как поживаете, офицер?» – передразнила я его, изображая ту слащавую улыбочку.

– Что? Ты сомневалась, что я могу быть вежливым и цивилизованным? Тебе бы больше понравилось, если бы я с ходу навешал этому сладкому красавчику, как только вошел и увидел, как вы шепчетесь, как голубки? – фыркнул Монтойя.

– Нет, мне бы это не понравилось! Я вообще не хотела, чтобы ты приходил! И в офицере Тёрче нет ничего, что указывало бы на его нетрадиционную ориентацию! – возмутилась я и не удержалась: – Хотя тебе, конечно, виднее.

– Что?!!! – задохнулся Северин, но поразительно быстро взял себя в руки. – Можешь не стараться! Тебе не удастся вывести меня из себя и сбить с мысли. Я пришел пригласить тебя на обед и намерен сделать это в любом случае.

– Зачем?

– Затем, что так ведь поступают люди, когда они пара, разве нет?

Я остановилась, внимательно на него глядя. Сейчас Монтойя не выглядел таким самоуверенным и дерзким, как всегда. Он походил на человека, перед которым стоит трудная задача, к решению которой он не знает, как подступиться, но останавливаться не намерен.

– Я просто подумал, что, возможно, нам нужно подойти ко всему с другой стороны.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что я понимаю, что ты долго живешь в человеческом обществе и стала воспринимать наши естественные законы и обычаи, как нечто чуждое себе. Я, как бы там ни было, никогда не отрицал свою сущность, и для меня наше связывание – процесс хоть и неожиданный, но вполне естественный. Я был внутренне готов, что это произойдет рано или поздно, если я достаточно везуч. Для тебя же такое начало отношений, похоже, не приемлемо. Но факт остается фактом – мы супруги и связанная пара. Поэтому я хочу попробовать сблизиться с тобой так, как это бывает у людей. Встречи, свидания, совместные обеды и общение. Может, если ты узнаешь меня лучше, то перестанешь так настойчиво отрицать нашу связь.

К этому моменту коридор опустел, и мы остались одни. Я покачала головой.

– Северин, трудно представить людей, подходящих друг другу меньше, чем мы. Мы живем в разных плоскостях, и точек соприкосновения у нас нет.

– Ну, одна-то точно есть. У нас самый охренительный секс, который только был в нашей жизни, и не отрицай! Тебе хорошо со мной, даже больше, чем просто хорошо! А я так вообще на грани чертовой комы, когда кончаю с тобой! – Монтойя неожиданно привлек меня к себе и прижался губами к виску. – Я голову совсем от тебя потерял, Юлали.

– Северин, секс не может быть основой настоящего брака. Как бы хорош он ни был, однажды он приестся, и совместная жизнь станет адом. Я знаю.

– Не верю, что то, что я испытываю с тобой, может надоесть мне хоть когда-то. Но, как я и говорил, секс – только начало. Мы еще столько не знаем друг о друге. У нас годы открытий впереди. Только согласись попытаться! – Его голос звучал почти нежно, и он, обхватив меня за плечи, тихонько покачивал, тесно прижав к себе.

– Какой смысл? Через пару месяцев ты будешь на другом конце мира, скорее всего!

– Ну и что? Я могу прилетать к тебе в перерывах и на выходных, а ты ко мне – когда только захочешь и найдешь свободное время.

– Это не сработает. – Стоять так было неожиданно приятно, хоть я и понимала, что это краткий момент, не имеющий никого отношения к реальности. – Ты все равно попытаешься давить на меня рано или поздно, и это все испортит. Зачем начинать то, что заведомо причинит боль?

– Ты не можешь знать это наверняка, Юлали. И тем более, если я и попытаюсь на тебя давить, ты всегда можешь дать мне отпор, уж упрямства и сил у тебя для этого достаточно.

Я отстранилась от Северина и всмотрелась в его красивое лицо в поисках нужных ответов. Хотела ли я подпустить его ближе? Скорее всего да, не стоит врать себе в этом. Но готова ли я и в самом деле это сделать? Вот в этом я совсем не уверена.

– Давай, Юлали, решайся, ты ведь не трусиха! – ласково потерся об меня носом мой муж.

– Пытаешься мной манипулировать?

– Ну, может, самую малость! – хитро улыбнулся Северин.

– Хорошо, – выдохнула я. – Давай попробуем, хотя бы пока ты в городе. Что ты хочешь от меня?

– Слава тебе, Господи! – возвел очи к небу Монтойя. – Так, я хочу, чтобы мы появлялись вместе на людях, и ты не делала вид, что мы случайно встретились или какие-то дурацкие родственники, – стал загибать он пальцы. – Чтобы ты приходила на мои шоу, чтобы мы каждую ночь были в одной постели, не важно, где будет сама постель, и проводили вместе любую свободную минуту. Чтобы ты разрешила мне приглашать тебя на свидания и делать подарки. Мы станем настоящей парой – и для самих себя и для окружающих.

– А как же твои фанатки? Как же ты без них-то обходиться станешь? – подколола я.

– С трудом, но переживу, – ответил мне в тон Монтойя.

– Это все?

– Нет. Но это программа минимум. Если мы справимся, то сможем пойти дальше. У тебя будут условия?

– М-м-м. Пожалуй, да. Ты не давишь на меня. Если я говорю, что не хочу чего-то – ты не споришь, а соглашаешься.

– Могу я не спорить, а пытаться убеждать тебя?

– Можешь попробовать, но не слишком долго и настойчиво.

– Принято. Что еще?

– Ты не проходишься по моей работе и по всему, что с ней связано, и никогда не просишь отказаться от нее ради тебя.

– Ладно, – прозвучало не слишком радостно, но все же. – Что еще?

– Ты не грубишь, не бросаешься и не распускаешь язык и кулаки, когда рядом со мной по работе или просто ради общения появляются люди.

– Хочешь сказать, мужики? – сузил глаза мой муж.

– Любого пола.

Он засопел и стиснул зубы.

– Обещаю, что буду работать над этим. Но не надейся, что то, что было сегодня в кафетерии, станет нормой. Я могу быть терпеливым, но эти перешептывания и улыбочки…

– Мы говорили о работе.

– Ты, может, и да. А этот засранец флиртовал с тобой.

– Во флирте нет ничего противозаконного. Это нормально в человеческом обществе.

Монтойя сделал долгий вдох и выдох.

– Хорошо, обещаю быть паинькой, пока во время твоего долбаного флирта не почую от тебя запаха возбуждения. В противном случае, уж извини. Оторву башку любому.

– Северин!

– Что? Я же уже сказал, что буду милым! Но ты разрешишь мне, а не этому хлыщу выбрать для тебя машину.

– Нет. С Матиасом я раньше договорилась.

– Тогда я поеду с вами!

– Это будет натуральная каторга. Я вся издергаюсь в ожидании, что вы сцепитесь!

– Ничего подобного! Я пообещал быть тише воды!

– Северин, ты пытаешься давить на меня? – прищурилась я.

– Нет! Прости! Давай пойдем и что-нибудь съедим, жена моя? У меня от этих наших переговоров дикий аппетит!

– Ну пойдем… муж.